Попаданец со шпагой - Коротин Вячеслав Юрьевич. Страница 59

— Нет, но это же другое…

— Какое "другое"? Вадим, если честно, то я на тебя очень сердита. — Было видно, что девушка, во-первых, говорит искренне, а во-вторых, вроде включается программа "псих-самовзвод": сейчас ка-а-ак накрутит себя… Нафига нам скандал на пустом месте?

— Настя, прости, пожалуйста, я в самом деле считал недостойным мужчины хвастаться своими успехами перед любимой…

— Глупости какие! — невольно процитировала Анастасия слова своего отца, которые я слышал несколько минут назад. — Ты вообще можешь понять, что для нас, в этой провинции, значат такие новости? Я уже не говорю, что две недели назад у нас гостила Элен Петражицкая. Представляешь, как мне было бы приятно рассказать такое о своём женихе? Если ты, конечно…

— Прекрати немедленно! — тут же "поддался я на провокацию". — Ты у меня одна-единственная и не смей в этом сомневаться.

Сработало. Оттаяла вроде.

Ну и понеслось… Проболтали четыре часа ни о чём, ну то есть с моей точки зрения. Пришлось очень долго доказывать, что мне совершенно по барабану, тема нынешней женской моды в столице. Мол, вообще не смотрел я на других женщин – работы было полно и вообще другие меня не интересуют.

С женщиной двадцатого века прокатило бы? Да ни за что!

А тут сработало за милую душу: и глаза "бархатными" стали и вообще…

Но трепаться пришлось все четыре часа, пока не позвали к обеду.

А после всё опять о том же. Ну и ладно – язык у меня вроде подвешен нормально, а смотреть на Настю и слушать её голос могу, наверное, бесконечно.

Единственно, отлучился на минут двадцать, чтобы проверить, как устроился Тихон. Лучше бы этого не делал – мой слуга вовсю обхаживал местную красотку, когда я ни сном, ни духом не подозревая, вломился в указанную прислугой комнатёнку…

В самый первый момент лицо Тихона выражало однозначное желание посетить мои похороны, но дисциплина была у мужика в крови:

— Я вам нужен, ваше благородие?

— Нет, Тихон, отдыхай, — барин смутился вторжением в личную жизнь крепостного.

Нормально? Этот может себе позволить, а я, "господин", понимаешь, должен спермотоксикозом маяться… Полгода, блин! И главное, когда рядом ОНА – самая любимая и желанная. А вот нельзя ж ты! У-у-уу! Озверею!

Потом обед, общение, ужин… Сергей Васильевич всё-таки разогнал нас с Настей по своим комнатам, давая мне возможность выспаться перед дорогой. За что ему большое спасибо – расспросы о Петербурге стали уже реально доставать.

Проспал часов десять. А чего удивляться, если светает чуть ли не к полудню?

Простились. Описывать не буду. Тяжело простились – Настя в слезах, тоже мне – офицерская дочка, подполковник и тот эмоции высказал. Я с огромным трудом сдержался от соплей. А вот Тихон был весел и жизнерадостен. Вот ведь сволочь! Наверняка своё получил.

Ну и хватит – усадьба Соковых осталась позади, а меня ждали работа и служба, служба и работа. И Рига.

До неё ещё сотни вёрст, но волнение уже началось:

Эту песню я услышал по радио совсем недавно. Зацепило. Ведь, после родного Смоленска, Рига являлась самым знакомым из городов бывшего СССР – все школьные каникулы я проводил или в ней, или в Калининграде. А чаще всего и там, и там. Две бабушки "делили" меня приблизительно поровну каждое лето. А на зимние ездил поочерёдно: то в столицу Латвии, то в бывший Кёнигсберг. У пацанов соответствующих дворов, я считался "местным" и неоднократно участвовал в местечковых "махачах" против "ненаших".

Потом, одна за другой умерли бабушки, началась Перестройка, яти её по голове…

Всё равно тянуло меня на столь знакомые и привычные Рижское взморье и Куршскую косу больше, чем на тёплые моря.

