Драконьи танцы на битом стекле (СИ) - Патрикова Татьяна "Небо В Глазах Ангела". Страница 38

— Ну, здравствуй, новый старый мир.

На выходе их встречала целая делегация. Три взрослых дракона — Эр, Кузя и Тиль, двое подростков — Бим и Бом, и двое малышей, которым еще не было подарено имя. И все это не считая масочников и людей. Больше всего Шельма интересовало, чем же таким секретным все это время занимались Мак и Савелий, что их не было не слышно, не видно. Поэтому первым делом он направился к ним, не видя, как за их спинами исчезает Дом Советов.

— Ну и где вы были? — вопросил шут, на что получил два недоуменных взгляда.

— Ты только что прошел повторный обряд Обретения Маски и тебя интересует только это? — уточнил Палач, покосившись на лекаря, застывшего за спиной шута.

— Интересует, — фыркнул в ответ Икуф, — Тут, между прочим, один не в меру резвый Арлекин, чуть полноценное побоище не устроил от ревности.

— Ревности? — робко переспросил Савелий и нашел глазами Тая, уже снявшем маску, но оставшегося в зеленом камзоле Арлекина.

Тот заскрипел зубами и гордо отвернулся.

— Не очень-то и хотелось. — Бросил он и попытался сбежать в сторону летнего дворца, но Лий тут же метнулся к нему и схватил за рукав.

— Что ты сделал?

— Не твое дело, — огрызнулся тот и вырвал руку, — Тебя не касается!

— Уверен, что не касается? — уточнил у него Вольф, шагнул к Савелию и положил руку ему на плечо.

Арлекин, увидев это, окончательно вышел из себя. Схватил растерявшегося человека под локоть и поволок за собой, не в силах больше терпеть это издевательство над своей гордостью. Тот послушно пошел за ним, лишь пару раз оглянувшись на всех. Но никто ничего не сказал, предоставив им возможность самим во всем разобраться.

— Мы видели дым, — осторожно нарушил молчание Дормидонт, глядя на Мяту, что стояла по правую руку от отца. И уточнил, — Белый дым.

В подтверждение его словам, драконы дружно закивали головами.

— В мир, пусть запоздало, но официально пришел Вольто, — пояснил ему Гибискусмилш и повернулся к Корнелиусу, прилетевшему на спине одного из драконов. — Мне бы хотелось кое-что обсудить.

— Конечно, — кивнул тот.

— Постойте, — громогласно вмешался сверху Тиль, — А как же Карнавал? Можем мы-то пойти?

— Можете, — весело ответил Шельм и подмигнул ему. — Завтра, то есть, уже сегодня вечером придем вас всех приглашать, если Его Величество, конечно, не против.

— Конечно не против! — возликовал дракон. — Ну, все, тогда я во дворец.

— И мы с Кузьмой, пожалуй, тоже — снова посмотрев на Мяту, поддержал его Дормидонт, та же сделала вид, что не замечает его взглядов, но неожиданно через свою маленькую дракониху, что держала сейчас на руках, передала Кузьме.

"Я приду танцевать завтра в полдень".

"Угу", — отозвался в ответ дракон, — "Донт говорит, что согласен, но с условием".

"И каким же?"

"Если он победит, то ты идешь с ним на ужин при свечах".

"Согласна", — легко согласилась девушка, — "Но тогда, если выиграю я, то…" — она сделала эффектную паузу и добавила, зная, что после такого обещание пол победы уже у нее в кармане, — "Я приглашу его на королевский бал".

"Какие же вы, масочники, хитрецы", — оскалил зубы в улыбке зеленый дракон, дословно передавая все своему человеку, тот тоже улыбнулся.

— В таком случае, до вечера, — за всех попрощался с ними Ставрас, видя, как Бим и Бом топают к Муру и Гине, о чем-то тихо беседующим в отдалении.

Гиацинт уже лишился своего роскошного наряда Коломбины и даже волосы успел привести в привычный вид, только его губы все так же призывно алели, но указывать ему на не до конца снятый макияж никто не спешил.

— Ладно, — снова решил за всех Ригулти, окинув всю честную компанию придирчивым взглядом. — Сейчас спать, а думать завтра.

— Уже сегодня, — напомнил Шельм.

— Когда проснулись, тогда и завтра, — твердо отрезал дракон и, взяв за руку, повел его во дворец Драконария. Остальные не спеша потянулись следом.

