Курсовая и дипломная работа по обитателям болота. Дилогия - Черчень Александра. Страница 46

— Ты что, хочешь ЭТО видеть?! — изумился Кик.

— Ты сам подумай, — развела я руками. — Это тоже сторона твоей жизни, и, судя по всему, избавиться от нее не получится, верно? Ведь почему-то ты терпишь эту вакханалию.

— Там представители моего ближнего круга, — поморщился болотник. — А им позволено очень много.

— Тем более, — все увереннее продолжала я, потихоньку подталкивая его к лестнице на второй этаж. — То есть рано или поздно я все равно с ними столкнусь. Так почему бы не рано? Раз так все складывается!

— Ну ладно, — сверкнул глазами кикимор. — Но в обморок не падать!

Хих! Напугал? Заинтриговал!

Мы быстро поднялись на второй этаж и вот уже стояли перед дверью, за которой слышались все признаки бурного веселья. Музыка, веселый смех, топот, свидетельствующий о том, что люстре впору ставить памятник. За стойкость. Но всему есть предел, стойкости в том числе, и снизу раздался грохот, подтверждающий эту истину.

Потом с той стороны в дверь что-то врезалось и разбилось, последовала секундная пауза в веселье, которое, впрочем, тут же возобновилось с удвоенной силой, и среди этого шума раздалось восклицание: «Ему все равно никогда не нравилась эта ваза!»

Последовал очередной пинок, и я наконец узрела… дымовую завесу, в которой бродили какие-то неясные тени. Когда присмотрелась, поняла, что все не так плохо, просто в комнате было сильно накурено.

Из тумана вынырнула раскрашенная морда с дыбом стоящими светлыми волосами, схватила нас и затащила в помещение. Я почувствовала, как под подошвой что-то хрустнуло, наверное осколки разбитой вазы, и порадовалась, что они недостаточно острые, чтобы пропороть обувь.

За спиной многозначительно захлопнулась дверь, добавив ситуации мистического ужаса. В подтверждение со всех сторон раздался зловещий хохот, и я неосознанно прижалась к кикимору. С видимостью тут было не так плохо, как мне сначала показалось. Музыкантов, играющих зажигательный рок-н-ролл, я видела отлично, как и несколько скачущих пар, которым мы, видимо, и обязаны рухнувшей люстрой. Также заметила полупрозрачную парочку призраков, весело отплясывающих на высоте в полметра над полом.

В полуголой красотке, как раз закидывающей ногу на талию рыжему привидению из сада, я с трудом признала Мерилин. Ребята танцевали просто невероятно. Хотя бы потому, что полом они не ограничивались. Как и вертикальным положением… И надо заметить, рок-н-ролл без ограничения вертикалью — это уже почти интим!

На большой люстре качался мелкий йети, размахивал длинными руками в такт музыке и завывал хорошо поставленным баритоном. Что именно, я не разобрала.

На фоне этой вакханалии сидевший в кресле растрепанный хмурый брюнет в кроваво-красном плаще и перчатках, которые он не потрудился снять даже в помещении, смотрелся на диво здраво и оптимистично.

Тот псих, который нас встретил, поднял руки вверх и завопил:

— Наро-о-од! У нас радость! Пришел Феликс! — Последовали овации по этому поводу, среди которых я с замиранием сердца различила пару выстрелов. Белобрысый клоун, оказавшийся совершенно невменяемым Лелем, снова заорал: — А также дорогой друг, зная наши слабости, привел девочек!

У меня отвисла челюсть.

Вокруг разразилась буря ликования и радости. Шут тем временем обвел нас мутным взглядом и спросил:

— Кик, а почему их всего две? Маловато будет… — Тут он посмотрел куда-то в сторону и воскликнул: — Нет, уже три! — Нахмурился и пробормотал: — Хм… четыре. Почкуются, что ли?

— Лель! — рявкнул Феликс.

Вдруг с люстры ко мне протянулась волосатая лапа с блеянием:

— Дэээвочки!

Я завизжала и дала по лапе тем, что держала в руках. Сумочкой. Получилось не очень результативно, так как лапа этого даже не ощутила, лишь слегка сменила траекторию движения, и в итоге по волосам погладили именно Феликса, а потом с комментарием «Нэээжненькая» еще и потрепали за щечку.

«Нежненький» прищурил глаза, аккуратно оттолкнул меня в сторонку, не менее спокойно взялся за наглую пушистую конечность и резко дернул вниз и на себя. «Йети» взвыл и свалился вниз, а Лель осуждающе покачал головой.

