Цветок мака (СИ) - Вонсович Бронислава Антоновна. Страница 23

— Джансу, можно тебя поцеловать?

«Иди и целуй Джансу, если так уж хочется,» — чуть было не ответила я, но вовремя опомнилась и просто сказала ему «Нет». Но Эвальду мое согласие совсем и не требовалось. Мне кажется, он меня даже и не услышал, просто облапил и полез целоваться. Я отчаянно вырывалась, злясь, что он настолько меня сильней, что даже противопоставить-то ему мне нечего, как вдруг его губы встретились с моими. И я просто перестала себе принадлежать, полностью растворившись в этих совершенно новых и неожиданных для меня ощущениях. Меня как будто захлестнуло лавиной, захлестнуло и понесло, не давая ни выбраться, ни подумать, ни даже вдохнуть лишний раз. Поцелуй дал такое чувство единения, такую потребность именно в этом мужчине, что дальнейшие действия Эвальда показались мне такими естественными, такими правильными и не вызвали ни малейшего протеста. Да что там! Я сама целовала его с неменьшим пылом, гладила гладкую жаркую кожу, мне хотелось обвиться вокруг него, стать с ним единым целым, принадлежать ему безраздельно, так же, как и он принадлежал мне сейчас. И не было ничего и никого в этот миг, кроме нас двоих.

В себя я пришла уже на кровати. Осознание того, что произошло, накрыло меня с головой. Неужели прав был брат, считая, что нельзя женщине быть одной, что она легко поддается всем соблазнам? А мама говорила, что люди не животные и вполне могут контролировать свои инстинкты. Но ведь я не смогла. Я не понимала, как такое могло случиться со мной, ведь я же этого не хотела, совсем не хотела. Я чувствовала себя гадкой и грязной. Внутри разливался холод, который рвался наружу, заливая не только душу, но и тело. Меня начало трясти.

— Ты замерзла, дорогая. Сейчас я тебя согрею.

Заботливый голос Эвальда заставил меня в ужасе отпрянуть, но он собственническим жестом притянул меня к себе, укутал нас обоих одеялом и обнял так, что при всем своем желании вырваться я не могла. Да и имело ли это сейчас хоть какой-то смысл? Ведь я уже отдала мужчине то, что порядочная девушка дарит супругу после свадьбы. Значит, прав был Эвальд, считая, что я гожусь лишь на роль содержанки? Ведь я даже не нашла в себе сил сказать ему «нет». Он бормотал мне на ухо какие-то глупости о том, какая я красивая и страстная, но от его слов мне было только гаже. Хотелось смыть с себя все случившееся, но я была лишена даже возможности встать. Речь принца становилась все более бессвязной, пока он не уткнулся мне в макушку и не засопел, как человек, честно выполнивший свой долг. Но и во сне он продолжал держать меня все так же цепко, не давая ни встать, ни даже отодвинуться, оставалось только лежать, глотать слезы и думать, какая же я дура.

Уснуть смогла я лишь под утро, но проспать мне удалось совсем мало. Эвальд зашебуршился, зевнул, посмотрел на часы, охнул и торопливо начал одеваться, совершенно меня при этом не стесняясь. Наши вещи оказались беспорядочно разбросаны по всей комнате, так что пришлось ему порыскать в поисках. Я закрыла глаза, чтобы ничего не видеть, но слышать его все равно продолжала. Я надеялась, что он уйдет, ничего не говоря, мне так было бы намного легче. Но принца вдруг потянуло на нежность, он чмокнул меня в висок и сказал:

— К обеду я вернусь. И пойдем покупать дом.

— Зачем? — глухо спросила я.

— Не могу же я встречаться с любимой женщиной на постоялом дворе, — нахально ответил он. — Здесь неудобно. Так что дом и несколько платьев для тебя — это первоочередное на сегодня.

— У меня были совсем другие планы.

— Другие? — он недоуменно на меня посмотрел. — Джансу, неужели твои планы важнее меня?

Вот так. Сбежать от жениха, чтобы стать содержанкой. Здорово у меня получилось.

— Важнее, — твердо ответила я. — Я не хочу быть с тобой. То, что случилось, — это ошибка. Ужасная ошибка.

— Да какая еще ошибка? — недовольно сказал он. — То, что случилось, это было прекрасно, у меня ни с кем еще так не было. Это как полет на южном ветре, нежном, но горячем.

— Полетаешь с кем-нибудь другим. Думаю, замену найти тебе не составит труда, — отрезала я.

— Какую еще замену? Джансу, тебе будет хорошо со мной, — продолжил он свои уговоры. — Я о тебе позабочусь, поверь. К чему тебе эти туранские родственники? Они тебя не знают и дальше великолепно проживут без этого знания. Я тебя не брошу, не бойся, даже когда женюсь — не брошу. Ты такая… У меня даже слов нет, а уж сил расстаться с тобой — и подавно. Просто, если я здесь еще немного задержусь, за мной пришлют из дворца, а мне хотелось бы этого избежать.

Я решила с ним больше не говорить, все равно он меня не слышит и не понимает. Пусть уходит. Я эту комнату покину сразу после него. Он как будто почувствовал мои мысли.

— Джансу, ты же не будешь делать глупости? — ласково сказал он.

— Нет, совершенно точно, больше я глупости делать не собираюсь.

Эвальд нервно заходил по комнате, посмотрел на часы, потом на меня, внезапно подхватил мой дорожный мешок и успокоено сказал:

— Ну все, теперь я точно уверен, что ты меня дождешься.

— Эвальд, положи мои вещи! — зло сказала я. — Это все, что у меня есть.

