Прямо в огонь - Стюарт Энн. Страница 40

Джейми без сил опустилась на кухонный стул и в недоумении уставилась на дверь. Он просто взял и ушел. Как был, в одной рубашке — в снежную, холодную ночь. Заставил ее дрожать от желания, превратил в комок нервов, так что она и дышала-то с трудом. А потом взял и ушел.

Должно быть, он быстро избавился от наваждения. Так сказать, пришел в себя после двенадцати лет бесплодного ожидания. Не надолго же его хватило, с горечью подумала Джейми. В то время как она только-только вошла во вкус.

Да пошел он к черту. Пускай все катятся к черту! Она устала быть ранимой, жаждущей любви и внимания, беспомощной. Значит, он выпустил воздух из колес ее автомобиля? Что ж, она знала, где у него стоит компрессор, а еще у нее была смекалка и решимость добиться своего во что бы то ни стало. Она постарается накачать колеса, а потом уберется отсюда к чертовой бабушке до того, как вернется Диллон. Разве он не этого добивается? Разве они оба не хотят одного и того же?

А если у нее ничего не выйдет, придется взять другую машину. Только не желтый кадиллак! Да она готова босиком идти по снегу, нежели снова сесть в треклятую машину.

Прежде она никогда не оставалась одна в этом огромном доме. Без грохочущей музыки Диллона место казалось опустевшим, покинутым. Здесь и привидения могли водиться.

Ее ботинки были в крови после падения, но Джейми не особо переживала по этому поводу. Она снова обулась и направилась в гараж, боясь оглянуться назад. Она никак не могла избавиться от ощущения, что за ней наблюдают. И сейчас, когда она осталась одна, это чувство обострилась как никогда.

Она слышала, как старое здание поскрипывает от холода. Сверху доносились какие-то звуки, скорее всего, там бегали крысы. Суровый ветер ударял в окна и двери, а ее шаги глухо отдавались от стен гаража, пока она шла к своему бедному старому вольво.

Джейми старалась не смотреть в сторону желтого кадиллака. Ей хотелось дать себе хорошего пинка за то, как она повела себя днем. Она сделала так, как хотел Диллон, стала безвольной игрушкой в его опытных руках. Ему приспичило овладеть ею на заднем сидении проклятой машины, именно там, где много лет назад ее изнасиловал Пол Джеймсон.

Конечно, в том, что случилось, была и ее вина, горько подумала Джейми, подходя к стереосистеме. Кто заставлял ее лезть в машину? И кто из них двоих дрожит сейчас от неутоленного желания, в то время как другой спокойно вышел за дверь, даже не оглянувшись назад?

Обманывать себя напрасный труд. Нужно смотреть правде в глаза — она всю жизнь хотела Диллона Гейнора, и скорее всего, так будет всегда. Она мечтала о нем со школьной скамьи. Но пришла пора повзрослеть.

Тишина в гараже была невыносимой. Джейми не собиралась слушать Нирвану, но у Диллона была и другая музыка. Поэтому, прежде чем заняться машиной, она выбрала диск наугад и включила магнитофон.

Работа с компрессором оказалась несколько сложней, чем думала Джейми, к тому же в нем не было измерителя давления. Поэтому она решила накачать колеса на глазок, а потом где-нибудь по дороге проверить давление на заправочной станции.

Три колеса наполнились воздухом довольно легко, а вот с четвертым пришлось повозиться. После третьей попытки до нее дошло, что колесо проколото.

Неужели Диллон? Но зачем? Все, чего он хотел — немного задержать ее отъезд. К тому же это не в его характере — он никогда не разменивался по пустякам. Он просто-напросто взял бы кувалду и разнес лобовое стекло.

Но Джейми Кинкейд не из тех, кто пасует при первой же неудаче. Ей удавалось менять колеса прежде — и сейчас она займется именно этим.

Она выпрямилась и чуть не упала от головокружения. Наверное, от недоедания, отрешенно подумала она и оперлась рукой о капот. Но от одной мысли о еде ее замутило.

Как только она отсюда выберется, тут же где-нибудь перекусит. Она обошла машину и подошла к багажнику вольво. Под ним расплылось темное пятно, и Джейми выругалась про себя. И доверяй после этого Диллону, утверждавшему, что ее машина ездит теперь лучше прежнего. Наверное, где-то протекло масло или что-то другое. Темное и липкое, оно притаилось в тени под машиной.

