Признания разгневанной девушки (ЛП) - Розетт Луиза. Страница 44

Мама разволновалась — она почувствовала, что мой мононуклеоз объясняет мое нетипично жестокое нападение на соученицу. По крайней мере, она так сказала миссис Чен, которая позвонила, чтобы меня «проверить», или, скорее, чтобы рассказать маме о случившемся в школе. Пока они разговаривали, я представляла миссис Чен на другом конце провода в ее рождественской ленте с рогами.

Миссис Чен сказала, что в школе все по мне скучают и с нетерпением ждут моего возвращения, что показалось мне довольно забавным. Уверена, что их даже не волнует, где я, но часть меня не отказалась бы походить по коридорам старой доброй «Юнион Хай», наслаждаясь своей временной известностью на YouTube. Хотя к этому времени люди могли уже переключиться на что-то еще. Готова поспорить, что видео никто больше не выкладывает — кибершпионы миссис Чен отслеживают все действия на школьных компьютерах, и если ученики отправляют своим друзьям особую ссылку, используя свои электронные адреса школы, миссис Чен быстро это обнаруживает.

Раздается дверной звонок. Это Роберт. На этой неделе он заходит каждый день с домашним заданием, что действительно мило и удобно, учитывая, что теперь он мой единственный друг. За эту неделю мы говорили больше, чем за последние несколько месяцев — я даже рассказала ему о Регине — но он по-прежнему не упоминает Джейми. И я тоже.

Мама звонит мне, сказать, что пришел Роберт, и я делаю попытку придать себе более презентабельный вид, а это достаточно сложно, когда ты валяешься в кровати в спортивном костюме, с немытыми волосами и огромными кровоточащими коростами на руках и ногах.

— Заходи, — говорю я, когда он стучит в дверь.

— Привет. Как поживаешь? — Он занимает свое обычное место на моем старом кресле-мешке и лезет в свой рюкзак за домашним заданием.

— Привет. Знаешь что? Думаю, я выйду в понедельник.

— Тебе везет. Когда у меня был мононуклеоз, я пропустил целую вечность. Хватит ковырять, — говорит он, видя, как пальцы моей левой руки работают над правым предплечьем.

— У тебя был мононуклеоз? Я думала, ты был в колонии для несовершеннолетних.

— Ха-ха, — холодно произносит Роберт. — Могу я тебе напомнить, что никогда не отбывал срок за свои мелкие правонарушения?

— Оо, «правонарушения». Звучит, как слово литературного английского, Роберт.

Он закатывает глаза и протягивает мне беспорядочную стопку папок с бумагами, торчащими из них в разные стороны. Начинаю их просматривать, потом передумываю и бросаю эту путаницу на пол.

— Я думала, у тебя сегодня репетиция.

— Генеральная репетиция сегодня вечером. Серьезно, хватит ковырять.

— Чешется.

— Так намажь чем-нибудь. У тебя есть, чем? Где оно?

Показываю на свой стол, и он берет мазь с ноутбука.

— И как проходят генеральные репетиции?

— Как правило, старшеклассники держатся чертовски далеко от Шекспира, — говорит он, протягивая мне тюбик. Когда я начинаю наносить мазь, ко мне приходит мысль, что Роберт — один из немногих, перед кем я могу это делать. — Но нужно признать, что все идет неплохо. Мег Беннет просто гениальна в роли Леди Макбет. Она даже вкладывает чувства, когда говорит.

— А ты кого опять играешь? — спрашиваю я, притворяясь, что не знаю, пока толстым слоем мажу коросты.

Он ухмыляется, театрально изображает глоток из воображаемой фляжки и говорит скрипучим старческим голосом:

— Привратника. — Привратник — это совсем небольшая роль в «Макбете», но он вносит смешные эпизоды в эту бесконечную трагедию, и все старожилы драматического кружка были нереально взбешены, когда роль получил Роберт. Но он ее заслужил — все больше недели говорили о том, как потрясающе он выступил на прослушивании, и Роберт на время стал героем новичков, отстояв честь всех девятиклассников.

— Ты придешь посмотреть?

— Если мама выпустит меня из постели на выходные. И если ты пообещаешь мне, что я не увижу Трейси или еще кого-нибудь, кого мы знаем.