Но так и не пришлось – те самые латышские мальчишки, с которыми плечом к плечу отмахивались кулаками от сверстников из других районов, вдруг стали считать меня и моих предков причиной всех своих проблем. Государства расплевались на самом, что ни на есть высоком уровне. Попасть в Ригу стало сложнее, чем в Париж или Вашингтон. Железный Занавес просто передвинулся несколько восточнее. Но он не перестал существовать.

Читая газеты, слушая радио и смотря телевизор, я просто диву давался: как можно так быстро и настолько сильно "окапитализдеть"?..

Ну, пёс с ним со всем – я еду в Ригу. А на дворе заря века девятнадцатого. До всего случившегося в моём мире кошмара ещё далеко. А может его и не будет…

Лифляндский Пинкертон

Погода была, как в стандартных её прогнозах по телевизору: переменная облачность, местами дожди. Для ноября не так и плохо, но всё равно приятного в ежедневном нахождении под открытым небом на протяжении всего пути не очень много. Ну а куда "деваться с подводной лодки"? Дан приказ ему "На запад!" – вот и следую. Хорошо еще, что не пёхом. Хотя жаль, что не в карете.

Кстати вместе с "переносом", я вероятно, и здоровье семижильное получил: вот не чихнул ни разу на протяжении всего пути в гнилом ноябре. Неприятных ощущений от такого путешествия это не убавило, а заодно я проникся дополнительным и нешуточным уважением к нашим дедам, которые от Сталинграда и до Берлина, в дождь, слякоть и мороз, то на своих двоих, то просто на пузе, дошли-доползли. И вдолбили кол осиновый в могилу "лучшей армии Европы".

Редкие, облетевшие листвой дубравы и рощи, совершенно подавлялись соснами и ёлками, главенствующими на протяжении всей дороги. И к лучшему – никакого удовольствия смотреть на голые ветки лиственных деревьев, и так всё чёрно-серое вокруг. Хотя и зелёные иголки "забодали" со страшной силой. И поля серо-чёрно-серые, и озёра с реками аналогичного цвета… В общем – тоска цвета хвои. И гадюшники, в которых приходилось ночевать. Вроде никаких насекомых не подхватил пока, но никакой гарантии.

До жути хотелось в баню, пропариться, согреться, "нашпиговать" тело ароматом берёзового или дубового листа, получить по рёбрам и спине от "палача-Тихона" веником и покейфовать потом с кружечкой кваска…

Не сезон. Будут ещё корчмари или как их тут называют, в такое время баньку на всякий случай растапливать – себе дороже обойдётся. Накормили, постель предоставили – на том спасибо.

А как раз на последней остановке меня порадовали нехитрой едой, по которой я давно соскучился: серый горох с жареным шпеком и луком. И простокваша в запивку. Ой, как вкусно! Несочетаемо? Очень даже!

За спиной зажурчала французская речь, явно обращённая ко мне. Обернулся. Можно было не сомневаться, что это тот единственный человек в приличной одежде из всех присутствовавших в данном заведении. Среднего роста курчавый шатен с глазами слегка навыкате.

— Простите, но по-французски не говорю, — пришлось обернуться и ответить.

Вот-таки гад: промурлыкал что-то про "шпрехен зи дойч".

— Сударь, — сам почувствовал, что лицо начало краснеть, — я к вам, на территории Российской империи, обратился на русском языке. Почему вы ответили мне на немецком?

Акцент у фигуранта был ужасающий, но худо-бедно по-русски он изъяснялся:

— Прошу простить, но я не мог себе представить, что российский офицер не говорит на двух основных языках просвещенной Европы, — типа высказал презрение. Слегка снисходительная ухмылка проиллюстрировала всё то, что данный дворянчик недосказал, хотя ему явно очень этого хотелось.

— Я могу поговорить с вами по-английски или по-испански. Хотите? — это я как раз сказал на соответствующих языках. "Пациент" слегка смутился.