В их с Шельмом комнате Ставрас быстро избавился от одежды и забрался под одеяло, с некоторым недоумением глядя на замершего у окна шута, который не спешил к нему присоединиться.

— В чем дело? — обратился он к нему, не вставая.

— Рассвет, — как-то отстраненно отозвался тот, наблюдая, как из-за деревьев выползает ленивое солнце.

— И? — протянул лекарь, подпирая голову ладонью.

— Странное чувство, — поделился ощущениями Шельм. — Словно все так же, как было раньше, но все равно, в чем-то уже совсем не так.

— И в чем же?

— Не знаю, — потеряно откликнулся Шельм.

— Иди сюда, будем вместе разбираться.

— А поцелуешь? — лукаво глянул на него шут.

— Приголублю, — пообещал Ставрас, вернув ему многообещающую улыбку, и похлопал по кровати возле себя.

— Ты еще заверь, что мне понравиться. — Протянул Шельм, подходя ближе.

— И заверю, отчего же не заверить? Но лучше покажу.

— Уверен, что мне понравится?

— Сомневаешься, иди ближе.

— Уже иду, — бросил Александр и прямо в одежде опустился на кровать.

— И что же, прикажешь мне тебя раздевать? — полюбопытствовал Ставрас.

— А почему нет? Я устал, измучался, сделай человеку приятное в конце концов.

— Не человеку, а масочнику.

— Дважды масочнику, — не стал спорить Шельм, прижимая к его обнаженной груди раскрытую ладонь.

— Дважды, — поддержал его Ставрас, нависая над ним и скользя рукой вдоль тела, закованного в одежду, как в броню.

Шут закусил губу и подался в прикосновение. Лекарь улыбнулся и легко нашел, как распутать завязки на его штанах, чтобы как можно быстрее запустить руку внутрь.

— Как ты хочешь?

— В смысле "как"? — не понял Шельм, призывно приоткрывая губы для поцелуя.

— Я могу сложить крылья для тебя сейчас… — задумчиво предложил Ставрас, не спеша его целовать, ведь он прекрасно знал, что стоит коснуться этих губ, как все мысли покинут его, и разум затопит необузданная страсть и желание.

— Давай не сейчас, — прошептал Ландышфуки, прося и вталкиваясь бедрами в его ладонь. — Я хочу тебя, но не так.

— Как хочешь, — прошептал лекарь и, наконец, позволил себе поцеловать его.

Отрываться безумно не хотелось, но парень под ним уже ерзал и изнемогал от желания. Лекарь легко избавил его от штанов, тунику через голову шустрый шут стянул с себя сам и, наконец, смог прижаться к его обнаженной груди всей кожей.

— Так хорошо, — выдохнул Шельм в шею дракону и тут же совсем немного прикусил кожу в чуть грубой, наполненной страстью, ласке.

Мужчина рассмеялся и сильнее притиснул его к себе, подхватил под бедра, улыбнулся, ловя его прерывистый вздох, похожий на с трудом сдержанный стон, и начал медленно погружаться в молодое тело, нежно обхватывающее его собой. Мальчишка-шут выгнулся под ним, вцепился пальцами в мятые простыни, выстонал что-то гортанно и громко и позволил проникнуть до конца. Лекарь опустился сверху, целуя в щеки, в нос, в скулы. Слизывая слезинки из уголков глаз, и начал двигаться в нем, стискивая в руках плечи, скользя влажными ладонями по бокам, быстро покрывшимся потом, ловя губами каждый стон, каждый вскрик.

— Мне хорошо, — в исступлении прошептал Шельм ему на ухо, прикусил мочку. И Ставрас, окончательно потеряв голову, сел, подхватывая его и усаживая себе на колени. Шельм вскрикнул, запрокидывая голову, надсадно расхохотался в потолок, поцеловал его и, не прекращая двигаться на нем вверх-вниз, кончил, перепачкав семенем их животы.

Лекарь зарычал, задвигался в нем резко, почти болезненно. Обмякшее, расслабленное после оргазма, податливое тело сводило с ума запахом пота и еще не до конца утоленной страсти. Он любил его, он жаждал ответной любви и, изливаясь в него, дарил себя безвозвратно.

— Люблю, — прорычал он, опуская его на простыни и устраиваясь рядом.

— Угу, — промурлыкал в ответ шут, почти мгновенно засыпая, прильнув к теплому, влажному от пота боку своего дракона.