Ученица ведьмы (СИ) - Чиркова Вера Андреевна. Страница 43

-Неправда... - ошеломленно покачивает головой Роул, пытаясь осознать всю величину проблемы, которая на него сейчас свалилась, - врёте вы все! Вам нужно, чтобы я поверил и выпустил вас! Но я не верю! Не могла она ничего мне сделать, она даже близко подойти не могла, у меня вот, вот...

Он крутит перед собой руками в кольцах, потом суетливо вытаскивает из-за воротника целую гроздь разнообразных амулетов.

-Никакое, даже крошечное заклинание близко нельзя сотворить, чтобы я не почувствовал! - кричит он ожесточенно, - на эти амулеты целое состояние ушло!

-Ничего ты не понял, - со вздохом произносит Сирень и спокойно направляется в сторону родственничка.

Через страшную штуку под названием уничтожитель она прошла, даже не вздрогнув, впрочем, та её тоже не заметила. Хотя уже приблизилась к нам почти на метр, и стала по размеру только чуть больше беседки для малышни, что стоит на краю спортплощадки.

-Как?! - у Роула от потрясения даже рот приоткрылся, - почему?!

-Не задавай вопросов, на которые не хочешь услышать ответов, - бросила Латринея, - лучше поторопись, режь свой палец, пока не поздно.

-Ты до сих пор еще не поняла? - князь отвернулся, но по его голосу чувствуется, что он чуть не плачет, - не могу я его остановить. Я и сам до недавнего времени не знал, что нет у меня такой власти. Оказывается, это Эрнил настроил здесь все на себя и на сына. С помощью твоей магии, между прочим!

-Роул, ты все время кричал, что не веришь мне, - и не подумала его жалеть Сирень, - почему ты думаешь, что я тебе поверю? Режь палец, пока не сделала с тобой еще чего похуже прежнего.

-Да, пожалуйста, - Роул выхватил из ножен второй кинжал и полоснул себя по пальцу, - ну, а дальше что?

-Собери кровь вон в тот кубок и с искренним желанием освободить всех пленников, скажи заклинание. Я тебе обещаю неприкосновенность, если ты сделаешь всё правильно и чистосердечно. Они ни в чем не виновны, а меня эта штука, как видишь, не удержала, - деловито скомандовала ведьма и я начала надеяться, что у неё все получится.

Роул не стал ни спорить, ни сопротивляться, молча взял с полки небольшой, потемневший от времени кубок и, набрав в него крови, звонко проговорил нараспев что-то тарабарское. Судя по лицу Сирени, внимательно следившей за его декламацией, заклинание было произнесено правильно. Затем князь решительно шагнул к уничтожителю, продвинувшемуся за это время еще ближе к нам, и c повелительным выкриком выплеснул на него содержимое кубка.

Полыхающая все разгорающимся алым огнем поверхность полусферы пошла рябью, начала бледнеть и останавливаться. Несколько секунд я с замирающим сердцем наблюдала внутренним зрением за бездвижно застывшей на одном месте ловушкой, повторяя про себя как молитву, ну исчезай ты, наконец! Ведьмы и демоны тоже замерли, и в наставшей мертвой тишине не слышно было даже вздохов, словно все разом перестали дышать.

Но тут уничтожитель снова разгорелся до прежней яркости и с удвоенной скоростью ринулся на нас. Испуганно ахнула Рябинка, рыкнул что-то непереводимое взбешенный Байтарз. Ведьмы спохватившись, потащили лежащего почти у самой поверхности сжимающейся ловушки Ургазира ближе к центру, словно это могло его спасти. Сирень расстроенно вскрикнула что-то, и исчезла, видимо, не захотела наблюдать за нашей гибелью.

Ведьмы и демон сгрудились вокруг Ургазира посредине сужающегося круга и подтолкнули поближе к нему меня и Рябинку, совершенно не соображая, что таким образом оказывают нам медвежью услугу. Смотреть, как гибнут твои друзья далеко не лучший подарок. Рябинка закрыла ладошками личико и тихо плакала, черный маг матерился все грознее.

А я судорожно вспоминала, как положено в моем мире вести себя в таких случаях. Когда стоишь на палубе тонущего Титаника и тебе не хватает ни шлюпок, ни дверей, или сидишь в самолете, который направлен в пентагон. Что можно сделать за эти последние в твоей жизни секунды? Позвонить родственникам, попрощаться с друзьями, сделать что-то приятное для себя, на что никогда не хватало времени или смелости? Например, поцеловать принцессу Лею. Но мне некому здесь звонить, да и мобильников они еще не придумали, и целовать напоследок тоже некого, а сказать ведьмам - прощай, я еще успею. И потому осталось всего два дела, поблагодарить за выручку демона и исполнить свое последнее желание.