Роберт неловко ерзает в кресле. Когда он, наконец, успокаивается, он надувает щеки и медленно выпускает воздух с тяжелым вздохом. Он тянет время.

— Что? — спрашиваю я.

— Ничего.

— Нет, что-то.

— Да, ну ладно, что-то. — Он лезет в карман и вытаскивает полупустую пачку сигарет, не вполне осознавая, что делает. Убирает ее обратно, вздыхает и наклоняется вперед, насколько это возможно на кресле-мешке. — Ходит слух. Не знаю, правда ли это.

— Обо мне? — Я готовлюсь к худшему.

— На самом деле, первый на этой неделе не о тебе. О Трейси. Речь идет о том, что она, наконец, это сделала.

Если есть способ окончательно убедиться, что твоя лучшая подруга — больше не твоя лучшая подруга, то это — услышать от кого-то другого, что она лишилась девственности.

— Серьезно?

Роберт пожимает плечами.

— Так говорят. Извини, что пришлось услышать это от меня.

Не могу поверить, что она это сделала. Учитывая, что она знает о Лене. А может, она сделала это, потому что знает о Лене. И какая вероятность, что они пользовались презервативами? Явно не такая, как у того, что она просто пошла напролом и безрассудно занялась незащищенным сексом.

— А другой слух — что он бросил ее и теперь с Леной.

Меня начинает тошнить, и это не мононуклеоз. Теперь Трейси — всего лишь зарубка на выданном командой по плаванию ремне Тупого Парня, каким он и был все это время.

— Думаешь, это правда?

Роберт задирает голову и делает паузу для театрального эффекта.

— Может, тебе стоит позвонить ей и выяснить, — говорит он с наигранной невинностью.

Нет. Неа. Я не позвоню Трейси. После всего, что она мне сделала. Как мы можем теперь быть подругами? Она осталась в отряде, возможно, стала подлизываться к Регине, даже после моего рассказа о том, что Регина сделала. Теперь все по-другому. Теперь мы даже не в одной вселенной. Я качаю головой.

— Что еще происходит? — спрашиваю я.

— Это все, что ты скажешь о Трейси? — говорит он, разочарованно глядя на меня. Пожимаю плечами. — Она осталась тем же человеком, Рози. Не похоже, что взаимодействия с Мэттом превратили ее в кого-то нового.

— Мы с ней больше не разговариваем, Роберт.

— Потому что она сказала Регине, что ты целовалась с Форта?

Значит, он знает. Мы несколько секунд изумленно смотрим, друг на друга, будто играем в гляделки. Потом я медленно киваю.

Роберт вытягивается в кресле и закрывает дверь комнаты. Потом садится на стул у письменного стола и подкатывается на нем к моей кровати. Он откидывается назад и скрещивает руки.

— Скажи мне, что происходит с Джейми — правду.

— Я не знаю. Честно. Это… меня смущает.

— Он тогда так носился по стадиону, будто ты горишь или вроде того.

В глазах Роберта есть нечто, чего я никогда раньше не видела. Как будто он закрывается или отгораживается. У меня в животе завязывается узел — чувствую, что приближается что-то плохое. Теперь понимаю, что я жду этого с некоторого времени. Того, чего я заслуживаю, если быть с собой честной.

— Люди говорят, что он бабник. Но тебе он нравится. Я имею в виду, ты с ним целовалась. Как минимум один раз.

— Люди говорят, что он бабник?

— Да, ну, он встречается с тобой и Региной, разве нет? — говорит Роберт, разозленный моей реакцией. — Все думают, что ваша ссора из-за этого и была.

— Ссора была не из-за Джейми. А из-за того, что Регина сказала кое-что о моем папе и сделала все, что возможно, чтобы сделать мою жизнь в этом году несчастной.

— Она делала все это, потому что ты была с Джейми.

Снова начинаю ковырять раны, не в состоянии принять это или оспорить. На этот раз он не просит меня прекратить.

— Мне пора идти, Роуз.

— Ладно. Спасибо за домашнее задание.

Он качает головой.

— Нет, я имею в виду, я не хочу больше болтаться рядом с этим.

Я не понимаю его.

— Что?

— Просто, я серьезно думал в этом году, что ты будешь со мной. Но ты встретила его. А потом была встреча выпускников, и поэтому, я просто подумал, что… я буду твоим другом, но издалека. Пока…