Демон, живущий во мне (ЛП) - Роуэн Мишель. Страница 51

Эдем не думала, что Дэррак может поразить ее еще сильнее. Что ж — ошибалась.

— Но... ты же говорил, что вселялся в плохих людей. Или это тоже было враньем? Как ты можешь утверждать, что впитывал их человечность, если они были такими подонками, как ты рассказывал?

— Насчет этого я не врал. Только не имело никакого значения, хорошими они были или дурными, ведь прежде всего они были людьми. Этого хватило самого по себе.

Эдем прижала ладонь ко лбу. В ее аптечке — да и во всем мире — не хватило бы аспирина, чтобы унять вдруг разыгравшуюся головную боль.

— Но ты же был архидемоном. С чего тебе вдруг переживать, какими они были?

— Сперва мне было плевать. Архидемоны всегда считали людей всего лишь насекомыми. Тварями, не достойными жизни. Вредителями, с которыми можно поиграть, а потом раздавить. — Дэррак вздрогнул, когда лицо Эдем исказилось в гримасе ужаса. — Но затем я начал меняться. Пусть медленно, но это происходило. Моя прежняя сущность архидемона стала для меня недоступна.

Эдем покачала головой:

— Недоступна?

— Я прекрасно помнил, кто я и что творил, но, казалось, это кто-то другой развлекался и играл в столь жуткие игры. Тогда я не был таким уж славным парнем. Не одна только Селина призывала меня, чтобы заключить очередную мерзкую сделку, но ей единственной удалось избежать моего возмездия.

— Остальных ты убил? — очень тихо спросила Эдем.

— Да, — без колебаний отозвался Дэррак. Стиснув зубы, он опустил глаза. — Даже после того как я изменился, моей единственной целью было выживание. Я мог лишь наблюдать. — На секунду он умолк. — А потом появилась ты, и не только меня услышала, но и смогла дать мне тело, и это вернуло надежду. Надежду, что у меня есть будущее. — Губы Дэррака растянула улыбка, впрочем, не особо счастливая. — Надежда. Еще одно человеческое чувство, которое я никогда не испытывал, будучи могущественным архидемоном. Наверное, сейчас я смешон. Только посмотрите, как я ослаб. Стал совсем как человек.

Итак, значит, Дэррак говорит, что в прошлом он был весьма порочным, но с того момента, как его прокляли, очеловечился? Очередная ложь? Или он теперь – наконец-таки – говорит ей правду? Какая-то часть сознания Эдем по-прежнему отчаянно хотела верить, что он другой.

— Ты использовал меня, — заявила она.

— Ну конечно. — Его губы скривились в презрительной усмешке, которая адресовалась скорее ему самому, нежели Эдем. — Мне впервые за три столетия выпал шанс все исправить. Как я мог устоять?

— И что ты собираешься делать? Вернуться в Преисподнюю?

Дэррак сдвинул брови.

— Нет. Там, внизу, не слишком-то любят перемены, особенно если они затрагивают высокопоставленных демонов. Добро — единственное, что пугает их, ведь оно непредсказуемо. Если я вернусь не таким, каким был прежде, меня, скорее всего, уничтожат. Даже не скорее всего, а точно.

Эдем пробила дрожь, но она подавила ее, равно как и поднявшуюся было волну заботы о Дэрраке.

— Что же ты будешь делать?

— Постараюсь продержаться здесь, в мире смертных, сколько получится. Как только они меня учуют, сразу направят кого-нибудь на охоту.

В голове Эдем была просто сумятица.

— Тогда зачем пытаться снять проклятие? Пусть сидеть в человеческом теле все равно что в тюрьме, но так, по крайней мере, ты в относительной безопасности.

Дэррак сглотнул и встретил взгляд Эдем.

— Если мы не снимем проклятие, ты умрешь.

У нее отвисла челюсть.

— То есть ты готов стать дичью и удирать от дьявольской орды, лишь бы не убивать меня?

— В общем, да.

— А что же с твоим инстинктом самосохранения?

— Он все еще действует. Я по-прежнему не хочу, чтобы надо мной проводили обряд экзорцизма. Одно дело — быть в бегах, и совсем другое — погибнуть на месте. Так, по крайней мере, у меня будет шанс. Пусть и крохотный. — Дэррак глубоко вдохнул. — Вот, пожалуй, и все, Эдем. Голая правда о твоем покорном слуге.

