Юлька (СИ) - Чистякова Светлана. Страница 19

— Мама!

— Что, «мама»! Господи, какой ужас! Мой сын совратил несовершеннолетнюю девочку! А если об этом узнает пресса?! Это же скандал!

— Аня, успокойся! — прикрикнул Петр Иванович.

— Ну-ка, пошли, поговорим, — он потянул сына за рукав в сторону своего кабинета.

— Как ты посмел так поступить?! — обрушился он на Григория, закрыв дверь на ключ. — Ты понимаешь, что ты наделал?!

— Я люблю её, папа! — оправдывался Гриша.

— Ты, вообще, знаешь, что пережила эта девочка в детстве?! Как ты посмел, затащить её к себе в постель?! — не слушая оправданий сына, продолжал Петр. — Мы с матерью, долго закрывали глаза на твои похождения и делали вид, что ничего не происходит! Вы с Кириллом, прости за выражение, перетрахали всех манекенщиц в компании. Я молчал. Мне в Москву, стыдно приезжать, ибо каждый раз мне указывают на твою очередную любовницу! Тебе мало?! Какое ты имел право, спать с несовершеннолетней?! Где были твои мозги?! — в ярости кричал Петр на сына. — А, впрочем, мозги тебе давно заменила другая часть твоего тела! Когда ты уже, наконец, научишься видеть в женщинах, не только объект для удовлетворения твоей похоти!

— Папа, успокойся! — раздраженно прикрикнул Григорий. — Я не сопливый школьник, чтобы меня отчитывать! И отвечаю за свои поступки! Я люблю её! Ты это понимаешь? И я её не совращал. Просто, так получилось…

— Так получилось?! Что ты такое говоришь вообще?! И почему, ты решил жениться только сейчас?!

— Я не знал, что она беременна.

— То есть, как это ты не знал?

— Мы с ней очень сильно поссорились. И она ушла. Вообще, уволилась из компании. И я долго не имел возможности, с ней даже поговорить! А сегодня утром, то есть, уже вчера, Казанцев увидел её на автобусной остановке. И только вчера, я узнал об этом! Смолкины скрыли от меня, что Юлька в положении.

— У Юли, вероятно, была достаточно веская причина для ссоры. Раз она тебя видеть не хотела.

— Вообщем — да.

— И, какая?

Григорий набрал побольше воздуха и… все рассказал отцу.

Выслушав его исповедь, Петр Иванович сокрушенно покачал головой:

— Ну, знаешь ли… Не думал я, что мой единственный сын способен на такое…

И, помолчав добавил:

— Значит, ты женишься, только из-за того, что будет ребенок? Ты же сломаешь девочке жизнь! И себе тоже. Жить с нелюбимой женщиной — тяжкий крест! Ты, готов к этому? Если нет, может, тогда лучше, просто дать ребенку нашу фамилию?

— Нет же, папа! Я люблю её! Как ты не понимаешь! За эти четыре месяца, я понял, что именно Юля — моя половинка. И я женюсь на ней не потому, что сделал ей ребенка! А просто, потому, что хочу, чтобы именно она, стала моей женой. Я женился бы на ней в любом случае! И ребенок получился только потому, что мы с ней слишком сильно любим друг друга… Ты же сам сказал, у меня было много женщин, и я этого никогда не скрывал. Но ни одна, слышишь, ни одна из них, не может сказать, что у неё от меня есть ребенок! Я этого никогда не допускал! А здесь! Это просто дар Божий, папа! Благословение, нашего с ней союза! И я хочу этого малыша!

— Хорошо, Гриша. Я согласен на ваш брак, хоть и считаю его мезальянсом. Но ты — мой единственный сын. И я желаю тебе счастья. Думаю, мама — тоже. Если уж у вас такая любовь! Но. Смотри, это должно быть на всю жизнь! В роду Вяземских не было разводов. И я этого не допущу!

Они вышли из кабинета.

Анна Григорьевна сидела в кресле, тревожно прислушиваясь к голосу мужа.

— Аня, — сказал Петр, — через неделю, мы летим в Москву на регистрацию брака Григория и Юли. Свадьба будет потом.

— Но…

— Потом поговорим.

Через неделю они поженились.

Григорий привез молодую жену в свой дом, как законную хозяйку.