Волосатик встал и возмущенно выкрикнул:

— Если себе присмотрел, то так и скажи! Зачем ронять?! Мы же знаем, что не делишься, как правило!

— Убью, — тихо пообещал Кик.

Музыка стихла окончательно, поэтому я и услышала, как распахнулось окно и чей-то ленивый голос сказал:

— Накурили-то как… Я гулять!

После этого двинутый тип в темно-красном плаще снял с мраморного бюста шляпу, надел и сиганул куда-то вниз.

— Мои розы… — скорбно протянула обвешанная цепями Скелетоновна, сидящая на круглом столе в обнимку с бутылкой и ананасом. Потом она перевела взгляд на нас и поведала: — Ананасы с шампанским… Ик! Будете?

— Дара! Какие на… — Тут разгневанный кикимор покосился на меня и уже более спокойно и, что радует, цензурно закончил: — Ананасы!

Вздрогнувшая от окрика Ла-Шавоира Скелетоновна выронила бутылку, которая от встречи с мрамором пола, разумеется, разбилась. В месиво вина и осколков грохнулся ананас, и после этого наступила испуганная тишина, в которой оглушительно звякнула одна из тарелок барабанной установки, когда из-за нее выползал похожий на гигантского варана музыкант.

А потом заржал Лель.

— Дарочка, да ты прелесть! Были ананасы с шампанским, стали в шампанском! — И шут снова ушел в хохот.

Го-о-осподи, кошмар какой!

Я, конечно, слышала, что все музыканты ненормальные, а про шута так вообще прямым текстом говорили, будто он псих даже по местным меркам. Но это же жуть! Но это еще и весело! Очень весело!

Потом синий взгляд светловолосого весельчака стал чуть более осознанным, сфокусировался на мне, шут протяжно присвистнул, дернул стоящего рядом с ним «йети» за пушистое ухо, наклонился и громким шепотом поведал:

— Шан, это же его риале!

Шан округлил черные глаза и протянул:

— Мра-а-а-к! — Потом посмотрел на шута: — Так это что…

— Это все, — скорбно поведал Лель. — Ты ведь знаешь… Баба в доме — прощай, вольная жизнь!

— Так это разве первая ба… — возмущенно начал пушистый, но блондин зажал ему пасть и страшным шепотом заговорил:

— Это же постоянная! Нельзя рассказывать!

— Вы совсем офонарели? — холодно спросил кикимор, потом вздохнул, повернулся ко мне и более мягко проговорил: — Юля, я бы просил тебя минут десять погулять, к себе сходить, переодеться или еще что… Мне нужно привести этот сумасшедший дом в приемлемый вид. А потом возвращайся, придется знакомить… — Он поморщился: — Мне не хотелось, чтобы ты увидела мой ближний круг в таком… состоянии!

М-да… Я оглядела народ и поняла — ближний круг в состоянии нестояния!

Но послушно вышла, краем уха уловив фразу Леля:

— Но, Кик, там же…

— Молчать! — последовал рык Ла-Шавоира, перекрывший поток теоретически ценной информации.

— Так он же в полном неаде… — снова попытался вмешаться шут, но его не слушали.

На этом дверь за мной закрылась, а так как подслушивать было неэтично, я начала спускаться вниз, непонятно почему сдавленно подхихикивая. Хотя почему непонятно? Судя по поведению «цветочков», дымок был не только от табака. То есть могла и надышаться!

Когда я вышла из дома, вскинула голову к окнам второго этажа, откуда доносился злой, отрывистый голос риалана, но разобрать слова с такого расстояния не получалось.

Огляделась, раздумывая, чем заняться. В Нефритовый идти не хотелось, а я сейчас вряд ли смогу спокойно сидеть на месте! После секундного раздумья направилась по дорожке в глубь освещенного небольшими разноцветными фонариками сада.

Глава 14

Полюбоваться красотами и оценить прелесть момента я толком не успела, так как через два поворота тропинки увидела развалившегося на лавочке знакомого типа, который не так давно резво выпрыгнул из окна второго этажа. Гулять. Потому что там было накурено. Сейчас же загадочный индивид в красном плаще, казавшемся кровавым в свете луны и неяркого фонарика, валялся на скамейке, надвинув на глаза шляпу, и курил. С затяжкой и с удовольствием.