Освобожденный - Поселягин Владимир Геннадьевич. Страница 4

Заметив, что я иду рядом, они переглянулись, остановились и мрачно посмотрели на меня.

— Привет. Я один из освобожденных. Как и вы, бывший раб.

Мужики продолжали мрачно рассматривать меня, видимо, не собираясь идти на контакт, поэтому, обойдя их, я направился к шлюзовой. Пройдя регистрацию у члена экипажа, получил сведения о своей каюте — тот, узнав, что у меня стоит нейросеть, просто скинул схему, а вот подошедшим следом бывшим пилотам стал подробно объяснять, где повернуть и куда спуститься. Однако ему это быстро надоело, и он кликнул какого-то Малика, чтобы тот отвел дикарей. Я это все слышал, вперевалочку шагая по длинному техническому коридору до первого же поворота.

Каюта была четырехместная, поэтому я вздохнул, когда дверь открылась и в нее втиснулись оба моих товарища по несчастью. Бросив мешок рядом с выбранной койкой, я плюхнулся на нее и, скинув ботинки, лег, рассматривая попутчиков. Кстати, у них были такие же мешки, как и у меня, так что предположение, что мешок ранее принадлежал именно мне, не подтвердилось.

Обустроившись в каюте, я вышел в коридор. Вахтенный скинул мне всю схему корабля, лишь поставив отметку на моей каюте. Я понял, что нахожусь на среднем военном крейсерском транспорте типа «Контики». Сверившись со схемой, я направился к кают-компании — конечно, у меня доступа в нее не было, но хотелось поговорить с капитаном.

Пробегающий мимо член экипажа только отмахнулся, когда я попросил связать меня с капитаном, поэтому, дойдя до двери в офицерский блок, я попросил искин связать меня с капитаном корабля.

— Капитан Эрни Лик готова поговорить с вами, — ответил искин.

Почти сразу после его слов дверь открылась. Пройдя через небольшой коридор, я оказался в кают-компании. В остальные помещения офицерского блока доступ мне был закрыт.

Устроившись за небольшим столиком, я стал ждать, рассматривая интерьер. Ничего так, можно сказать — мило.

Через пару минут дверь пшикнула, и в кают-компанию вошла девушка лет двадцати пяти. Никак не думал, что капитан — женщина — формулировку искина корабля я пропустил мимо ушей.

— Добрый день, — я вскочил и чуть склонил голову в приветствии.

— Вы хотели меня видеть? — сразу же перешла к делу капитан. Она знала, кто я, а я — кто она, так что нам не было нужды представляться друг другу.

— Это так. Как вы знаете, я — освобожденный из рабства, и мне нужны деньги. Все, что можно, я потратил на установку нейросети на станции и проверку знаний. Вот мои данные, — протянул я капитану свою карту ФПИ. — В общем, мне хотелось бы получить вакансию члена экипажа на время, пока мы не прибудем в нужный мир и вы не высадите меня.

— Я не могу принять вас, закон это запрещает, — изучив и вернув мне карту, ответила капитан.

— Это так. У меня нет базы «Юрист», но я немного изучал этот раздел в сети станции. Есть возможность взять меня на должность, как временного техника с минимальным окладом. Пункт восемь-шесть.

— Извините, нет, но я буду иметь вас в виду, если вы понадобитесь.

— Спасибо, — вздохнул я.

Вернувшись в каюту, я лег спать, пропустив тот момент, когда мы отошли от станции и ушли в прыжок. К этому времени я уже спал.

Следующие десять дней ничем особенным не запомнились. Ел, спал, делал зарядку, привыкая к телу. Потом снова ел и снова спал. Скукотища. Сериалы, которые смотрели мои попутчики, меня не прельщали. Насколько я знал, до планеты, где нас высадят, лететь двадцать три дня на четыре гиперпрыжка. Планета называлась Миринда.

Все изменилось на одиннадцатый день, когда мы вышли из второго прыжка, готовясь уйти в третий. Корабль вдруг как будто вздрогнул, завыла сирена, и искин монотонным тоном попросил пассажиров пристегнуться, что мы быстро и проделали. Судя по толчкам, корабль активно маневрировал и вел огонь.

