Исповедь души - Джонс Лиза Рене. Страница 4

– Просто я устала. – Губы мои сменяют пальцы, обводя чувственный изгиб его рта.

Он завладевает моей рукой и удерживает ее.

– Ты же знаешь, что я на это не куплюсь, правда?

Я вымучиваю усталую улыбку.

– Просто я готова быть наедине с тобой. – И это истинная правда.

Он гладит меня по голове, прикосновение покровительственное, собственническое, и возникает чувство, что он испытывает потребность ни на шаг не отпускать меня, словно я в любой момент могу передумать и сбежать.

– Я тоже, детка, – шепчет он.

Я бы пообещала, что никуда не уеду, но не уверена, что слова сейчас имеют значение. Важны поступки. То, что я здесь. Что переживаю надвигающуюся, как он считает, бурю, не покидая корабля.

На противоположном конце тоннеля нас приветствуют рестораны и магазины, с левой стороны, и огромная толпа, которая вьется, кажется, бесконечно.

– Как я рада, что нам не надо в ней стоять, – с облегчением выдыхаю я.

– Вообще-то надо, – угрюмо отзывается Крис. – Это на проверку паспортов, чтобы войти в аэропорт.

Я останавливаюсь как вкопанная и поворачиваюсь к нему.

– О нет. Пожалуйста, скажи, что ты пошутил. Я не выстою эту очередь.

Он вешает сумки на плечи.

– Это будет не так долго, как кажется.

– Сказала секретарша в битком набитом кабинете врача, – отвечаю я и вздыхаю. – Прежде чем становиться в эту очередь, мне надо сходить в ванную.

Он наклоняется и целует меня в лоб.

– Отличный план. Я тоже пойду.

Мы разделяемся перед надписью «Туалет». Слово «туалет» кажется мне таким глупым, и, входя в переполненное помещение, я гадаю, не кажется ли французам точно таким же глупым слово «ванная». Передо мной очередь из пяти женщин, и только две раковины и две кабинки. Быстро уйти не получится.

Какая-то женщина, проходя мимо, оглядывает меня с ног до головы, задержавшись на лице, и я недоумеваю, неужели выгляжу слишком по-американски. Но разве американки какие-то другие? Мне кажется, я внешне выгляжу так же, как все. Мой телефон внезапно оживает, достаю его из сумочки и обнаруживаю сообщение от сотового оператора, который доводит до моего сведения, что я потрачу кучу денег, если не сменю тарифный план. Одно из множества дел, которые мне предстоят.

Когда очередь продвигается, я поднимаю глаза. Еще одна женщина глазеет на меня, и я уже начинаю думать, что испачкалась зубной пастой, когда чистила зубы в самолете. Или, может, губная помада размазалась по лицу? Я ищу зеркало, но его нет. Что? Нет зеркал? Ни одна американка не потерпела бы такое. Разве во всем мире женщины не одинаковы?

– Есть тут где-нибудь зеркало? – спрашиваю я, обращаясь ко всем сразу, но ответом мне лишь непонимающие взгляды. – Английский? – Еще больше непонимающих взглядов и два отрицательных покачивания головой. Ну прекрасно.

Уверенная, что похожа на чучело, я вздыхаю, жалея, что моя косметика с зеркальцем в сумке, которая у Криса, а не со мной. Гляжу на часы в телефоне и безуспешно пытаюсь сориентироваться во времени. Здесь раннее утро, а с Сан-Франциско разница, кажется, на шесть или на восемь часов. Или на девять? Как бы то ни было, если я как можно скорее не лягу спать, то никогда не приспособлюсь к разнице во времени.

Когда я наконец поспешно покидаю ванную комнату, то натыкаюсь на чье-то твердое тело. Ойкнув, вскидываю глаза, когда сильные руки поддерживают меня, чтобы не упала.

– Извините, – бормочу я, глядя на крупного мужчину лет тридцати, со взъерошенными черными волосами и красивым лицом. – Я не хотела… – Запнувшись, думаю: а говорит ли он по-английски?

Он отвечает что-то по-французски, потом бормочет: «Пардон» и быстро уходит.

Какая-то неприятная дрожь пробегает у меня по позвоночнику, а необъяснимое желание пойти за ним побуждает резко развернуться, и я обнаруживаю рядом Криса.

Он хмурится.

– Что-то случилось?

Да. Нет. Да.

– Я просто врезалась в мужчину и…

Крис чертыхается и хватает мою сумку, а я смотрю на нее, и до меня доходит, что сумка расстегнута. Я уверена, что застегивала ее.

