Драконьи танцы на битом стекле (СИ) - Патрикова Татьяна "Небо В Глазах Ангела". Страница 64

"Что это с нашим околпаченным?" — Поинтересовался Рамират у Арно, когда они вместе с бабочками пробирались по лесу к лагерю мертвоголовых.

"Готовит себя к непростому бою. Он ей сочувствует", — ответил ему Шлим, собранный и немногословный.

"Кому?" — Не понял дракон.

"Той девочке. Кажется, я узнал ее маску по тем отголоскам, что мне от него прилетели, пока мы работали в связке над посаженными на поводки бабочками".

"И?" — Уточнил Рамират, позволяя масочнику в полной мере почувствовать свое нетерпение.

"Снежная Дама. Это маска серебристого цвета, напоминающая по форме Коломбину, но с короткой кружевной вуалью понизу. Базовая способность воздух и лед".

"Стоп-стоп-стоп. Какая еще базовая способность? Это что вообще такое? Я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь из вас рассуждал о подобном. Обычно у вас нет привязки к стихиям".

"Конечно, нет. Потому что большинство твоих нынешних знакомых носят маски, входящие в комедии Дель Арте".

"Так-так", — протянул на это Рамират, успевший сунуть нос в воспоминания Арно, который с готовностью раскрыл их перед ними. Там не было ничего личного, лишь знания, которые юные масочники получают в самом начале своего жизненного пути, и которые считаются такими же естественными и очевидными, как имя рода или виды масок. — "Я, кажется, понял. То есть маги с масками Дель Арте изначально универсальны, поэтому вас трудно соотнести с какой-либо из магических категорий, которые издревле использовали человеческие волшебники нашего мира, так?"

"Да".

"Но те маски, которые не входят в Дель Арте, и которые вы называете слабыми, все-таки поддаются такому соотнесению. Поэтому основной магией Вестника являются лед и воздух".

"Ты все правильно понял. И пожалуйста, не отвлекай меня больше. Мы уже почти пришли", — последнее прозвучало с обреченностью взрослого, вынужденного отвечать на вопросы ребенка в весьма неподходящий момент.

Рамират возмутился. Опять Арно его идиотом выставляет! И как у этого масочника такое только получается? Ведь ежу понятно, что Шлим не со зла и даже не нарочно, просто у них с драконом какой-то не проходящий конфликт интересов. Ну, что за безобразие!

Стоило всем этим мыслям пронестись в голове Томассо, как от масочника прилетело покаянное:

"Извини".

"Да что уж теперь", — примирительно откликнулся Рамират, — "Когда же ты перестанешь воспринимать себя более старым, чем я?".

"Наверное, тогда, когда ты начнешь вести себя со мной соответственно твоему истинному возрасту", — неожиданно язвительно откликнулся Арно. Ну и кто тут минуту назад вещал, чтобы его не отвлекали?

"Это как старая развалина, что ли?" — Не менее ехидно осведомился Рамират, который при таком раскладе никак не мог позволить, чтобы последнее слово осталось за масочником.

"Нет. Чуть помоложе, если можно", — от масочника прилетела улыбка. Томассо с готовностью поймал ее и спрятал в личную коллекцию. Нечасто Гибискусмилш позволял себе улыбаться даже мысленно.

"Я подумаю над этим", — оставил он за собой последнее слово.

