Любовь тебя настигнет (Великий побег) - Филлипс Сьюзен Элизабет. Страница 83

Люси закрыла дверь холодильника.

– Что вам мешает, Бри? На самом деле?

– Просто я так счастлива. – Она покачала ногой и задумалась. – Я знаю, мне нужно преодолеть отвращение к браку, и я справлюсь. Просто пока я еще не готова. – Она соскользнула со стойки. – Вы приедете к нам на свадьбу, ведь правда?

Люси никогда больше не хотела возвращаться сюда.

– Конечно, – сказала она. – А теперь давайте перенесем вещи к вам в дом. И никаких долгих прощаний, договорились?

– Разумеется, никаких.

Но они обе знали, что им будет нелегко сдержать слезы. Так и вышло.

Наконец Панда перестал кашлять, и силы стали к нему возвращаться, но он чувствовал себя так, будто у него не хватало руки или ноги. Его реакция была не такой быстрой, хотя и не замедлилась настолько, чтобы кто-то еще это заметил, но он-то знал правду. Да и стрелял он не так метко, как раньше, а если отправлялся на пробежку, то без причины сбивался с ритма. Он опрокидывал кружки с кофе и без конца ронял ключи от машины.

Он читал интервью Люси в «Вашингтон пост». Ни слова о нем, да и с какой стати? Но ему не понравилось, что ее фотографиями снова пестрили все газеты.

Он нашел у себя несколько седых волос. Более того, у него не шли дела на работе. Актриса, игравшая в фильме женскую роль второго плана, начала флиртовать с ним и принимать отказ явно не собиралась. Она отличалась исключительной красотой, а округлостью форм могла посоперничать с доктором Кристи. Покувыркавшись в постели с новой партнершей, он мог бы стереть воспоминания о последней, но Патрик и думать об этом не хотел. Он сказал ей, что любит другую.

Тем вечером Панда напился впервые за много лет. Он проснулся в панике. Несмотря на все предосторожности, призраки, которых он так долго держал в узде, вернулись. Он позвонил единственному человеку, который, как ему казалось, может помочь.

– Кристи, это я…

Люси нашла квартиру и работу в Бостоне, пока пресс-секретарь Нили отражала атаку журналистов. «Миз Джорик скоро приступает к новой работе и слишком занята для дополнительных интервью». Люси собиралась и дальше оставаться такой же занятой, пока не начнется ее тур, связанный с презентацией первой книги.

В последний вечер дома в Виргинии она сидела с родителями на крытом дворике на участке, где выросла. Нили надела одну из старых толстовок Люси времен колледжа, чтобы согреться, но все равно вид у нее был аристократический. Она потягивала из кружки горячий чай, а медово-каштановые волосы, обычно уложенные в строгую прическу, растрепались на октябрьском ветру.

Светлая кожа и аристократическое воспитание матери разительно контрастировали со смуглостью и уличной задиристостью отца. Мэтт положил полено в огонь, горевший в новой чаше для костра.

– Мы злоупотребили твоей добротой, – резко произнес он.

Нили погладила теплую кружку.

– Все произошло постепенно, а ты всегда была готова поучаствовать, так что мы решили тебя не дергать. Мы прочитали, что ты написала… Рассудительно и в то же время душераздирающе.

– Я рада, что ты продолжаешь писать, – произнес отец. – Знаешь, я готов оказать тебе любую помощь.

– Спасибо, – ответила Люси. – Ловлю тебя на слове.

Вдруг ни с того ни с сего мать нанесла Люси один из своих фирменных ударов, на которых построила политическую карьеру.

– Ты готова рассказать нам о нем?

Люси крепче вцепилась в бокал.

– О ком?

Нили оставалась непреклонна.

– О мужчине, который похитил искорки, что раньше сверкали в твоих глазах.

– Все… не так плохо, – солгала она.

Мэтт зловеще прогремел:

– Скажу тебе вот что: если я когда-либо увижу этого сукина сына, то надеру ему задницу.

Нили подняла бровь, взглянув на него.

– После таких слов вся страна должна исполниться благодарности за то, что именно меня выбрали президентом вместо тебя.