-Ургазир, - вежливо заявляю, наклонившись к магу, - спасибо тебе, что научил меня очень интересным и полезным вещам. И что заступился. Я бы хотела, чтобы ты и дальше был моим учителем.

Все, одно дело выполнено, с чистой совестью отведя взгляд от изумленно вытаращившегося демона, приступаю ко второму и последнему, реализации своего заветного желания. Ну, разумеется, из разряда тех, какие мне здесь доступны.

Решив не мелочиться, и доставить радость не только себе, но и товарищам по несчастью, призываю разом пять коробок шоколада, три торта, десять бутылок фанты и двадцать чашечек кофе. Гулять, так гулять.

От яркой вспышки, сделавшей видимой всю магическую конструкцию, пришлось на миг зажмуриться, но я сразу же распахнула глаза пошире. Нехорошее подозрение, что снова сделала что-то не по правилам, возникло и быстро укрепилось в моей душе. Тем более, я некстати вспомнила, что использовать магию внутри уничтожителя нельзя. Однако сфера, сжавшаяся за это время до размера рыночной палатки, неистово горела снаружи, и сквозь огненную пелену и усиливающееся потрескивание доносился отчаянный крик Роула, безнадежно звавшего Рябинку.

-Змеи хаоса, что ты такое сделала, Кэт? - закричал Ургазир, сумасшедше сверкнув черными глазами.

-Исполнила свое последнее желание. Призвала немного сладостей - кротко опустив ресницы, честно ответила я.

Учителям всегда нужно отвечать честно, если попался с поличным.

-Так призывай еще, - прямо над моей головой рявкнул черный маг, потрясенно разглядывающий приостановившийся уничтожитель, - призывай быстрее, малявка, и побольше, ну, кому я говорю?!

Обычно я не подчиняюсь приказам, высказанным повышенным голосом и в невежливой форме. Но в этот раз было что-то такое в интонации наглого демона и в его кромешных глазах, что я пожала плечами и вызвала еще десять коробок шоколада, десять тортов, и двадцать бутылок лимонада. Хотя уже уразумела, что до нас они вряд ли дойдут в первозданном виде. Если вообще дойдут.

Исполнение моего желания ознаменовалось новой вспышкой огня над куполом разрушителя и новой серией хлопков и щелчков. Весь жар, вся алая сущность ловушки потянулась туда, к куполу, не пропустившему ко мне мои лакомства. Вот колобок, запоздало поняла я то, о чем уже догадался Байтарз, да ведь эта безмозглая штука, запрограммированная создателями на отражение нападения, приняла мои шоколадки за атаку врагов и гонит теперь все силы на их уничтожение!

А оглянувшись на демона, убедиться в своей правоте, обнаруживаю, что маги, объединив усилия, пытаются пробить истончившуюся у самого пола стенку ловушки. И ведьмы активно им в этом помогают. А чего же тогда я-то жду? Нужно им помочь, и лучший способ, по моему разумению, добавить ловушке проблем. Новая порция шоколада и тортов обрушилась на купол, вызывая новый шквал хлопков и щелканья. Маги напряглись, громче забормотали свои заклинанья ведьмы, в воздухе потянуло запахом горелого масла и сахара, и на наши головы вдруг закапал раскаленный шоколад. Я быстро вернула на голову защитную шапочку и опустила ее на лицо как боец альфы, ведьмы начали заматываться в покрывала, демоны, занятые проходом, автоматически врубили магические щиты. Не рассчитанный на такое сложное противодействие старинный уничтожитель начал трястись и выгибаться. Ослабленная, почти не светящаяся нижняя часть стремилась быстрее добраться до нас, а верхняя вспучивалась наружу, пытаясь сжечь агрессивные торты.

-Ложись!

Первым на этот раз догадался о грозящей опасности мой учитель, схвативший одной рукой меня, другой Рябинку, и чуть слышно скрипнув зубами от боли в едва затянувшейся ране, прижал нас к полу. И навалился сверху всем телом. Было неудобно и больно лежать, рядом всхлипывала Рябинка, чуть дальше рычал свои проклятья в адрес князя Байтарз, а я никак не могла сообразить, зачем мы тут валяемся? Но сначала не стала никого спрашивать, потому что и дышать-то было тяжело, а потом оказалось уже поздно.