Черт-те что и сбоку бантик - Вильмонт Екатерина Николаевна. Страница 36
– Жанне кто-то позвонил.
– Интересно, уйдет или уговорят?
– Думаю, так быстро она не сдаст свои позиции.
– То есть не уйдет?
– Нет. Что-то еще придумает. Скорее всего про безумную любовь.
– Про чью?
– Про свою к вам.
Но тут реклама закончилась. Пустили повтор последних кадров, где Людмила демонстративно уходит. Ведущий возвестил, что им удалось убедить гостью не покидать студию.
– Скажите, Людмила, а вам знакома ваша соперница?
– Нет, лично я с ней не знакома, хотя не раз говорила с ней по телефону.
– Кто же кому звонил?
– Ну, разумеется, она мне. Она мне угрожала.
– Чем?
– О, это было ужасно… Она так кричала! Я буквально видела, как она просто брызжет слюной… Она так нестерпимо вульгарно вела себя…
Кузьмин громко и грязно выругался.
– И вы никогда не видели эту женщину?
– Как не видела? Четыре раза в неделю любовалась на нее. Мой муж сделал из нее телеведущую! Подобрал где-то на помойке и пропихнул…
– Я ее прикончу! – не выдержал Кузьмин.
– Извините, – прервала Людмилу сидевшая среди гостей известная в прошлом актриса. – Но Завьялова высокопрофессиональный журналист с университетским образованием. Скажите, а какое у вас образование?
– Причем тут мое образование? Но если вам надо знать, я закончила театральное училище, но пожертвовала карьерой ради семьи, и вот каков финал…
– Знаете, я уже старый человек, у меня большой жизненный опыт, – продолжала пожилая актриса, – и я знаю, что никогда не надо жертвовать… Или уж молчать о своих жертвах. А то как-то несолидно получается…
– Вот вы тут все думаете – корыстная бабенка сводит счеты с бывшим мужем, а… Я просто не хотела говорить… не хотела затрагивать своих мальчиков…
Все взгляды в студии устремились на нее.
– Старший… Он уже по нашим законам совершеннолетний, но… я боюсь за младшего, который живет в одной квартире с этой женщиной…
– Что вы хотите этим сказать?
– Я знаю, что она… она спуталась с моим старшим сыном… И не могу поручиться, что еще не соблазнила младшего…
Дальнейшего Глеб Витальевич уже не видел. Он вскрикнул и сполз с кресла.
– Жанна, вызывай скорую! – крикнула верная Люба.
– Отмените третью и четвертую съемку! – распорядилась Инна Олеговна, шеф-редактор. – И осторожно сообщите Завьяловой, что Кузьмина увезли в больницу. Подозрение на инфаркт.
Наташа вышла из студии, еще полная сил.
– Наташ, на минутку! – взял ее за рукав режиссер.
– Что-то случилось?
– Мы отменили третью и четвертую съемки.
– Почему?
– Наташ!
– Что-то с Глебом? – догадалась она и страшно побледнела, это было видно даже под слоем грима. – Умер?
– Типун тебе на язык! Нет, сердечный приступ. Увезли в больницу. Снимай грим, машина будет через пять минут.
В этот момент зазвонил ее телефон.
– Алло! Наташа, это Верещагин. Глеб в больнице, это, кажется, не инфаркт. Приезжай.
– Ваня, а ты где, там?
– Да. Я был в офисе, когда ему стало плохо. И поехал с ним.
– Спасибо, Ванечка, я скоро буду, тут уже отменили съемки.
– Да, это я распорядился. Не медли, Наташа!
– Ваня, скажи, он… выживет?
– Да выживет, куда денется…
Иван встретил ее в вестибюле.
– Он уснул. Ему успокоительное вкололи.
– Я хочу его видеть.
– Конечно увидишь, но сейчас пусть хоть часок поспит, он был в страшном возбуждении…
– Что-то случилось?
Иван не знал, что сказать, и стоит ли вообще что-то говорить. Но тут же подумал, что Интернет уже наверняка взорвался фонтаном грязи… Лучше уж я ее подготовлю.
– Ваня, говори!
– Ладно, все равно узнаешь! Людмила в ток-шоу…
– Что?
– Сперва пыталась обвинить Глебку в том, что он ее обобрал и все в таком духе, ей как-то слабо верили, потом стала поливать грязью тебя, тоже не очень получалось, и тогда…
– Погоди, а Глеб это смотрел?
– Смотрел.
– И что там дальше было?