Она пыталась осмыслить рассказанное Дэрраком. Это было непросто. Но его история вполне совпадала со словами Селины. Эдем вчера нутром чуяла, что та говорит правду. И такое же ощущение возникло у нее сейчас.

Все это — истина. Во всех отношениях.

Эдем открыла ящик Пандоры и никак не могла его захлопнуть.

— Я до сих пор не знаю, как ты выглядишь на самом деле.

Дэррак стиснул зубы:

— Так, как есть.

— Но не всегда.

— Я никогда не принимаю другой облик, если нет необходимости.

— Покажи мне этот другой, — велела Эдем.

Он покачал головой:

— Не хочу пугать тебя.

— А вот с этим ты чертовски опоздал.

— Ты боишься меня.

Это было слишком очевидно, чтобы скрывать. Так что Эдем не стала юлить:

— Ты же демон. Как я могу не бояться?

В следующий миг Дэррак метнулся вперед и, выхватив кусок соли из руки Эдем, швырнул его на стол. Она ахнула, когда демон крепко стиснул ее запястья и прижал их к плите позади.

— Если бы я собирался тебе навредить, — выдохнул он, обжигая дыханием щеку, — я бы уже сделал это. Не хочу причинять тебе боль. Ни за что.

Ее сердце отчаянно застучало.

— Отпусти меня.

Он отпустил ее руки, но только затем, чтобы тут же обхватить лицо.

— Я все тот же человек, каким был вчера. Которому ты доверяла. Ничего не изменилось.

— Ты не человек.

Но как же он был на него похож. Чуть шершавая щетина на твердом подбородке, полные губы... Шелк волос, пропущенных сквозь ее пальцы... Кожа, прижимающаяся к ее коже... Все такое реальное. Такое человеческое.

— Я сделаю все, чтобы доказать тебе. — Рот Дэррака был совсем близко от ее губ, а Эдем не могла ни повернуть голову, ни отстраниться. — Что мне сделать?

— Скажи свое истинное имя, — тут же сказала она. Она дала демону шанс полностью открыться ей.

Он застыл.

— Эдем... ты даже не представляешь, о чем просишь.

— Ну конечно, представляю. Если я узнаю твое истинное имя, то смогу заставить рассказать мне все. Или показать, каков твой демонический лик, так ведь?

— А еще ты сможешь заставить меня порвать на серпантин любого, кто перейдет тебе дорогу. Или... жонглировать. Или спеть караоке. Узнав мое истинное имя, ты сумеешь сделать из меня марионетку.

Караоке? При других обстоятельствах это могло быть весело.

— А что, если я пообещаю ничего из этого не делать?

Дэррак стиснул зубы:

— Не могу. Прости.

— А может ли кто-то сам выяснить твое имя?

Дэррак, наконец отпустив ее, сделал шаг назад.

— Если этот кто-то будет очень решительным. А еще вероломным и готовым встретить то, что будет, когда я завершу все задания, которые он мне поручит.

Эдем не отрывала от Дэррака глаз.

— Именно поэтому Селина пыталась тебя уничтожить? Ты ведь наверняка разозлился из-за того, что она призвала тебя и вынудила превратить ее в черную ведьму?

Лицо Дэррака было непроницаемым.

— Что конкретно она рассказала?

Эдем скрестила на груди руки:

— Вообще-то не так уж много. Что она прибегла к какому-то заклинанию, чтобы заставить тебя отдавать ей силы вместо того, чтобы вытягивать. И где-то на этом месте ее истории у меня окончательно снесло крышу.

— Могу представить.

Дэррак перешел на другой конец крохотной кухни и облокотился на полированную поверхность посудомоечной машины.

— Заклинание дало Селине слишком много сил. Едва не уничтожило ее. Ведьме надо было обуздать черную магию прежде, чем та окончательно разрушила бы ее ушу. — Дэррак поднял измученный взгляд на Эдем. — Так что дальше?

И в самом деле, что дальше? Эдем разрывалась на части. Он признался, что лжец, архидемон и вообще ходячий ночной кошмар, но она все еще не удирала от него с дикими воплями. Хотя она в любом случае не смогла бы от него сбежать. Чудовище он или нет, Дэррак по-прежнему был приклеен к ней сверхъестественным супер-клеем.

И было тут что-то еще. Глубокое желание доверять ему, даже после всего, что она узнала.

Прежде чем она успела что-то ответить, в дверь постучали, и Эдем замерла.