Секрет Эллы и Миши (ЛП) - Соренсен Джессика. Страница 25

Я кивнула, и остальную часть поездки до моего дома мы просидели в тишине. Итан никогда больше не затрагивал эту тему, и он не стал относиться ко мне по-другому, за что я была ему очень благодарна.

После визита к врачу, было установлено, что моя мать начала страдать от «мании величия», которая иногда случается у больных биполярным расстройством.

Я, наконец, оторвалась от чертежа. Почти стемнело. Взяв альбом и карандаши, я направилась вниз по склону. В передней части металлической арки я увидела Мишу, сидящего на капоте автомобиля его мамы. Он был в джинсах и черной с красным клетчатой ??рубашке. Его голова наклонена вниз, и пряди светлых волос ниспадают на лоб, пока он возится со своим телефоном.

Я останавливаюсь неподалеку от него. — Что ты здесь делаешь?

Его глаза оторвались от телефона. — Жду тебя.

— Как ты узнал, что я здесь?

— Я видел, как ты ушла из дома с альбомом и направилась в эту сторону, поэтому я приехал проверить, как ты.

Я делаю небольшой шаг вперед. — И как долго ты тут сидишь?

Он соскальзывает с капота, убирая телефон подальше. — Недолго, просто я не хотел тебя беспокоить. Ты выглядела слишком умиротворенной.

Я сжимаю губы и смотрю на него, испытывая желание нарисовать его, как я делала это раньше. Он бы сидел на моей кровати, и это было бы так, словно он завладел моей рукой. — Слушай, касаемо той ночи, я думаю…

Он шагает по траве в мою сторону так быстро, что у меня совсем нет времени, чтобы хоть как-нибудь среагировать, когда его палец накрывает мои губы. — Просто пусть некоторое время будет так, хорошо?

Не понимая точного смысла его слов, я киваю в ответ.

Он позволяет пальцу соскользнуть с моих губ, проводя им линию вниз к моей груди и, наконец, достигая низа моего живота. — Хочешь поехать домой? — его голос становится неровным.

Я смотрю на серое небо и птиц, парящих в нем. — Да, это было бы здорово. Спасибо.

Миша

Она чем-то озабочена во время поездки, да и я тоже. Я был так зол на своего отца, что сел в машину и собирался сделать что-нибудь безрассудное, однако, потом увидел Эллу, идущую по улице, и последовал за ней. Было очень интересно наблюдать за тем, как она идет: ее каштановые волосы развевались на ветру, и она так сексуально покачивала задницей в своих коротких джинсовых шортиках. Наблюдая за ней, сидящей на холме и рисующей, я немного успокоился, но все еще не мог перестать думать о том телефонном разговоре.

— Мы должны пойти куда-нибудь, — объявляю я, когда мы выезжаем на главную дорогу.

Элла ерзает на своем сидении и отворачивается от окна. — Думаю, мне лучше поехать домой.

— Ну, давай, — я надуваю губы, надеясь, что этим смогу убедить ее. — Просто сходи со мной куда-нибудь. Нам нужно немного расслабиться.

Сработало. — Куда именно?

Я снижаю громкость стереодинамиков и оставляю свою руку лежать на верхней части рулевого колеса. — В наше место на берегу озера.

— Но требуется вечность, чтобы добраться до туда. — Ее глаза поднимаются к темному небу. —Да и уже поздно.

— С каких это пор ты боишься темноты?

— Я не темноты боюсь.

Вздохнув, я начинаю снижать скорость. — Ну, давай, только ты и я. Нам даже не придется разговаривать. Мы можем просто посидеть в тишине.

— Хорошо, — сдается она, бросая свой альбом на заднее сиденье. — До тех пор, пока ты не начнешь заваливать меня вопросами.

Я поднимаю руку в знак повиновения. — Слово скаута. Так и быть, буду держать свои вопросы при себе.

Ее глаза сужаются. — Я знаю, что ты никогда раньше не был скаутом.

Я смеюсь, чувствуя, как давление в моей груди усиливается. — Это не имеет никакого значения. Я буду держать свои вопросы при себе, но, что касается всего остального, то тут все ставки сняты.

Она делает вид, что у нее чешется нос, хотя на самом деле Элла использует это жест лишь для того, чтобы скрыть улыбку, и это заставляет меня улыбнуться про себя.

