Полуночник (ЛП) - Пирс М.. Страница 50

— У меня не было другого выбора, Мэтт. И знаешь что? Она бросила работу и сделала это. Я только жалею, что втянул в это бедную девушку. Ты наставил на нее пушку, безумный сукин сын.

Я поморщился. Мм, так Ханна рассказала ему про пистолет.

— Да, она рассказала мне об этом, — сказал Нейт, словно наделенный даром провидения. — И, прежде чем ты спросишь, я конфисковал твое оружие. Безвозвратно.

— Она здесь?

—Да, как обычно, сидит в холле, как чертова сирота. Она хотела лично доставить это. — Нейт ткнул пальцем в моего ламантина.

— Не трогай ее, — приказал я.

— Прости? — глаза Нейта пылали.

— Чем вы тут занимались?

— Разгребали твой беспорядок. Заботились о твоем кролике. Упаковывали твои вещи.

Я неопределенно кивнул. Итак, с моим пребыванием в хижине было покончено. Я собирался домой, но домой куда? Домой к дяде или домой в Денвер? Или Нейт попытается отправить меня в реабилитационный центр? Странно, но задаваясь этими вопросами, я чувствовал безразличие.

На самом деле, я не мог думать о проклятых вещах, которых хотел, включая Ханну. И даже Ханна была неизвестной территорией. Мысль о ней наполняла меня смущением и чувством вины.

— Я могу уйти? — спросил я.

— Ешь свой завтрак.

Только Нейт мог так со мной разговаривать. Только Нейт мог заставить меня чувствовать себя подобно ребенку.

Я подтянул поднос и принялся тыкать в омлет, который заказал. Я думал о том, что Ханна сидит в холле и ждет Нейта. Ждет меня. Всплеск тревоги растаял под действием лекарства. Черт, я был под влиянием лекарств. Прошло пять дней с тех пор, как я попал в больницу. У меня была своя комната, меня отсоединили от капельницы, но медсестры и врачи по-прежнему бдительно следили за мной.

Омлет был холодным и резиновым. Я зачерпнул еще один кусок и отправил в рот. Устроил ламантина под рукой и посмотрел на Нейта.

Я не пытался выглядеть жалко, но, вероятно, так и было, потому что выражение его лица было как будто ему восемьдесят один.

— Черт, Мэтт, — он подошел ко мне и обхватил мою шею, наклоняясь и прижимаясь лбом к моему лбу. От него пахло одеколоном и осенью. Внешним миром. Мой старший брат. Я закрыл покалывающие от слез глаза.

— Почему я так облажался, — прошептал я.

— Эй, маленький парень, ты не облажался, — он погладил мою шею. — Я люблю тебя, приятель, твой брат любит тебя.

Мое горло сжалось. Он пытался заставить меня плакать? Я сжал ламантина.

— И Ханна любит тебя, Мэтт. Она действительно любит тебя. Разве ты не видишь этого?

Вдруг Нейт выпрямился и отвернулся. Он поднес руку к своему лицу.

— Сегодня мы отвезем тебя домой, — он прочистил горло и взял под контроль свой голос. — Тебе нужно хорошенько приложить усилия, расправится с завтраком, и показать, что твой организм пришел в норму. Врач и психиатр будут осматривать тебя. Будь милашкой, ладно? И ты должен пообещать принимать лекарства, которые тебе выпишут, какими бы они ни были.

— Обещаю, — я прожевал еще один кусочек омлета.

— Хорошо, приятель. Когда они покончат с тобой, я заполню документы на выписку. Я принес тебе кое-какую одежду.

Новая нарастающая паника в моей груди отступила. Моя кровь очистилась с помощью Либриума. Я подумал про одежду, которая осталась в хижине. У меня ее было немного. Собираясь в августе, я не заботился ни о своем внешнем виде, ни о том, чтобы выглядеть безупречно. А теперь? Теперь я собирался увидеть Ханну.

— Теплые вещи? — рискнул я.

Нейт был у двери. Должно быть, он услышал тревогу в моем голосе.

— Кое-что из моих вещей, — он улыбнулся мне. — И бритва.

Мой врач был молодым индусом. Я видел его один или два раза в день. Он называл меня мистером Скаем и был хорошо осведомлен и обучен приятным манерам.

— Вы съели свой завтрак, мистер Скай. Это хорошо.

Я улыбнулся и кивнул. Это была правда, я вылизал ненавистный поднос с омлетом, чашей мягких фруктов, апельсиновым соком, молокоми тостом. Я уже ощущал боль в животе.