— За комнату я рассчитаюсь, не волнуйся. Думаю, еще несколько дней мы здесь точно пробудем, — торопливо сказал он. — И вот еще, чтобы тебе было, на что поесть.

Он небрежно вытащил из кармана горсть монет и высыпал их на одеяло. Это оказалось настолько унизительным, как будто он действительно заплатил мне за ночь, с ним проведенную. Впрочем, он ведь действительно заплатил. И собирается платить и дальше.

— Все, я убежал, — деловито сообщил он мне. — Не хочешь сказать на прощанье «Эвальд, я буду скучать, возвращайся скорее»?

— Верни мне вещи, — глухо повторила я. На успех я и не надеялась.

— Верну в обед, — довольно хохотнул он.

И наконец ушел. Я вылезла из-под одеяла, собрала свою одежду и пошла в душ. Следы прошедшей ночи я отмывала с остервенением и брезгливостью. Так вот она какая, плата за независимость — незащищенность. Я поняла одно. В моей жизни мужчин больше не будет никогда. Так. Об этом я буду думать, когда уйду отсюда. Времени у меня мало, не надо его тратить на всякие глупости. Дожидаться Эвальда я не собиралась. То, как он на меня действовал, меня пугало, я не хотела пережить еще раз уже случившееся.

Убрать пятна с постельного белья было просто — такие бытовые заклинания выходили у меня всегда отлично. Оставлять свою кровь нельзя, это мне внушили еще в раннем детстве. Тем более, такую кровь. Вещей у меня теперь было немного — только то, что на мне. Но я все равно окинула взглядом комнату, не оставила ли чего. Деньги продолжали валяться на кровати. И внезапно меня такая злость взяла. Я села за бюро, достала чистый лист бумаги и вывела:

«Ваше Высочество, к сожалению, я не знаю, сколько стоит ночь, проведенная с принцем, но надеюсь, что взятые вами мои вещи вполне ее компенсируют.».

И пусть они встанут ему поперек горла. Там были все мои артефакты, кроме одного — сбивающего поиск, его я не снимала и не отключала даже на мгновение. Что ж, будем считать это платой за собственную свободу. Планы Эвальда на меня были ничуть не более привлекательными, чем планы Гренета. Мой бывший жених казался даже более порядочным. Он хотя бы собирался взять меня женой, пусть и шестой. А этот гармский кот… Я зло захлопнула за собой дверь, за которой оставила теперь уже всю свою прошлую жизнь.

Глава 14

Эвальд

Никогда бы не подумал, что под внешней сдержанностью этой полуорчанки может скрываться такая страсть, такой огонь, опалявший меня не хуже настоящего. Губы ее призывно шептали что-то на орочьем, для меня непонятное, но оттого не менее влекущее и дурманящее не хуже крепкого вина, ее тело звало и манило меня так, как ни одно прежде. И я бы даже решил, что нынешняя моя партнерша имеет значительный опыт, если бы не оказался у нее первым. И это было таким же драгоценным подарком, как она сама. Подарком судьбы. Разворачивать его, снимая все эти ненужные обертки вокруг ее восхитительного тела, было для меня настоящей пыткой. Только тонкая грань удерживала меня от полного погружения в свои ощущения. Я боялся причинить ей вред, сделать больно и плохо. Обрушившаяся на меня лавина чувств, возникавших от ее прикосновений, ее странных слов, ее запаха, была столь сильна, что туманила мозг и пьянила не хуже вина. Я хотел быть с ней вновь и вновь, даря радость и наслаждение нам обоим, но пришлось сдержать свои аппетиты, я же прекрасно понимал, что для девушки в первый раз такое просто опасно. Видимо, Джансу испытывала те же чувства, что и я, как как внезапно ее затрясло от сдерживаемых желаний. Я обнял ее и попытался успокоить как мог, она начала от меня отстраняться, но я ее не отпустил — мне же совсем не жалко поделиться с ней своим теплом и уверенностью. Я шептал ей всякие глупости, которые так любят выслушивать женщины от своих любовников, и, похоже, это ее вполне утешило, она затихла и не шевелилась. Я умиротворенно вдыхал ее запах и думал, как это прекрасно, что мы встретились, что судьба не развела нас. В руках моих она лежала так уютно, что я невольно уткнулся в ее волосы и уснул, да так крепко, что чуть не проспал время, когда надо было возвращаться во дворец. Я осторожно собирался, чтобы не потревожить ее сон, как вдруг заметил на щеке дорожку от слез. Бедная девочка, она думает, что я теперь ее брошу. Но это совсем не так! Я решил сразу прояснить наши отношения. Я теперь — ее защитник ото всех, даже от ее родственников. Джансу запротестовала, это было так трогательно, что она не хочет меня обременять. Но слово гармского принца твердое. Сказал, позабочусь — значит, так оно и будет. Ее упрямство начинало меня несколько беспокоить, а времени, как назло, совсем не было. С деда станется при моем опоздании прислать за мной кого-нибудь из дворца, идти мне надо было срочно, даже уже не идти — бежать. Уговаривать девушку было некогда, так что я просто подхватил ее дорожный мешок. Без него она точно не уйдет, вон как переживала, когда мы ехали по Степи. Она начала возмущаться еще сильнее, а я понял, что оставил ее совсем без денег, и это как-то нехорошо с моей стороны получается. Чтобы финансы ее не волновали, я решил поступить следующим образом. Я высыпал из одного кармана все, что там было, и предупредил, что комнату эту я оплачу еще на несколько дней и что в обед я непременно появлюсь. Мне так хотелось услышать от нее «Эвальд, я буду тебя ждать», но мой осторожный намек просто проигнорировали.