— Повреждение обшивки жилой секции, повторяю, повреждение обшивки жилой секции… — монотонно выводил искин. — Разгерметизация!..

Через пять минут пришло сообщение капитана со стандартным договором временного специалиста. По словам капитана, техник был тяжело ранен и находился в капсуле реаниматора, мне предлагалось заменить его. Быстро поставив виртуальную подпись и отправив копию договора обратно, я получил доступ к искину и техническим дроидам. Мне на нейросеть сразу же стали поступать данные о повреждениях. Надо сказать, нас изрядно потрепали. И судя по поднимающемуся указателю мощности разгонных движков, мы от кого-то удирали.

Выскочив из каюты — в этой секции кислород еще был, — я добежал до небольшой ниши и облачился в скафандр. После чего приступил к ремонту.

Первым делом я занялся обшивкой, отправив туда четырех дроидов: двое заделывали пробоину изнутри, два других, специализированных, — снаружи. Восстановив обшивку в трех пробитых местах, я занялся внутренними повреждениями, с беспокойством рассматривая поврежденный реактор, который выдавал мощности всего сорок процентов. Выходило, что без полной разборки и комплектующих отремонтировать его никак не получится. То есть нужно было останавливать корабль, глушить системы и проводить ремонт, который должен был занять сутки. Все эти данные я скинул капитану, одновременно восстанавливая две малые оборонительные турели по правому борту и переборки в грузовом трюме.

Мощности реактора едва хватило, чтобы уйти в гипер. При этом капитану пришлось заглушить второстепенное оборудование и отключить защиту.

Она пришла в реакторный отсек спустя полчаса и наблюдала, как я с помощью двух дроидов-диагностов осматриваю излишне громко гудящий реактор.

— Есть что новое? — поинтересовалась капитан.

— Да, я смогу поднять мощность реактора еще на двенадцать процентов, но когда прибудем на Миринду, его придется просто выкинуть — будет уже не восстановить.

— Но нам хватит долететь до Миринды?

— Да, на пару прыжков его хватит.

— Что еще?

— Я восстановил целостность корпуса; повреждены некоторые внутренние переборки, но ими займусь позже. Поврежденные эмиттеры щита кормовой части начну приводить в порядок через пару часов. Обе башни среднего калибра восстановлению не подлежат, только замене. Ракетный блок вы отстрелили, когда его повредили, а блок с противоракетами я уже начал перезаряжать.

— Хорошо. Занимайтесь.

— Что произошло? — полюбопытствовал я.

— Два пиратских рейдера, — обернулась капитан. — Никто не ожидал, что они окажутся в этой системе. Надо было все-таки подождать три дня, и идти с конвоем, но наш груз торопит как можно быстрее доставить на орбиту Миринды.

— Понятно.

Все пять дней, что мы провели в гипере, я работал, восстанавливая корабль. На четвертый день из реаниматора вышел техник — его звали Малик — и дальше мы работали уже вместе. Так что выход и снова уход в гипер прошли нормально, хоть и на пределе напряжения реактора.

Когда мы вышли в системе Миринды, я отдыхал в своей каюте, поэтому, когда заработала сеть, сразу же стал ее настраивать. Первым делом я открыл счет в общем Банке Содружества, закрепив его на нейросеть. Потом зарегистрировался под ником Гагарин в Инфосети, правда, войти я в нее пока не мог — не было денег, чтобы заплатить. Когда мы, постоянно маневрируя, приблизились к огромному местному терминалу космопорта, висевшему над планетой, капитан вызвала меня.

— Добрый день, — поздоровался я с капитаном, с вещами подойдя к кают-компании. Нас уже известили, что скоро прибудет челнок с чиновником из Центра беженцев.

Девушка стояла у дверей, с интересом рассматривая меня.

— Я уже отправила договор, что мы с вами заключили, в отдел бухгалтерии нашего флота. Там его подтвердили. Договор в данный момент закончен, поэтому нужен ваш счет, чтобы перевести заработанные деньги и премию.

Я отправил номер счета капитану, она на пару секунд замерла, и буквально спустя минуту мне на почту пришло сообщение о пополнении счета.

— Двадцать пять тысяч кредитов?! — я удивился не только тому, как быстро тут работает бухгалтерия, но и размеру суммы.