Ее темные рыцари - Ежова Лана. Страница 48

Целуя Руслана, я сгорала от страсти. Один поцелуй показал, что все, что было до него, – бледная подделка, легкое увлечение, самообман, спровоцированный желанием любить и быть любимой. Наверное, поэтому я сильно и не страдала, когда застала Гришку с другой, а Ярослав заявил, что раздумал жениться. По-настоящему мое сердце ранило лишь однажды, давным-давно – признание Тимура. Ладов заявил, что посвятит всего себя делу: будет ловить негодяев, чудовищ в человеческом обличье, – поэтому в его жизни нет места семье. А я… я, сколько себя помню, хотела стать женой и матерью. Я не из тех, кто согласится на бешеный взрыв чувств на одну-две ночи. Мне нужно постоянство, тихое счастье, но каждый день.

Булатов, как и друг детства, под запретом. Руслан – другой, не человек, а значит, вместе нам долго не быть. Разве что я соглашусь остаться Гласом, но тогда Лазарус идет в комплекте, что для меня неприемлемо. И поэтому о поцелуе с Булатовым следует забыть. Забыть, словно его и не было вовсе.

Соседка пообещала лучше следить за внучкой, и я неторопливо спустилась на свой этаж. Времени, чтобы придумать, как вести себя с Русланом после случившегося, все равно не хватило. И я понадеялась на знаменитый авось: как-нибудь само обойдется, и мне не придется что-либо объяснять.

Отодвинуть выяснение отношений еще немного, занявшись уборкой, не получилось – воду вытерли и без меня.

– Что происходит, Герда? – Под пристальным взглядом Лазаруса меня бросило в холод. – Как так вышло?

Вампир узнал о поцелуе и требует ответа? Мне стало очень стыдно! На его месте всякий бы обиделся, ведь мы договорились, что ритуал будет разорван, а тут этот поцелуй, грозящий скреплением уз. Я не успела покаяться и пообещать, что подобное не повторится, как Руслан, сердито взглянув на напарника, уточнил:

– Как вышло, что мы уснули? И ты, беззащитная, оказалась рядом с Томасовским?

О, так вампира интересовал не поцелуй?.. Верно говорят, что на воре шапка горит – чуть сама себя не сдала. Хотя, могу поспорить, Лазарус в курсе, что в ванной одной откровенной беседой мы с Русланом не ограничились.

– Помните букет на столе? Это магические цветы, они вас и околдовали. Артур Томасовский – не просто колдун, он сидхе. И я тоже, хоть и на четверть.

Я ждала возмущений, обвинений, что их обманом сделали рыцарями неправильного Гласа. Ждала, затаив дыхание от страха. Но не дождалась.

– Что-то подобное я и подозревал, отведав твоей крови, – кивнул Болконский и самодовольно добавил: – Вампира не обманешь.

Вертигр никак не прокомментировал новость, и его молчание вызвало во мне легкую грусть. По себе знаю, когда представления о человеке резко меняются, это приводит в смятение, а то и вообще отталкивает.

– А теперь давай с самого начала и с подробностями, – попросил блондин, когда мы устроились на диване в комнате.

И я пересказала все, что услышала от Главы Совета магов.

Раисэль, младшая дочь Кайагарда, князя рода Серебристого Дурмана, поссорившись с отцом, часто убегала в мир людей. Ненадолго – на несколько дней, иногда недель. Остыв, юная сидхе возвращалась домой и покорялась воле отца. Поэтому Кайагард смотрел на эти вылазки сквозь пальцы, разрешая дочери маленький бунт.

Следует заметить, что единственный вход в сидх, зачарованный мир фейри, находится в Черном море, невдалеке от популярного курортного поселка. Раисэль неоднократно имела дело как с местными, так и с отдыхающими и относилась к ним одинаково – со снисходительностью, порой перерастающей в презрение. Но однажды она познакомилась с мужчиной, который сумел ее удивить. И ему моя бабушка вскоре отдала свое сердце.

Тем временем приближалась дата свадьбы. Князь, не без помощи придворного колдуна Арториуса, узнал о чувствах дочери к смертному. Мало того, принцесса посмела зачать дитя от человека. Чтобы избежать позора и не нарушить договор с семьей жениха, Кайагард приказал колдуну вытравить неугодный плод. Но вместо этого Арториус помог принцессе сбежать.