Доктор Парих послушал мое сердце и посмотрел в мои глаза.

— Мистер Скай, вы должны принимать Либриум в течение семи дней. Я назначу его вам с постепенным снижением дозы. Без него у вас могут возникнуть припадки. Вы не должны больше пить.

— Не буду, — пообещал я.

Врач обошелся без дальнейшего наставления, и мы пожали друг другу руки.

— Вы должны заботиться о себе, мистер Скай.

Вызванным психологом была высокая женщина с бледной кожей и седыми волосами. Она понизила поручни и присела на край моей кровати.

— Вы рассматриваете возможность переехать отсюда в стационарный реабилитационный центр? —спросила она. — Я настоятельно рекомендую отправиться туда. У нас есть связи в «Новом Милосердии».Поскольку вы на пути к исправлению, их тридцатидневная программа стационарного лечения поможет вам оставаться трезвым.

Будь милашкой, сказал Нейт. Я потер рот, чтобы удержаться от ухмылки.

— Я в порядке, — заверил я. — Правда, все круто.

Я просто застрял тут в клинике для алкоголиков и наркоманов в сотый раз, цепляясь за чучело ламантина от моей любимой, которую я отказываюсь видеть.

Моей любимой.

Я закрыл глаза. В ночь, когда Ханна появилась в хижине и вытащила меня... все стерлось в дымке алкоголя. Хотя я помнил удовольствие. Черт, эта девушка...

— Мэттью? Вы хорошо себя чувствуете?

Я пристально посмотрел на психиатра.

Я открыл рот, чтобы пригрозить ей адвокатом моего дяди, жителя Нью-Йорка, который разрушал жизни, это была его работа, а затем стиснул зубы. Будь милашкой.

— У меня неплохая поддержка со стороны семьи и друзей, — сказал я. — Я не буду пить.

Психиатр мучила меня в течение следующих десяти минут. Она спрашивала, есть ли у меня склонность к суициду. Она даже спросила, был ли я одержим мыслью об убийстве. Слава Богу, она не знает об инциденте с пистолетом. Она изучила мои лекарства и назначенную дозу Либриума.

— Когда вы подпишите документ о выписке, мы отправим заметки вашему психиатру в Денвере. Вы должны продолжать встречаться с ним, как только вернетесь.

— Конечно, — сказал я.

Еб*ть. Мне придется притворяться тупым в течение следующей недели, возможно, дольше.

Наконец-то она ушла.

Нейт вернулся, сияя. Он сказал, что врач и психиатр одобрил мою выписку. Он оставил пакет с одеждой на моей кровати.

— Выходи, когда будешь готов. Я жду снаружи.

Боже, я готов расцеловать его. Он одолжил мне темно-серую пару вельветовых брюк от Армани и темно-зеленый свитер из кашемира с V-образным вырезом. Я быстро переоделся, наслаждаясь ощущением нормальной одежды на моей коже.

В ванной мне пришлось держаться за раковину. Комната наклонилась, как раскачивающаяся лодка, а затем выровнялась. Блин, я слишком слаб. Да и выгляжу не ахти. Я побрился и старался избегать своего отражения как можно дольше. Оно психологически не поможет мне подготовиться к встрече с Ханной.

Ничего не поможет.

Я держал плюшевого ламантина и сидел на краю своей кровати. Должно быть, я просидел так довольно долго, потому что появился Нейт, улыбаясь мне как-то неуверенно.

— Эй, дружище, хорошо выглядишь.

— О, да. Спасибо, — я пригладил свитер рукой.

— Ты все взял? — он подхватил пакет с одеждой и засуетился. Взглянул на мою руку, вцепившуюся в ламантина. — Твой маленький друг тоже готов?

— Ага.

— Документы готовы, просто нужна твоя подпись.

— Ладно.

Я осторожно встал. Нейт обернул руку вокруг моего плеча и вывел меня. Я не знаю, был ли я когда-нибудь более благодарным. Я нацарапал мое имя на двух бумажках, и медсестра за столом пожелала мне удачи. Нейт вывел меня в вестибюль. Я уставился на плитки.

— А вот и он! — объявил Нейт с натянутой улыбкой.

Я не смотрел вверх. В ярком блеске на полу я увидел приближающеюся фигуру. Черт, я все еще был в больничном браслете. Я сдернул его.

Ноги Ханны — ботинки из овечьей шерсти — попали в поле зрения. Я взглянул на Нейта. Он отошел, но смотрел на нас с неприкрытым любопытством.