Синяя звезда Аурин (СИ) - Быкова Дарья. Страница 24

Ник смотрел на меня абсолютно чёрными глазами, не спеша отпускать из объятий, а я смотрела на свои руки и размышляла — стоит ли сделать вид, что это я его душить собралась, или уже совсем неубедительно выйдет?

— Рина, выслушай меня, ладно? — попросил он. И я зачем-то кивнула. А в голове крутилось, что у него невеста… и он негодяй. И кобель. А негодяй и кобель тем временем продолжил. — Самая базовая защита — это отражение.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить о чём мы собственно говорим. Малика. Малика — телепат. Ну ладно, послушаем. А то вдруг он опять со своими поцелуями набросится. С совершенно неуместными, неподобающими, даже, пожалуй, оскорбительными, невероятными поцелуями.

— Если более слабый телепат пытается навязать какие-то чувства более сильному, то в результате он начинает испытывать их сам. Если бы Малика делала это осознанно, я бы не стал ей мешать, пусть бы расхлёбывала. Но она не понимает, что вмешивается на телепатическом уровне, верит, что это природное обаяние.

— То есть, ты её пожалел, — сказала я, всё же перенося руки на горло имперца. — А меня? Не жалко?

Мне показалось, что Ник даже немного смутился — неслыханно!

— Я не ожидал, что тема сиротства настолько для тебя больная, — мягко сказал Ник. — Она тебя зацепила исключительно потому, что в тебе очень сильно желание кого-нибудь облагодетельствовать и спасти.

Я подумала, и всё же залепила Нику пощёчину.

— За что? — вздохнул тот, немного обречённо. Неужто понимает, что причин у меня много?

— Захотелось, — огрызнулась я, так и не решив, какая из причин главная. Или же, решив, но не смея признаться себе самой, что это за то, что у него есть невеста.

Глава 9

В доме старосты мы обнаружили Гвила. Он особого удивления, как, впрочем, и радости, при виде нас не выказал.

— Она — ведьма, — буркнул, словно оправдываясь, прижимая к лицу смоченную в холодной воде тряпку.

— У неё нет дара, — спокойно заявил Ник, рассматривая свою жертву. По его лицу читалось, что мало врезал. И я, удивительное дело, была с ним солидарна. Вряд ли Малика хотела, чтобы её добивались таким вот образом, если она что и внушила, то это симпатию к себе. А агрессия и склонность к насилию — это уже сам Гвил. — Где староста?

— Будет часа через пол, — неохотно ответил Гвил, и Ник, не спрашивая разрешения, пристроился за стол, на лавку напротив. Смурной взгляд его нисколько не смутил.

Мне не хотелось садиться ни рядом с Ником, ни рядом с Гвилом, так что я прошлась вдоль стены и, заприметив на верхней полке стеклянный стакан, вот честное слово — стеклянный, уже хотела попросить Гвила показать поближе — что-то подсказывало, что в присутствии Ника мне не откажут, но тут к нам неожиданно присоединился молодой человек. Надо признать, что сделал он это весьма импозантно и решительно — открыв дверь и наткнувшись взглядом на Гвила, приказал:

— Умри!

И только потом, видя, что сын старосты не спешит биться в конвульсиях, огляделся и обнаружил нас с Ником.

— Придурок, — сказал ему имперец, морщась. Он вообще у меня любезный, да.

Брат Малики, а это, судя по всему, был он, неприязненно посмотрел на обозвавшего его мужчину и тут же, охнув, побелел от боли и осел на пол.

Волосы у него, кстати, были почти целиком красные.

— А помягче нельзя? — раздражённо спросила я Ника. — Ему всего шестнадцать!

— А я, — сказал спокойно имперец, вставая с лавки и склоняясь над подростком, — почти ничего и не делал. Помнишь про отражение? — И, подняв за ухо вяло сопротивляющегося пацана, добавил. — Пойдём-ка, побеседуем.

Беседовать они пошли на улицу, и я, не желая оставаться в стороне и, тем более, не желая оставаться с Гвилом, последовала за ними.

— Ты — дурак, — сказал Ник, склонившись над мальчишкой. — Применишь телепатию ещё несколько раз и жить сможешь только в скоплении кхамира. И крайне недолго.

— Тебя не спросил. Ты вообще кто? — огрызнулся и мрачно спросил подросток, кажется, он только сейчас заметил красные пряди в волосах ругавшего его имперца.