* * *

К тому времени, как мы достигаем нашего места на берегу, окруженного высокими деревьями, небо становится черным, как смола. Луна отражается в воде, и воздух становится прохладным. Я достаю свою куртку из багажника и предлагаю ее Элле, понимая по мурашкам на ее руках и тому, как из-под рубашки выпирают ее соски, что она замерзла.

Она надевает куртку и застегивает молнию, прикрывая тем самым свои дразнящие соски. Я вздыхаю, запрыгиваю на капот и раскрываю свои объятия для нее, предлагая присоединиться ко мне. Она нерешительно забирается на капот, оставаясь сидеть спереди, опираясь ногами на бампер и глядя на воду.

Я придвигаюсь к ней и опираюсь локтями на свои колени. — О чем ты думаешь?

Ее глаза огромные при лунном свете. — О смерти.

— О чем именно? — Интересно, собираемся ли мы, наконец, вернуться к той ночи.

— О том, что Грейди умрет, — мягко шепчет она, — и я ничего не могу с этим поделать.

Я убираю ее волосы со лба назад. — Ты должна прекратить волноваться обо всем, что не в состоянии контролировать.

Она вздыхает и уклоняется от моей руки. — В том-то и дело. Это все, о чем я могу думать. Это своего рада зацикленность, которую я не могу контролировать. Все это все не имеет ни малейшего смысла, потому что я зациклена на том, чтобы контролировать то, что не поддается контролю. — Она взволнованно дышит.

Черт. Мне нужно успокоить ее.

— Эй, иди сюда. — Я обнимаю ее за талию, и мы вместе ложимся на лобовое стекло. Она кладет голову мне на грудь, и я играю с ее волосами, вдыхая аромат ванили. — Помнишь, когда ты решила, что будет прекрасной идеей, залезть на строительные леса, стоящие в тренажерном зале?

— Я просто хотела доказать Гэри Беннетту, что я была такой же сильной, как и парни. — Сказала она, пряча от стыда свое лицо в мою рубашку. — Почему ты все помнишь?

— Как я мог забыть такое? Ты до смерти испугала меня, когда упала. Но каким-то образом тебе удалось приземлиться на борту чуть ниже.

—Я думала, что умру, — пробормотала она. — Я была такой глупой.

— Ты не была глупой, просто ты видела жизнь под другим углом, — говорю я. — Я всегда завидовал этому в тебе. Например, когда ты танцевала в комнате, в которой никто больше не танцевал, или как самодостаточна ты по отношению к другим людям. Но всегда существовала стена, с помощью которой ты закрывалась от других. Ты никогда не позволяла пресечь ее.

Некоторое время Элла молчит, и мне кажется, что сейчас она оттолкнет меня. Но вместо этого она садится, нависая надо мной. Ее волосы скрывают наши лица. Ее дыхание прерывистое, словно она не в своем уме.

— Я открылась тебе однажды, — зашептала она. — Когда мы были здесь, на этом самом месте, и делали то же самое.

Я не могу оторвать глаз от ее губ. — Не понимаю, о чем ты говоришь.

Она облизывает свои губы. — Я сказала, что не хочу, чтоб ты встречался с Кассандрой.

— Кассандра... Ох, так вот оно что на самом деле? — я начинаю смеяться.

— Что тут смешного? — спрашивает она, но я не могу удержаться от смеха. Она сжимает мой сосок, и я подрыгиваю вверх, ударяясь своим лбом о ее. — Ой, — она моргает, потирая лоб, и смех срывается с ее губ, — скажи мне, что тут смешного.

Элла выглядит красивой, когда пытается злиться, но в глубине души она наслаждается моментом. Я тоже наслаждаюсь, хотя я не ожидал, что сегодняшний вечер сложится именно так, но если кто и смог бы развеселить меня, то это она. Например, когда мой отец ушел, и она нашла меня в гараже, сжимающего его ящик для инструментов и плачущего, словно младенец, она дала мне свое эскимо, а затем просто сидела там со мной, пока у меня не кончились слезы.

Я снова смотрю на нее, и она начинает застенчиво теребить волосы. Одним быстрым движением я переворачиваю нас так, что мое тело оказывается над ее. — Когда я рассказал Итану о том дне, когда ты попросила меня не встречаться с Кассандрой, он сказал мне, что у тебя есть на меня планы. Но он, как правило, не разбирается в таких вещах.