Мой лучший враг - Филипенко Алена. Страница 79
– Мы же одна душа…
На меня обрушивается шквал бессмысленной болтовни. Я ухожу в себя.
– Тома, скажи хоть что-нибудь!
– Тамара, не молчи!
– Говори, говори!
Они доводят меня до слез. Мама берет мою голову в свою руки.
– Ну успокойся… Ему не сойдет это с рук. Мы посадим его надолго, сделаем все, чтобы ты не увидела его больше никогда…
А я молчу. Я теперь всегда молчу. Словами просто не выразишь то, что я хочу сказать.
На ночь мама дает мне какие-то успокаивающие таблетки. Делаю вид, что проглотила их. Мне не нужны никакие таблетки. Я не хочу успокаиваться.
Притворяюсь, что засыпаю. Родные уходят, но не расходятся по комнате. Еще где-то час я слышу, как мама с бабушкой ругаются.
– Это ты виновата! Не доглядела мою дочь! Уткнула нос в свои торты и не видишь, что тут вообще творится! Довела моего ребенка, в мне теперь мучайся, по врачам ее таскай!
– Я виновата? Это целиком твоя вина! Спихнула на меня свою дочь, а сама любовь крутишь, вот и посмотри, что из этого вышло! Ты никудышная мать!
– Не смей меня винить! Не тебе судить о моей жизни!
Вскоре к ним присоединяется пришедший с работы дедушка. Его громкий голос предупреждает всех о том, что он сейчас пойдет крушить соседский дом.
Дяде Косте с трудом удается уговорить всех оставить все на утро, а сейчас идти спать.
Под их ругань я достаю из ящика старые краски для рисования. Подхожу к стене, прямо к изголовью кровати. Рисую глаза. Огромные, голубые, как небо ясным морозным утром, крапинки вокруг зрачка темно желтого цвета – небо во время сильной летней грозы. Глаза, которые всегда следят за мной и которые никогда не оставят меня в покое. Черный контур, желтые зрачки. Глаза получились дикие и злобные. Именно эти глаза всегда стоят передо мной. Я не хочу, чтобы эти глаза следили за мной сегодня. Забиваюсь под кровать. Тихонько всхлипывая, засыпаю.
Эту картину мама наблюдает утром, когда входит ко мне в комнату, чтобы разбудить. Она сразу созывает семейный совет. Мама принимает решение увезти меня в Москву, чтобы я могла отвлечься от всего. Но сначала они собираются идти в дом Шутовых, чтобы самим поговорить со Стасом. Они не берут меня с собой. Возвращаются они довольно скоро – я сижу на лестнице и подслушиваю, как они разговаривают о состоявшемся визите. На сколько я поняла, никакого визита не состоялось. Мать Стаса просто не пустила их в дом, когда узнала, с какой целью они пришли. Как и любая мать, она пытается защитить сына. Теперь Стаса будут тщательно прятать…
В этот же день меня силой тащат в полицию, где я провожу пару ужасных часов. Сижу за старым столом и карябаю ногтями облупившееся покрытие. Я стараюсь говорить мало, но из меня будто силой вытаскивают информацию. Мама сидит рядом и постоянно трогает руками меня за спину, будто подталкивая вперед, этим жестом как бы заставляя меня говорить. Я не хочу говорить. Хочу всегда молчать. Высокий участковый с каменным лицом стучит по старенькой клавиатуре и записывает мою речь.
Я пытаюсь представить, что происходит в это время в доме Шутовых. Наверное, его мама плачет. Она в панике звонит его отцу, он приезжает. И вот они всей семьей обсуждают проблему. Как ведет себя чудовище? Спокойно ли оно? Напугано? Что оно делает сейчас и о чем думает?
***
Как и в предыдущие дни, это утро Ирина Шутова начала с кофе. И как в любое утро за последние этак года три, она добавляет в кофе довольно большую порцию ликера. Иначе в этом сумасшедшем доме просто не выжить.
В доме – страшный бардак. Но убираться просто нет сил. Нет сил даже на то, чтобы помыть голову или сменить халат, на который вчера женщина пролила вино. Ни на что нет сил. Вот уже два года прошло с тех пор, как из их дома ушел глава семейства, и все эти два года Ирина пребывает в непроходящей хронической депрессии, симптомы которой может немного приглушить только до краев налитый бокал.