– О нет, – говорю я и, раскрыв сумку, обнаруживаю, что кошелька нет. – Нет. Нет, нет, нет. Этого не может быть. Он украл мой кошелек, Крис!

– А паспорт? – спокойно спрашивает он, ставя наши сумки на пол.

Я испуганно округляю глаза и лихорадочно роюсь в сумке в поисках паспорта. Чувствуя дурноту, качаю головой:

– Его нет. Что теперь будет?

– Ничего страшного, детка. Я забыл отдать тебе твою пластиковую карту; она все еще у меня. Это, пусть и с дополнительными усилиями, поможет нам пройти таможню. И ты сможешь использовать ее в консульстве, чтобы получить новый документ.

Я делаю глубокий вдох и выдох. То, как он говорит «нам», немного успокаивает. Я не одна. Он со мной каждый шаг пути, а не только здесь и сейчас. Я знаю это и хочу верить, что так будет и впредь. Это одна из множества причин, которая привела меня сегодня в аэропорт.

– Слава Богу, что у тебя моя карта.

Крис поднимает сумки и гладит меня по щеке.

– Мне следовало предупредить тебя, какие ловкие здесь карманники.

– Карманники, – повторяю я. – Здесь, в аэропорту, или везде?

– В любой туристической зоне. – Он закидывает сумки на плечо.

«Добро пожаловать в город любви и романтики», – думаю я, впрочем, романтика никогда не давалась мне легко.

– Мне надо позвонить по поводу кредитной карты, а у меня нет доступного сотового обслуживания.

– Воспользуешься моим телефоном, когда пройдем таможню.

Я киваю и застегиваю сумочку, затем вешаю ее перед собой и придерживаю рукой. Неприятности накатили вдруг как снежный ком, и я рада, что Крис – скала, за которую я могу спрятаться, иначе просто ударилась бы в панику. Не то чтобы у меня было желание броситься назад через границу, хотя официально, думаю, я ее еще не прошла. Я не смогла бы сейчас вернуться в Штаты, даже если бы захотела; какой-то вор украл у меня эту свободу. И меня тревожит, что мои личные данные оказались в чужих руках.

Впрочем, я успокаиваю себя тем, что у них нет моего парижского адреса; я сама его еще пока не знаю.

Потом я поднимаю глаза на Криса, чувствую знакомое ощущение близости между нами и поправляюсь: нет. Я знаю свой адрес: он с Крисом.

Глава 3

Целый час нас мурыжат таможенники, и вот, наконец, вещи погружены на тележку, и мы с Крисом готовы покинуть аэропорт. Мы останавливаемся у раздвижных дверей с надписью «такси».

– Пойду найду частную машину с водителем, – сообщает мне Крис. – А ты побудь с вещами.

Я поджимаю губы.

– Слушаюсь, Господин.

Он вскидывает бровь.

– Почему, если ты произносишь эти слова, то исключительно с сарказмом?

– Потому что, по твоим же словам, – напоминаю ему я, – ты не хочешь, чтобы я называла тебя Господином.

– Ты имеешь в виду, что если бы хотел, то называла бы?

– Ни за что.

Крис смеется своим грудным сексуальным смехом, и это действует как успокаивающий бальзам на мои нервные окончания.

– На совершенно другую тему, – говорит он, притягивая меня к себе, и в его глазах зажигается этот свет, который я так редко вижу, – район, куда мы направляемся, парижская Таймс-сквер. Тебе там понравится. – Он наклоняется и целует меня. – Я скоро.

Я гляжу ему вслед, любуясь мужской сексуальной походкой, и все больше воодушевляюсь тем, что приехала сюда. И знаю, что, как бы ни боялся он того, что в конечном итоге получится из моего пребывания здесь, его тоже радует перспектива показать мне Париж. А мне так хочется посмотреть его вместе с ним.

Я с нетерпением жду его возвращения, готовая поделиться с ним своим воодушевлением, но, к моему разочарованию, он задерживается. Я со вздохом вытаскиваю свой сотовый, чтобы установить международный тарифный план. Я уже почти заканчиваю, когда Крис возвращается вместе с каким-то мужчиной, по всей видимости, водителем. Наблюдать за тем, как Крис двигается, как бугрятся и перекатываются эти крепкие, мощные мускулы, сплошное удовольствие. От одного лишь взгляда на него у меня екает сердце. Я улыбаюсь, думая, что мне никогда не надоест любоваться этим мужчиной.