И через пару минут в свете звезд и под мерный шелест деревьев они выскочили на большую лестную поляну, где в полной боевой готовности обосновались мертвоголовые, которые не ожидали нападения, но были готовы напасть сами, как только Вестник сообщит, что его куклы открыли ворота. Даже для Вестника такое вероломное нападение со стороны серпокрылых оказалось полной неожиданностью. В лесу завязался бой. Он был скоротечен и страшен. Повсюду метались отсветы нескольких костров и тени. Смертоносные тени, которыми стали для мертвоголовых серпокрылые. Сражение имаго — это совершенно особый вид драки. Они скручивают нити судьбы, пытаясь не только предсказать действие противника, но и навязать ему изначально проигрышную линию поведения. Как и нити масочников, нити судьбы, как правило, невидны простым смертным. Но сейчас все спутали драконы. Никто, ни нападавшие, ни обороняющиеся не знали, что среди них танцуют смертоносный танец два бронзовых дракона. Поэтому судьбы спутывались и переплетались совсем не так, как того хотели имаго, что с одной, что с другой стороны. Это их злило, раздражало, тех, кто помоложе, ввергало в недоумение. Поэтому красивого боя не получилось. Были сумятица и неразбериха. Кто-то что-то кричал, кто-то, кто сообразил быстрее, полагался только на силу своего меча. Кто-то, например, Шельм, который, пусть и не признавался в этом, но чувствовал ответственность за действия сородича, назвавшегося в Верлинье Вестником, целенаправленно искал молодую масочницу, лавируя между сражающимися. Кто-то, в частности, Рамират всеми силами старался не упустить из виду Арно, и так или иначе постоянно оказывался где-то поблизости от кукловода. Тот тоже следил за драконом хоть краем глаза. В поведении Томассо не было ничего удивительного, за последние два дня он вдруг осознал, что морально не готов так быстро лишиться еще одного родного человека, поэтому древний бронзовый готов был перекусить пополам любого, кто попытался бы сейчас причинить его подопечному серьезный вред. И то, что речь идет не о человека, а о масочнике, теперь волновало его в последнюю очередь. Что же касается Арно, то Шлим тоже смирился со своей связью с драконом. И пару часов назад, вдруг понял, как следует себя вести с Рамиратом. И теперь был полон решимости придерживаться выбранной линии поведения. В первый момент, когда ему объяснили, кто такой Рамират и какой вес имеет древний бронзовый в драконьем сообществе, масочник, попытавшись хоть как-то подстроится под обстоятельства, думал, что в их тандеме он будет вынужден быть младшим и в чем-то зависимым от более старшего и мудрого компаньона. Но теперь ему пришла в голову простая, в сущности, мысль, что в душе бронзовый не такой уж и древний, не смотря на все прожитые тысячелетия. По сути своей, раньше Рамират всегда был запечатлен с кем-то изначально более слабым и менее уверенным в себе, нежели сам пронырливый дракоша. Но Арно не только сумел составить ему достойную конкуренции, но, более того, масочнику удалось поставить себя так, что Томассо раскрылся совершенно с другой стороны. И на поверхность всплыл мальчишеский задор, который еще не так давно по драконьим меркам был погребен под бременем ответственности за более слабого товарища. Теперь дракон, сам того пока не осознавая, отрывался по полной. И Арно, до которого это дошло раньше, чем до самого Томассо, всерьез опасался, что в ближайшее время, если активность Рамирата вовремя не перенаправить на какие-нибудь хотя бы относительно мирные цели, дракон может всерьез заиграться. Так что в их паре старшим и более рассудительным, как не странно, оказался именно Шлим.

Ставрас в схватке напрямую почти не участвовал. Все время держался в стороне, лишь изредка отбиваясь от особо ретивых бабочек из вражеского лагеря. Поэтому смог первым засечь ту, что все время так же держалась в стороне, а потом и вовсе попыталась улизнуть, когда стало ясно, что победа будет за серпокрылыми. Понимая, что Шельм никогда не простит ему, если он сейчас не на беглого Вестника, дракон привлек внимание шута к фигуре, скрывшейся в темноте леса. Ландышфуки не раздумывая, и даже забыв поблагодарить, бросился в погоню. Ставрас последовал за ним, но нарочно отстал, чтобы Шельм не сразу заметил его присутствие. У дракона были свои резоны. Он хотел узнать, что будет делать шут, если останется в неведении, что он рядом.

Шельм нагнал беглянку. Для этого ему не понадобились особые усилия. Девушка так и не поняла, кто ее преследуют. Наверное, масочники не зря частично обожествляют Вольто. Не человека, маску. Конечно, маску. Лекарь, кажется, наконец, начал кое-что понимать в масочниках, в их религии, которую они упрямо называют природной магией своего народа. Но это не что иное, как переплетение особого волшебного дара и веры. Осталось только уяснить, во что же верят масочники, и можно будет сказать, что он научился их понимать. Ставрас растянул губы в усмешке, наблюдая, как Вестник — безликая фигура в черной плаще с низко надвинутым на лицо капюшоном, остановился. А потом медленно повернулся лицом к надвигающемуся на него Шельму.