Элита. Взгляд свысока - Волчок Ирина. Страница 34

— Нет, не хочу, — равнодушно сказала Александра. — Я серьги не ношу. У меня уши не проколоты.

— Вы не хотите бриллианты?! — не поверил Хозяин. — Ну и ну. Это… это оригинально. Тогда я даже представить боюсь, что вы можете захотеть. И в моих ли силах выполнить ваше желание.

— Я не уверена, что выполнить его — в ваших силах, — согласилась она, даже не пытаясь скрывать неприязнь.

Хозяин хмыкнул и опять непонятно заулыбался. Всемогущий. Ишь ты. Вот сейчас и проверим.

— Я бы хотела, чтобы вы предупреждали о тех событиях, которые непосредственно касаются Насти. Хотя бы о таких, как… хотя бы о самых важных. Она, конечно, молодец, но все-таки еще слишком мала для… серьезных потрясений.

— Вы считаете, для нее это было потрясение? — Хозяин заметно помрачнел. — По-моему, она обрадовалась. Они ей понравились… Да я сразу увидел, что понравятся. Нормальные люди. Хорошие.

Последнее слово он произнес как-то не очень уверенно. Наверное, с непривычки. Вряд ли прежде хоть раз в жизни Хозяин говорил о ком-то, что этот кто-то хороший. Вряд ли он вообще понимал, что такое хороший человек. Вряд ли он понимал даже то, что такое нормальный человек.

— А если бы Настя не обрадовалась? — Александра чуть не сказала, что на самом деле Настя и не обрадовалась. На самом деле она сначала ничего не поняла и даже испугалась. — А если бы они ей не понравились? А если бы они не оказались… нормальными людьми? Да в любом случае это потрясение…

— Ну, хватит уже, — оборвал ее Хозяин грозным голосом. — Что вы тут меня воспитываете? Настю воспитывайте, это ваша работа!

— В договоре записано, что в мои обязанности входит обучение ребенка иностранным языкам, музыке, рисованию и правилам поведения. Насколько я понимаю, воспитание входит в обязанности родителей.

Они стояли и смотрели друг на друга ненавидяще. С четвертой женой Сан Саныч все-таки ошибся. Скорее, Хозяин действительно прикажет пристрелить Александру. А перед тем, как похоронить, снимет с ее пальца прабабушкино кольцо. Интересно, откуда он узнал, что это бриллиант? А Хозяйка не догадалась. Впрочем, Хозяйка выросла в той среде, где знали, что бриллианты могут быть и фальшивыми. Хозяин вряд ли об этом знал. Но и черный бриллиант такой величины вряд ли еще где-нибудь видел. Ни у одной олигаршьей жены в этой деревне не было ничего подобного. Нигде не было ничего подобного. Разве только в каком-нибудь хранилище шахских сокровищ. Но в шахскую сокровищницу, где могут храниться такие вещи, даже Хозяина не пустили бы. Так что не мог он видеть ничего подобного. Однако все равно догадался. Неудачно получилось. Плохо. Ну, да ничего хорошего она здесь никогда и не ожидала.

Хозяин отвел от Александра ненавидящий взгляд, теперь смотрел поверх ее головы вдаль, через газон, наверное, на беседку, окруженную кольцом цветущей по его распоряжению гвоздики. Смотрел с той же ненавистью — потому, что вокруг беседки гвоздика была только красная и розовая. Белой не хватило, несмотря на его распоряжение. Эта мысль несколько примиряла Александру с жизнью.

— Я… не успел, — вдруг хмуро сказал Хозяин. Просто через силу сказал. Переломил через колено собственный характер. Наступил на горло собственной песне. — Я не успел вас предупредить. То есть… Суеты много получилось. Сначала поезд опоздал, потом их покормить надо было, потом к дочери отвезти… Да нет, я бы предупредил, я уже позвонить вам хотел, но оказалось, что тот телефон, где ваш номер, дома остался. Можно было бы через охрану, но мы уже почти подъезжали… И при стариках говорить было как-то… В общем, я не знал, как при них говорить.

Он что — извиняется? Да нет, что это она выдумала… Он просто объясняет, что ни в чем не виноват. Почему-то посчитал нужным довести это до ее сведения. Да и то, что посчитал нужным, — уже чудо.

— Мир? — Хозяин опять смотрел на нее. Кажется, без особой ненависти. Протянул было руку, но понял, что его рука осталась незамеченной, и опять сунул ее в карман. Как-то устало сказал: — С вами трудно общаться. Вы всех ненавидите. Но любите Настю. Вот только не надо на меня так смотреть! Я точно знаю: Настю вы любите! А она — вас. Почему?