Звонок в дверь – Ирина морщится. Она не любит утренних гостей. Женщина смотрит в окно – это соседи. Ирина удивляется – что им нужно в такую рань? Обычно эти соседи не часто захаживают в гости. Она открывает дверь. На пороге стоят родители Мицкевич, мать и отец. Или, кажется, это ее отчим? Да в прочем неважно.
– Ирина, здравствуйте, нам нужно поговорить со Стасом, – сразу переходит к делу Ольга. – Он дома?
Ирина чувствует, что что-то не так. Это явно не дружеский воскресный визит на чашку кофе.
– Нет, его дома нет, – быстро отвечает она. Это ложь. Дети сейчас в комнате Яны играют в психбольницу – еще один повод для того, чтобы выпить лишний кофе с ликером. – А зачем вам Стасик понадобился?
Соседи переглядываются.
– Думаю, лишние слова тут не нужны, – соседка протягивает ей какой-то листок. – Это записано в полиции со слов нашей дочери.
Ирина быстро просматривает строчки. Не нужно читать все, чтобы понять, о чем речь. У женщины заболело сердце. С каменным лицом она передает листок обратно.
– Это все ложь. Я не верю не единому слову, – сухо говорит она. – Стас бы никогда такого не сделал. Наверняка она сама все выдумала. Не первый раз подобное… Девчонки влюбляются в него, а когда он не отвечают ему взаимностью, начинают мстить. Была уже одна, которая подавала липовое заявление об изнасиловании…
Ольга стоит с красным от злости лицом. От ярости она даже не может подобрать слов.
– Да как вы смеете в чем-то обвинять мою дочь? Ваш сын – мерзавец, мы упрячем его за решетку. Позовите его сейчас же! Мне нужно, чтобы он подтвердил написанные здесь слова!
– Я буду разговаривать с вами только в присутствии адвоката! – резко говорит Ирина и тянет на себя дверь.
– Правильно, ищите адвоката! И самого лучшего! – кричит ей вслед разъяренная соседка. Ее муж успокаивает ее. – Может быть, в таком случае вашему ублюдку хоть немного сократят срок! Лет до пятнадцати!
Ирина закрывает дверь. Прислоняется к стене и дает волю слезам. Руки трясутся. Она подходит к бару. К черту кофе. Сейчас ей нужно что-то покрепче. Она наливает себе виски, кидает два кубика льда. Что же делать? Она с тоской смотрит на телефон. Придется звонить мужу. Бывшему мужу. Ох, как не хочется… После развода она думала, что им больше не понадобится пересекаться. Но их сын – это их общая проблема. И сейчас бывшая семья должна снова объединиться.
***
Стас играет с Яной в психушку. Он надел на нее свою рубашку задом наперед и сзади завязал рукава. Яна должна развязаться, в этом смысл игры. Но не все так просто – иногда Стас подбегает к ней подбадривает неплохим зарядом тока от самодельного шокера – маленького механизма, вытащенного из кухонной зажигалки.
– Стас, но перестань! Больно же! – вопит сестра и бегает от него по комнате.
– А ты развязывайся быстрей, это условие игры! Мы же в психушку играем, а психов лечат током! Буду лечить тебя, пока не развяжешься!
– Но мне не нравится эта игра!
– Чем быстрее развяжешься, тем быстрее игра кончится!
Яна активно шевелит руками, пытаясь развязаться. Злобный брат ухмыляется и снова подносит к ней страшный прибор.
Вдруг дверь в комнату резко открывается. На пороге стоит мама. Дети замолкают.
– Даже не буду спрашивать, чем вы здесь занимаетесь, – устало говорит она.
– Мы играем, мама, – быстро отвечает Яна.
Девочка никогда не жалуется на брата, чтобы он не вытворял и не выдумывал. А вся семья прекрасно знает, каким жестоким может быть Стас и как далеко могут зайти его странные игры. Злость брата частенько обрушивается на сестру, но Яна всегда терпит. Она любит брата. Любит проводить с ним время, даже если в это время он закутывает ее в свою рубашку, завязывает за спиной рукава и бьет током. Их игры далеки от тех игр, в которые обычно играют с младшими сестрами. Вот вчера они играли в гильотину и парашютистов, позавчера делали яд, а потом морили им мушек и ос. Правда, в этих играх Яна страдает больше всего – от гильотины ее тело теперь в мелких порезах, от игры в парашютистов в ее коленке до сих пор что-то скрипит и хлюпает, а от того, что она не надела защитную повязку, когда они варили яд, у сестры начался сильный приступ кашля, не проходивший всю ночь.