Джейми собиралась открыть крышку багажника, как вдруг песня закончилась и началась другая. Девушка замерла на месте. Печальный голос Боно (солист группы U-2 — прим. переводчика) заполнил собою гараж, и Джейми не могла понять, что донимает ее больше — тошнота в желудке или боль в сердце. Мелодия дышала любовью и сексом — она затронула ей душу.

Джейми бросило в пот, и она оторвалась от вольво с твердым намерением выключить проклятую музыку, чтобы не расплакаться. Ей следовало бежать, но по какой-то причине все ее действия замедлились. Запах выхлопых газов, всегда витавший в гараже, усилился, и к тому времени, когда она с трудом нашла кнопку выключателя (с чем ранее не имела проблем), она находилась на грани обморока.

В пустом гараже должна была царить тишина. Но ее не было. В стылом воздухе зловеще заурчал двигатель автомобиля.

Джейми двинулась к правому ряду машин, но тут до нее дошло, что грохот доносится отовсюду. Все машины заработали, усиленными темпами наполняя гараж угарным газом. Ничего удивительного, что у нее кружилась голова и ее мутило.

Ей нужно было немедля покинуть гараж, до того, как она грохнется в обморок. Джейми попыталась добежать до двери в кухню, но ноги стали ватными, она споткнулась и упала на бетонный пол. Она старалась подняться, но руки не слушались. Девушка прижалась щекой к холодному полу и почувствовала, что глаза вот-вот закроются. Если она не встанет, то обязательно умрет. Как все просто. Только один человек мог включить все эти двигатели, только он один находился с ней в пустом доме. Наверное, Диллон незаметно вернулся и решил закончить начатое.

Однако в этом не было смысла. У него не было причин желать ее смерти. Но может быть, мужчина, которого звали Киллером, не нуждался в причине. Просто он устал от Джейми, она ему надоела.

Она попыталась сделать движение, доползти до двери, но безуспешно. Она попыталась открыть глаза, и ей почудилось, что кто-то стоит в дверном проеме.

— Помоги… мне… — прохрипела она, но узкая фигура не шелохнулась. И почему она решила, что он поспешит ей на помощь, если именно он все это задумал?

Ее веки будто налились свинцом, но она заставила их открыться и посмотрела на мужчину, стоявшего в тени.

Она вдруг поняла, что умирает, и ничего не могла с этим поделать. Нейт стоял над ней, как ангел, и ждал, пока Джейми к нему присоединится. Поэтому она перестала бороться.

Он смотрел на нее с искренним чувством. Неважно, что она и Диллон не вылазили из кровати, совокупляясь как кролики. Она всегда была его маленькой сестричкой, всегда считала его замечательным, и ему очень нравилось такое слепое поклонение. Конечно, она понятия не имела, что он за человек.

Восхищение, основанное на неведении, недорого стоит.

Вот тетя Исабель всегда знала, что он из себя представлял и что он сделал. И продолжал делать до сих пор. И несмотря на это, она всегда его любила и защищала. Прямо-таки душила своей постоянной заботой. И вовсе не из-за погибшей сестры. Она относилась к нему, как к собственному ребенку. Она и замуж-то вышла за кузена Виктора только за тем, чтобы укрепить славный род Кинкейдов. А в итоге оказалось, что она не в состоянии забеременеть. Оставался только Нейт, и он стал средоточием ее жизни. Джейми всегда оставалась на втором плане, по крайней мере, для тети Исабель.

Смерть — это лучшее, что с ним приключилось за последнее время. Он наконец-то избавился от неусыпной опеки любимой тетушки, и чувство это было опьяняющим, как и положено истинной свободе. Он всем посоветовал бы умереть поскорей — собственное призрачное существование нравилось ему все больше и больше.

Джейми вырубилась наконец полностью, и он подошел ближе, чтобы рассмотреть ее распростертое тело. Он получал особое удовольствие от того, что убивал тех, кто его любил. С этим чувством ничто не могло сравниться. Вот и Джейми преподнесла ему этот дар — он был благодарен ей почти до слез. Он наклонился, чтобы пощупать пульс на ее шее. Медленный, почти неслышный. Нейт перевернул ее на спину. Диллон был у нее внутри — он следил за ними. Трахнуть бы ее напоследок — это все равно что поиметь самого Диллона, а об этом он мечтал давным-давно.