— Пошли, я что-то тебе покажу! — он потянул её наверх. Они поднялись на второй этаж и остановились у комнаты, где когда-то жила Юлька.

— Закрой глаза и не подсматривай, — сказал Вяземский.

Юля послушно закрыла глаза. Он взял её на руки и вошел в комнату.

— Смотри.

Меньше всего, она ожидала увидеть то, что предстало её глазам.

Детская! Господи! Белая колыбелька, в тон ей стол для пеленания и ночной столик, заменили прежнюю обстановку. Около окна теперь стояло кресло- качалка, и в ней сидел огромный лохматый медведь с большим красным бантом.

У неё защипало в носу, когда она увидела, что стены оклеены обоями, которые она сама бы выбрала, — карусель зверюшек, окрашенных в мягкие пастельные тона. Очевидно, что здесь поработал профессиональный дизайнер.

— Нравится? — спросил Гриша.

Вместо ответа, Юля прятала лицо у него на груди и разрыдалась счастливыми слезами:

— Я так люблю тебя!

— Я тоже люблю тебя. И ты можешь быть уверена в этом, — проговорил Григорий и подтвердил клятву захватывающим поцелуем, от которого у Юльки не осталось ни малейших сомнений в душе и сердце.

Эпилог

— Хорошо, Юля, когда начнутся схватки, ты должна тужиться, причем очень сильно, и тогда все быстро и легко закончится, — сказал доктор, стоя возле роженицы.

— Ну, давай, любимая, — прошептал Григорий, легонько обняв жену за плечи.

Схватки у Юли начались почти десять часов назад. Григорий был в ужасе от того, что приходится испытывать женщинам во время родов, и восхищался тем, какой храброй и сильной была его хрупкая, маленькая Юлька во время этого изматывающего периода.

Еще задолго до родов, он решил, что будет присутствовать при рождении своего ребенка, и поэтому, он сейчас был рядом с ней.

Юля начала дышать глубоко и ровно, как учили её в школе для будущих мам, значит, схватки начались опять. Она вся напряглась и натужилась изо всех сил. Пот градом стекал с её измученного личика.

— Идите сюда, папочка, быстро, — сказал доктор. — Вам надо это увидеть.

Григорий обогнул стол и стал рядом с врачом. Глаза его расширились.

— Господи, головка вышла!

— Молодец, девочка! — одобрительно сказал доктор, помогая ребенку. — Давай, еще разок, ну, изо всех сил!

Юля напряглась всем телом из последних сил и Вяземский увидел, как его ребенок скользнул в умелые руки врача.

— Умница!

Юлька обессилено откинулась на подушки.

Малыш закричал.

— Умница, Юленька! — еще раз повторил доктор. Какую красавицу нам родила! Поздравляю, Григорий Петрович, у Вас дочь! — он перерезал пуповину, связывающую ребенка и мать.

— Дочь, — прошептал Вяземский, потому что не доверял собственному голосу и боялся, что он надломится. — У нас дочь.

Юля устало улыбнулась.

Григорий не верил, что так бывает, но его любовь к Юле, за три месяца их брака усилилась и обогатилась новыми оттенками ощущений.

— Спасибо, любимая, — растроганно проговорил он, чувствуя, как в глазах закипают слезы.

— Ты тоже приложил к этому руку, Гриша.

— Руку? — усмехнулся тот.

Юлька с деланным ужасом закатила глаза.

Через несколько минут, сестра возвратилась с их вопящей дочерью и бесцеремонно сунула её в руки испуганному Вяземскому. У Лизы, как они решили назвать девочку, была пара здоровых легких и не было проблем в выражении своего недовольства. Личико её было красным, а маленькие ручки сжимались в кулачки.

— Что мне с ней делать? — нервно спросил Гриша.

— Любить, — просто ответила Юля.

— Какая красивая девочка! — с гордостью подумал Вяземский, рассматривая дочь. Он вложил в её крошечную ладошку свой палец, и малышка крепко ухватилась за него. В этот момент, между отцом и дочерью возникла нерушимая связь. Девочка перестала плакать и смотрела на него темными, как смородинки глазками.

— Добро пожаловать в этот мир, доченька моя! — прошептал Григорий с любовью глядя на новорожденную дочь. — Добро пожаловать!..