— Я хорошая гувернантка… То есть бонна.

Александра слегка пожала плечами и опустила глаза. Скромно опустила глаза. Побольше законной гордости на лице. Хорошее воспитание не позволяет законной гордости перерасти в беспочвенное самомнение. Вот так примерно. Надо надеяться, что на вопрос о причинах любви она ответила убедительно. А ненависть объяснять не обязательно. Ненависть не может считаться слабостью. По крайней мере — с его точки зрения. На ненависти он сыграть не сможет.

— Ладно, — рассеянно пробормотал Хозяин и опять вытащил из кармана упаковку таблеток. — Ладно, раз так — что ж теперь… Не удается мне с вами поговорить. Да, вы же хотели со стариками до ужина еще увидеться. А я вас задерживаю. Ладно, идите… Я скажу, чтобы здесь накрыли.

Александра молча кивнула и пошла в дом, ощущая затылком его взгляд. Наверное, так же ощущается лазерный прицел. Надо как-нибудь спросить у Сан Саныча, можно ли ощущать лазерный прицел. Хотя откуда ему знать? Он еще живой, так что вряд ли его ощущал. А у тех, кто ощущал, — уже вряд ли спросишь.

Она не выдержала, оглянулась. Лазерный прицел выражал озабоченность. Наверное, вспоминал, сколько осталось патронов.

— Владимир Сергеевич, вы к ужину тоже переодеваться не будете? — деловито спросила Александра.

Хозяин мельком глянул на свой офисный костюм, зачем-то подергал себя за галстук и вдруг засмеялся. Он что — каждый день теперь смеяться будет? Наверное, таким способом решил вырабатывать в себе чувство юмора. Точно — заболел.

— Спасибо, — сказал Хозяин, отсмеявшись. — Спасибо, что напомнили, Александра. Нет, мне все-таки придется переодеться. Во что-нибудь более демократичное, да? Чтобы лишний раз не смущать стариков.

Александра нейтрально пожала плечами, повернулась и вошла в дом, с тревогой чувствуя, что стены, похоже, не являются серьезной преградой для лазерного прицела. Впрочем, ни в одном из таких домов она никогда не чувствовала себя защищенной. Мания преследования. Да кто угодно стал бы параноиком под такими взглядами. И особенно — после таких слов, которые наговорил ей вчера Сан Саныч. Вот интересно, зачем Хозяин родителей жены в свой дом привез? А жену из дому выселил… Совсем никакой логики. И совершенно не понятно, как вести себя со стариками.

Старики! И ведь не стесняется называть так людей, которые вряд ли намного старше него. А если даже по годам и старше — то на лбу у них это не написано. А у Хозяина на лбу как раз написано все и про его годы, и про то, как он их прожил. У них у всех на лбу клеймо. Наверное, его хорошо видно в оптический прицел.

Что-то слишком часто она думает о прицелах. Надо бы и правда взять пару выходных и посидеть в своей квартире с хорошей книжкой, в тишине и покое, в старом халате и в разношенных тапочках. И в полном одиночестве. Сейчас уже можно спокойно оторваться от Насти на пару дней — Хозяйки в доме нет, зато есть бабушка и дедушка, нормальные люди. И даже хорошие. И все-таки — зачем же Хозяин привез их в свой дом?

— Ой, да что же вы стучитесь-то? — Надежда Ивановна страшно смущалась, несколько суетливо отступала от двери, неуверенно обозначала рукой приглашающий жест, оглядывалась в глубину комнаты. — Ой, тут и не закрыто… И мы вас все ждем… Проходите скорее… А Настя нам про вас всё рассказывает и рассказывает… Да так интересно…

За спиной Надежды Ивановны тут же возникли Нина Максимовна и Леонард Семенович с Настей на руках. Нина Максимовна выглядела слегка растерянной. У Леонарда Семеновича и у Насти выражение лиц было совершенно одинаковым — абсолютного блаженства. Они и правда чем-то похожи. Зорро, подумать только! Мартышка хитрая.

— О-о, Анастасия Владимировна, да вы вовсю эксплуатируете исключительность случая! — укоризненно сказала Александра, переступая порог. — Вы что, мисс, теперь вообще не будете слезать с дедушкиных рук? И даже то, что дедушка устал с дороги, не является для вас весомым аргументом в пользу хождения на собственных ногах?