Карты, деньги, две стрелы - Баштовая Ксения Николаевна. Страница 60

Мне кажется или он только что обозвал меня ненормальной? Вежливо так, культурно… Хотя нет, все-таки кажется: до этого он обзывал меня совершенно невежливо.

Впрочем, сам Брысь огорчаться по поводу того, что его назвали сумасшедшим, не собирался, если он вообще понял, о чем мы тут сейчас говорили. Скинув с головы мою руку, питомец вновь ткнулся мягким носом в стену, принюхиваясь к чему-то неизвестному, а затем и вовсе принялся кружиться на месте, что-то выискивая.

— Брысь, прекрати, сколько можно?! — не выдержала я через пару минут такого мельтешения.

Зверь и не подумал меня слушаться. Мало того, решив, что пора переходить к активным действиям, он вдруг разбежался и со всей дури врезался головой в стену!

— Брысь!!! Ты что творишь?! Ты живой?!

Иглонос не пострадал: легким мячиком отскочив от стены, он вновь пустился на таран.

— Надеюсь, нет, — задумчиво протянул единорог, пораженно взирая на происходящее. — Ну или хотя бы ненадолго.

Я была настроена менее цинично:

— Брысь, да что ж ты творишь?! Брысь, прекрати! Брысь!

Отлетев в очередной раз от стены, зверь на миг остановился, потряс головой, ошарашенно оглядываясь по сторонам, и вновь ринулся в бой.

— Брысь, хватит! — Я попыталась схватить его за пучок иголок, так чтобы не уколоться, но зверь пронесся мимо и, вильнув на разгоне, впечатал меня боком в стену. Я со страшной силой ударилась плечом и, охнув, упала на землю, явственно почувствовав, что в руке что-то хрустнуло.

— Вы… Вы как?! Вы живы?! Вы в порядке?! — потрясенно зачастил единорог. — Вы…

Мне было не до него. Плечо сильно болело, хорошо хоть шевелить рукой могла да вроде ничего не сломала, но самым важным было сейчас не это. Один из камней в стене, тот, в который я врезалась боком, сдвинулся внутрь и, видимо, нажал какой-то невидимый рычаг: земля передо мною разошлась в огромной трещине, открывая путь в подземелье. У самых ног виднелись деревянные, потемневшие от времени ступени.

Иглонос, едва-едва забеспокоившийся о моей судьбе и попытавшийся лизнуть меня в щеку, радостно взвыл. Мгновенно забыв и обо мне, и о моей больной руке, он скатился по ступеням вниз.

— С вами все в порядке? Вы живы? — не отставал Эделред.

— Жива, — выдохнула я, вставая с земли и осторожно шевеля пальцами. Перелома действительно нет. Может, только синяк будет. Точнее, не «может», а обязательно будет, и это я еще легко отделалась.

Ладно, с рукой вроде все в порядке, пора разобраться, куда Брысь так спешил. Что он там учуял в конце концов?

Словно в ответ на мои мысли, из подземелья раздался новый отчаянный вой. Как и предыдущий, раздававшийся над землей, этот был полон вселенской тоски. Казалось, зверь вложил в этот стон все горе, всю печаль…

Да что ж там творится-то?

Не дожидаясь реакции единорога — а в том, что он обязательно будет против, я уже не сомневалась, — я встала на первую ступеньку.

Спиральная лестница уходила глубоко под землю. Шаги гулко отдавались в тишине, и лишь вспыхивающие по правую руку от меня огоньки магических фонарей освещали путь, потухая за спиной. Где-то внизу виднелись новые вспышки — очевидно, это бежал Брысь. Впервые вижу, чтобы магические огни зажигались и гасли при движении… С каждым мигом появляется все больше странностей.

Я уже ступила на пол, когда сзади раздался дикий топот, а еще через мгновение рядом со мной оказался единорог. Золотая грива растрепалась, рог перепачкан какой-то грязью. Как магистр вообще умудрился спуститься по лестнице, с его-то копытами, осталось для меня загадкой.

— Я вас не оставлю! Это неприлично — молодой замужней девушке… женщине… короче, молодой и замужней ходить по каким-то подземельям в одиночку!

О! Я наконец-то перестала считаться воровкой и стала приличной, молодой и замужней.

Чувствую только, если я до сих пор не знала, что мне не пристало делать, то в ближайшие несколько дней выучу это наизусть.