— Я — Ник, — на удивление дружелюбно откликнулся тот. — А ты — почти покойник, и я не шучу.

Они сверлили друг друга взглядами, и не знаю чем бы всё закончилось, но тут я чихнула, и оба переключили внимание на меня.

Но если Ник ограничился обычным «Будь здорова!», то его оппонент уставился на меня очень пристально, и в глазах его стал разгораться огонёк интереса. Совершенно определённого интереса. Мне стало смешно — я, конечно, выгляжу молодо, очень молодо, но этого мальчика воспринимаю как ребёнка. Хотя, если вспомнить себя в этом возрасте… Я себе казалась жутко взрослой. И крутой. И все были просто обязаны упасть к моим ногам. Кажется, парнишка испытывал такие же чувства.

— Привет, я — Кален, — промурлыкал он, и тут же получил по шее от Ника. Это смазало впечатление, надо признать. — Слушай, — обратился Кален ко мне, потирая шею и намеренно игнорируя Ника, — чего этот ко мне прицепился? Ты же с ним пришла? Чё ему надо, а?

Я собиралась ответить правду, что понятия не имею, могу только догадываться… Но неожиданно для себя решила подразнить тигра… то есть Ника. А заодно обезопасить себя от поползновений Калена — его томный взгляд мне ой как не нравился.

— Ревнует, — пожала плечами. И сразу же поняла, что идея была неудачной. Кален явно загордился и решил во что бы то ни стало обставить Ника и наставить ему рога. А сам имперец никак не отреагировал. Так что шутка не удалась, увы.

— Слушай меня, — сказал Ник, снова беря парня за ухо. Видимо, чтобы ухо никуда не делось и внимательнее слушало. — Ты же уже испытываешь периодически необъяснимые боли. Сильные боли. Я расскажу тебе почему.

По тому как подросток побледнел, я поняла, что имперец попал в точку. И навострила собственные уши — кажется, сейчас Ник поделится одной из своих тайн, а именно — почему такая незадача с телепатией и кхамиром приключилась. Словно прочитав мои мысли, он бросил на меня взгляд и чуть поморщился, но гнать не стал.

— Разные расы, — сказал имперец тоном заправского лектора, — по-разному реагируют на кхамир. Людям он даёт магию и привыкание вызывает разве что опосредованно, как любая власть… Кхамир, — сделал он небольшое отступление, видя, что главный слушатель ничего не понимает, — это такое необычное вещество, которым напичкана вся ваша планета.

— Наша? — переспросил Кален. А я на всякий случай огляделась — не присоединился ли к нам Гвил, его отец — староста, или ещё кто несанкционированный. Вроде, никого.

— Ваша, — любезно подтвердил Ник… тоже мне, конспиратор. И продолжил. — А вот для виренов кхамир — наркотик. Он быстро вызывает привыкание на физическом уровне и даже небольшое снижение уровня кхамира вокруг вызывает боль.

— Кто такие вирены и причём тут они? — буркнул Кален. И имперец ухватил его за красные волосы и практически ткнул в нос. — Вот. Это кровь виренов. Каждый раз, когда ты кому-то что-то внушаешь, ты призываешь способности виренов. И подсаживаешь себя на тот уровень кхамира, который был вокруг в этот момент. Но проблема в том, что кхамир на этой планете движется. Иногда его больше, иногда меньше. И когда меньше тебя мучают боли. Очень неприятные боли. Вопросы?

Кален сидел бледный и мрачный. Впрочем, я, вероятно, выглядела несильно лучше — стыдно признаться, но я почему-то очень разволновалась за Ника. Как он собирается жить после этой планеты? Неужели с постоянной болью?

Когда пришёл староста, Ник отправил Калена домой, сообщив, что мы переночуем у них. Не спросив, а именно поставив в известность. Я вполуха слушала разговор имперца со старостой, так как мысли мои всё ещё занимали судьба и самочувствие этого, как выяснилось, полукровки. Неужели нет никакого способа повернуть это вспять?

В изложении старосты история Малики и Калена выглядела немного иначе. Да, ему подбросили двух младенцев, и он заботился о них, как о родных, а два года назад они сами захотели отселиться. Да и Кален сделался совершенно невыносимым. В его присутствии люди делали совершенно нетипичные для себя вещи, а с Гвилом они не ладили никогда, и, когда последний стал сходить с ума, резать себе руки, якобы нечаянно, сыпать песком в глаза и прочее, староста купил приёмным детям отдельный дом.