– Наташ, только держи себя в руках, ладно?
– Да говори уже!
– Она заявила, что ты спуталась с Юркой и теперь она боится за нравственность Леньки. Вот тут Глеб и грохнулся…
– То есть… он ей что ли поверил?
– Да ты что! Но от такой мерзости и посильнее Глеба мужик в обморок хлопнется.
– Ваня, но чего она добивается?
– Ничего. Просто мстит. Я всегда знал, что она дура, правда, масштабов не подозревал…
– Ну ладно, мстит Глебу, мне, а своим-то сыновьям за что? Но как можно было такое пускать в эфир?
– Ну, милая, рейтинги! Превыше всего!
– Бедные ребята. Ты представляешь, какая вонь сейчас поднимется?
– Прекрасно представляю… И тебе сейчас надо держать себя в руках. Сейчас ведь все злобные и сумасшедшие кинутся выплескивать эмоции в сети, не вздумай сейчас там шариться.
– Я ни в каких сетях не зарегистрирована.
– И у Аськи отбери гаджеты, ей тоже не будут давать проходу… Я убил бы эту бабу!
У Наташи зазвонил телефон. Номер был незнакомый.
– Алло!
– Наталья?
– Вы кто?
– Наталья, вы не дадите нам интервью? Это из газеты «Звездные войны».
– Нет, никаких интервью!
– Подождите! Это правда, что ваш муж…
– Правда в том, что из-за вас и вам подобных мой муж сейчас в больнице. И постарайтесь забыть о нас как можно скорее! – И, только выключив телефон, Наташа крепко выругалась.
– Правильно! – одобрил Верещагин. – Ругайся, Наташка, и чем крепче, тем лучше! Снимает стресс!
– Вань, я хоть одним глазком на него взгляну.
– Сиди!
– Он в отдельной палате?
– А то! Я за всем проследил и буду тут с тобой, пока нас не выгонят.
– Спасибо, Ванечка. А что все-таки врачи говорят?
– Наташ, если бы дело обстояло совсем плохо, наш Хлебушек лежал бы сейчас в реанимации, а не в обычной палате, хоть это ты можешь понять?
– Да, правда… Я так испугалась, что мне мозги отшибло. Как хорошо, Ванечка, что не в реанимации…
– Наташ, ты так его любишь?
– Господи, я даже не знала, что во мне помещается столько любви…
– Черт-те что и сбоку бантик!
– Ты о чем?
– Понимаешь, я тебе верю… Хотя в нашем кругу это какой-то нонсенс. Глебка, когда его увозили в палату, тоже прошептал: «Позаботься о Наташке, я так ее люблю…» Значит, есть все-таки эта штука… И только мне не везет?
– Вань, а Таня?
– Таня? Не вышло у нас… Не созданы мы друг для друга, хотя она прелестная женщина и человек хороший, но… Видно, я какой-то урод… Вон, даже про вашу великую любовь только и смог сказать: черт-те что и сбоку бантик.
Она подняла у нему зареванное лицо и улыбнулась.
– Мне нравится, а то мы с Глебом называли нашу любовь «цунами». Но это как-то чересчур пафосно… Мне больше нравится – черт-те что и сбоку бантик!
Он посмотрел на нее с изумлением.
– Все, я больше не выдержу! Я знаю, он уже проснулся.
Она подбежала к палате и открыла дверь. Глеб Витальевич лежал с капельницей. И сразу открыл глаза.
– Глеб! – кинулась к нему Наташа.
– Напугал я тебя?
– Не то слово! Что это было, Глеб?
– Приступ бешенства! Не бойся, Наташка, она не дождется… Не сделаю я ей такого подарка, этой гадине. Знаешь, я ненавижу всякие революции, в принципе…
– Глеб! – испугалась Наташа.
– Это не бред, – усмехнулся он. – Просто я не договорил… Не помню, кто-то из великих сказал, что революция пожирает своих детей. Вот и она… собственных детей не пожалела, тварь. Не понимает что ли, что после такого пассажа они даже смотреть в ее сторону не захотят? Наташка, забери меня домой! Хочу к Глаше! Она меня лучше всяких капельниц вылечит.
– Глеб, если врачи разрешат…
– А я им дам расписку.
– Послушай, давай договоримся так – я сейчас попрошу Ваню поговорить с врачом…
– А он тут еще?
– Да. И говорит, что не оставит меня. Хотя нет. Лучше я его к тебе запущу, а с врачом сама поговорю. Мне так спокойнее будет.