Как погиб возлюбленный бабушки и как она сумела заполучить покровительство одного из представителей Всемирной организации Контроля, Глафира Яковлевна не знала. Назвала лишь фамилию Контролера – Хемминг. Благодаря его заступничеству Раисэль, а по документам Сидорова Раиса Николаевна, стала жить в тихом городке, который входил в ареал «охоты» Хемминга на нарушителей законов Полуночи. За помощь бабушка расплачивалась знаниями о фейри, а иногда целебными зельями. Так она жила в спокойствии, пока ее дочери не исполнился год, а благодетель не попросил взглянуть на умирающего от проклятия человека. Историк Игнат Лукин, немолодой уже мужчина, пострадал, выполняя какое-то задание для Контроля, и Хемминг не мог бросить его на произвол судьбы. Целительница-сидхе боролась за жизнь Лукина долгие месяцы и сама не заметила, как он стал для нее не просто пациентом.

До сих пор из памяти не идет неожиданное признание бабушки, что ее любовь к профессору началась с уважения, окрашенного жалостью. Игнат Вениаминович тогда, смеясь, неточно процитировал Кира Булычева: «У славян слово «жалеть» синоним слову «любить». Пожалела – и влюбилась».

Красота, сила, богатство и вечность – все это могла получить Раисэль от равного себе. Но принцесса полюбила немолодого и к тому же смертельно больного мужчину, главными достоинствами которого были ум, интеллигентность и честность. Любовь – странная штука, не правда ли?

Чтобы спасти будущего мужа, целительница решилась на ритуал разделения сути. Проведи она его дома, вблизи священного источника, и мужчина стал бы таким, как она, – молодым, прекрасным и, вероятно, долгожителем. Но возможности вернуться в сидх своего рода у Раисэль не было. Поэтому она стала обыкновенной человеческой женщиной, но зато профессор выздоровел и прожил вместе с ней еще сорок шесть лет. И я верю, что каждый день этого полувека они провели в любви и согласии. Их счастье, конечно, не было безоблачным: чего стоило одно только появление Арториуса, назвавшегося в мире людей Артуром Томасовским, с притязаниями на одаренного ребенка. Наверняка его постоянный надзор приводил бывшую сидхе в отчаяние. И я не представляю, каких усилий ей стоило делать вид, что все хорошо, когда Томасовский приходил на «дружеское» чаепитие. А еще интересно, как колдуну удалось запугать Раисэль, чтобы она согласилась на его условия. И где был ее благодетель Хемминг? Почему он не вмешался, раз и профессор, и бабушка оказывали некоторые услуги ВОК? Неужели он не знал? Или ему было все равно?

– Скорее второй вариант, – вклинился в мой рассказ Булатов. – Твоим близким не грозила смертельная опасность, ничто не мешало им и дальше работать на Хемминга. Так зачем вмешиваться? Подумаешь, какой-то гипотетический ребенок.

– Но если бы Контролера попросили о помощи? Разве он отказал бы?

– Просить Хемминга о помощи себе дороже. – Парень вздохнул. – Несколько лет назад из-за него едва не погибла добрая часть моей приемной семьи. А все потому, что две глупышки поверили Шмарре, понадеявшись на его поддержку.

– Шмарре? Его вроде Хеммингом зовут, – удивилась я.

– Шмарре-Кошмаре – прозвище. В переводе с немецкого Schmarre – рубец, у Контролера шрам на левой стороне лица, – объяснил вертигр, и у меня похолодело в животе от нехороших догадок. – Ну а рифма «Кошмаре» прицепилась уже на территории, которую Хемминг курирует с 60-х годов, это Украина и два федеральных округа России.

– Ого! – Я присвистнула. – А он себе пупок не надорвет? Как можно охватить такую площадь?!

Лазарус усмехнулся:

– А он не сам работает – у него в подчинении тысячи полуночников и людей. Лишь спорные моменты или тяжелые случаи требуют его непосредственного внимания, и тогда он появляется лично со спецкомандой.

– Кстати, слышал, что примерно лет десять – двенадцать назад они ловили оборотня-каннибала неподалеку от твоего города, – задумчиво проговорил шатен и, словно опомнившись, заметил: – Кажется, мы отвлеклись от главного.