— И вообще! Зачем вы вообще спустились в это подземелье? — не успокаивался единорог.

— Сюда побежал Брысь. — Я попыталась найти оправдание своему глупому поступку.

— А если он с обрыва прыгнет?! Вы тоже прыгнете?

— Нет, конечно! — возмутилась я.

А вот если Айден — да…

Зеленый Отец! Что за глупые мысли в голову лезут?! С чего бы Айдену прыгать с обрыва!

— Значит, пошли отсюда! — Эделред повернулся к лестнице.

Я вздохнула:

— Не могу. Я должна его найти.

— Зачем?! Ну зачем вам, такой милой доброй девушке… женщине… я опять запутался… В общем, зачем вам это чудовище?!

Тут я уже просто не удержалась:

— Вот как раз потому, что я милая и добрая.

Единорог не понял, пришлось объяснять:

— Чтобы никто добротой не пользовался.

Огоньки впереди перестали мелькать — ровно загорелся один, не особо яркий фонарь. Кажется, иглонос достиг места своего назначения. Решив, что разговоров достаточно, я поспешила вперед.

Единорог уныло плелся сзади, не переставая причитать:

— Куда катится мир! Великий храм наук, Лысавенский институт, хранилище мудрости и знаний, заброшен, все спят, юные девицы… женщины… Дамы!.. Дамы бегают за какими-то чудовищами, и что самое обидное, меня, светоч знаний и образец культуры, никто и не думает слушать! Куда катится этот мир?

Я наконец догнала иглоноса, добравшись до источника света, а потому не слушала магистра, пораженно оглядывая увиденное.

Это была лаборатория. Давно заброшенная, как и все в этом городе, но тем не менее лаборатория. Подобную я когда-то видела у отцовского алхимика в столице Шасвара, Арпаде. У входа в комнату стоял заваленный какими-то колбами, спиртовками, пробирками стол. По периметру горело несколько магических фонарей. Шкаф возле одной из стен был заставлен книгами, а на верхней полке лежала куча свертков. Впрочем, имелось здесь и кое-что, резко отличавшее эту комнату от обычной лаборатории: в центре помещения возвышалась странная конструкция из металла и дерева, а дальняя стена была сделана из какого-то полупрозрачного мутного материала, похожего на оплывшее каплями стекло.

И именно у этой стены и замер Брысь, прижавшись к ней носом.

— Он что, что-то там вынюхивает? — тут же заинтересовался златорогий светоч знаний.

Ответа на этот вопрос у меня не нашлось, а потому я просто подошла к иглоносу:

— Брысь, что ты здесь делаешь?

Я присела рядом на корточки, погладила зверя по голове и попыталась разглядеть, что же он там высматривает.

Видно было очень плохо, пришлось прищуриться…

Небольшое, глубиной всего в несколько шагов помещение за стеклом разделено на несколько секций. В одной из них, именно в той, к которой так стремился Брысь, на небольшой полочке возвышалась пирамида, усыпанная знакомыми золотистыми кристаллами. Заполнив все грани, они уже давно спустились на полку, рассыпались по ней и осевшей кучкой лежали на полу. В противоположном углу валялись целые гроздья сросшихся кристаллов размером с мою голову, не меньше, а рядом с ними спали иглоносы… И, лишь присмотревшись повнимательнее, я поняла, что звери не лежали рядом, а буквально врастали в камни, плавно переходя в них.

В соседней секции свернулись тугими кольцами несколько змей. В первый миг мне показалось, что они укрыты какими-то радужными полотнами, но потом я поняла, что это не куски ткани, а крылья. Разноцветные, похожие на расправленные крылья летучей мыши.

В следующем отделении удобно расположились штук пять странных существ: на собачьем теле помещалась змеиная голова, по шее спускалась лошадиная грива, а за спиной неопрятными капюшонами уложены белые крылья.

— Крофенольфы! — испуганно проблеял мой спутник. — Их же в природе не существует! Это сказка!

Угу, единороги — тоже сказка.

А вот когда я заглянула в последнюю ячейку, то почувствовала, как у меня по спине побежала струйка холодного пота: на лежанке из перепрелой соломы лежали осколки знакомой крапчатой скорлупы. Точно такой же, как в логове у химеры. Неужели и здесь прячется такое же чудовище?!