Панда обошел квартал дважды, прежде чем набрался храбрости и вошел в трехэтажное здание коричневого кирпича. Когда-то в районе Пилсен жили приехавшие в Чикаго польские иммигранты. Теперь же здесь расположился центр мексиканской общины. Узкий коридор был испещрен яркими граффити или, быть может, это были фрески. В таком месте, где процветала народная наскальная живопись, сложно было определить наверняка.

В конце коридора он нашел дверь. На табличке было написано от руки: «Я вооружен и зол. Все равно входите».

Куда, черт возьми, отправила его Кристи? Он распахнул дверь и ступил в комнату, украшенную в стиле Армии спасения, с потрескавшимся кожаным диваном, парой не сочетавшихся между собой больших кресел, кофейным столиком из светлого дерева и вырезанным бензопилой орлом, сидевшим у плаката с надписью:

Мужчина, который вышел из смежной комнаты, оказался почти такого же возраста, как и Панда. Он выглядел неряшливо, уже начал лысеть, у него был большой нос и усы как у Фу Манчу.

– Шейд?

Панда кивнул.

– Меня зовут Джерри Эверс. – Он шагнул вперед, протянул руку, походка была нетвердой. Панда невольно опустил глаза на его ногу. Эверс покачал головой, потом закатал мешковатые джинсы, обнажив протез.

– Сангин. Я был в третьем дивизионе пятого полка.

Панда уже знал, что Эверс служил в Афганистане, и кивнул.

Морским пехотинцам из пятого полка тяжело пришлось в Сангине.

Эверс помахал папкой, которую держал в руках, указывая на кресло, и рассмеялся.

– Ты служил в Кандагаре и Фаллудже? И как тебе так повезло, сукин ты сын?

Панда сказал очевидное:

– Другим повезло меньше.

Эверс фыркнул и свалился на диван.

– К черту это все. Мы собрались, чтобы поговорить о тебе.

Панда почувствовал, как расслабляется.

К первому ноября Люси привыкла к жизни в Бостоне и квартире, которую снимала в районе Ямайка-плейн. Когда не писала, она занималась работой. И хотя постоянно чувствовала усталость, она никогда в жизни не испытывала большей благодарности за новую работу и постоянную занятость.

– С какой стати вы вообще мной интересуетесь? – ухмыльнулась семнадцатилетняя девочка, сидевшая на диване напротив нее. – Вы ничего обо мне не знаете.

Пряный запах тако проник в кабинет с кухни, где каждый день в благотворительном центре «Роксбери» подавали ужин пятидесяти бездомным подросткам или около того. Еще им предлагали принять душ, воспользоваться прачечной, пройти еженедельный медицинский осмотр. В центре работали шесть консультантов, которые помогали сбежавшим, потерявшимся и просто уличным детям в возрасте от четырнадцати лет найти приют, устроиться в школу, подготовиться к выпускным экзаменам, получить карты социального страхования и найти работу. Некоторые из клиентов испытывали проблемы из-за пристрастия к разным веществам. Другие, как эта девочка с красивыми скулами и печальными глазами, спасались от страшного физического насилия. Консультантам центра приходилось разбираться с душевными травмами, медицинскими проблемами, беременностью, проституцией и всем остальным.

– И чья это проблема, раз я о тебе ничего не знаю? – поинтересовалась Люси.

– Ничья. – Шауна еще сильнее прижалась к спинке дивана, скорчив недовольную гримасу. Через окно в двери Люси видела, как дети снимают украшения с Хэллоуина: летучих мышей, черных картонных ведьм и скелетов со сверкающими красными глазами.

Шауна оглядела короткую черную кожаную юбку Люси, ярко-розовые колготки и необычные ботинки.

– Я хочу к своему прежнему консультанту. Она была намного приятнее вас.

Люси улыбнулась.

– Это потому, что она не восхищалась тобой так, как я.

– А сейчас вы просто иронизируете.

– Нет. – Люси нежно положила руку на предплечье девочки и заговорила тихо, чтобы та поняла, насколько она серьезна. – Ты одно из великих творений Вселенной, Шауна. Храбрая как лев, хитрая как лиса. Ты умна и умеешь выживать. Как тебя можно не любить?