«МиГ»-перехватчик - Юров (Корд) Роман. Страница 46

— Откуда ты знаешь? — удивился Васин, — ну да, светлые волосы.

— Я все знаю, — Виктор таинственно улыбнулся, — у нее еще подружка есть, вот с такими сиськами. — Он отвел руки примерно на полметра от груди. — Тоже блондинка.

Ну Витька, тихоня, — зашумели летчики, — везде успел.

— Думаете, он у немцев по тылам шастал? Он, все три дня, по бабам бегал, а зубы ему, чей то муж, рогами, отрихтовал. Точно говорю — под общий смех, заключил Васин.

В самый разгар веселья в землянку вошли комиссар и комэски. И, судя по всему, весьма озадаченные. Шубин был печален и задумчив, комиссар просто задумчив, а Никифоров, судя по глазам, радовался. Смех сразу утих, папиросы погасли, летчики уставились на начальство, ожидая новостей.

Командиры расселись, переглянулись, Зайцев едва заметно кивнул Шубину и начал рассказывать:

— Значит так. Приказ пришел, наш полк отправляют на переформирование…

Летчики зашумели. В разноголосом гуле кто-то огорченно гудел, кто-то радовался. Виктор даже не знал, радоваться ему или нет. На фронте он уже как-то привык. Тыл немного пугал своей неизвестностью. Зато в тылу, его, скорее всего не убьют…

— Отправляют на переформирование, — повторил комиссар, — но тут возникли сложности. Как нам сказали, замены полку пока нет, а приказ, на переформирование, уже есть. В общем, командование дивизии распорядилось отправлять полк частями. Послезавтра личный состав первой эскадрильи и часть технического состава второй эскадрильи убывают в Миллерово. Летчики второй эскадрильи останутся здесь. Завтра должны из ПАРМа передать два МиГа, нам как раз хватит, — он подмигнул Виктору, — Я тоже останусь здесь, осуществлять, так сказать общее руководство.

Запретный плод сладок и Виктору сразу захотелось в тыл, подальше от фронта. В тылу можно жить, не опасаясь, что каждый вылет может оказаться последний. В тылу хоть и голодно, но зато там не стреляют. Да, в конце концов, тылу есть девушки…

Узнав новость, полк загудел, словно потревоженный улей. С одной стороны, голому собираться — только подпоясаться. Но с другой, переезд вроде как пострашнее пожара с потопом. А уж когда переезжает целый полк… Люди уже забыли, свое осеннее отступление из-под Харькова, когда аэродромы менялись словно перчатки. За пятимесячное сидение на одном месте, полк словно ожирел, оброс всяческим имуществом, и теперь эту махину было сложно запустить. Виктор выбрался из землянки, наблюдая за творящимся бедламом. По стоянкам носились наскипидаренные техники, с КП доносились негодующие вопли Мартынова, мимо пробежал Никифоров, матерясь и размахивая руками, он разносил старшего техника своей эскадрильи. Процесс перебазирования полка, подгоняемый стимулирующими пинками начальства, набирал обороты.

В землянке словно провели невидимую линию. Летчики, незаметно для себя, разбились на две кучи, по эскадрильям. Шишкин с Вахтангом обсели Шубина, В другом углу сгрудились Васин, Соломин и Игнатенко. Для одних из них, пилотов первой эскадрильи, война пока закончилась. Им осталось на вечерней полуторке добраться в деревню и собрать личные вещи. Для других, из второй, ничего фактически не изменилось, они, как летали, так и будут летать. В одном углу шло гадание, сколько времени будет оставаться на фронте вторая эскадрилья, а в другом, обсуждали, куда же направят полк на переформирование. Виктору это не понравилось. Еще недавно, все сидели вперемешку, все были друзьями, а теперь…

— Дмитрий Михайлович, — спросил он задумчиво курившего Шубина, — как думаете, наше командование может повлиять на процесс перевооружения? Я имею в виду выбор типа самолета, на который нас переучат?

— А? Что? — Шубин настолько ушел в себя, что не сразу понял вопроса. — Причем, тута, начальство? Ты вообще о чем?

— Ну, полк будут перевооружать? Пополнят летчиками, самолетами и снова на фронт, так?

— Да, как, в прошлый раз. К чему ерунду спрашиваешь? — Шубин никак не мог понять, что хочет от него ведомый.

— Так МиГи уже не выпускают, — решил блеснуть памятью Виктор, — Значит, нам дадут новые самолеты. Вот и интересуюсь, сможем ли мы выбрать, на чем летать.

Споры в землянке затихли, все слушали их разговор.

— Это интересно, — комэск потер подбородок. — Но, думаю, вряд ли. Мы люди военные, что дадут, на том и полетим. А тебя сильно интересует, на чем будешь летать?

— Летать я буду на МиГе, — усмехнулся Виктор, — просто потом, не хотелось бы на ЛаГГ пересаживаться. Говорят — совсем деревянный, тяжелый. Уж лучше на старом МиГе оставаться.

— Летал я на ЛаГГе, — встрял в разговор Васин, — помните в Подмосковье, когда прошлое переформирование было. Ну, тяжеловат немного, хотя мне понравилось.

Спор вспыхнул с новой силой, правда теперь он касался ТТХ того или иного самолета. Летчики вспоминали, кто на чем летал, ругали одни самолеты, хвалили другие.

— А откуда ты знаешь, что МиГи больше не производят? — Буровя его своими зелеными глазищами, тихо спросил Шишкин? — Нам ничего такого не говорили.

— Тю на тебя. Когда зубы лечил, с летчиком одним познакомился, — соврал Виктор, — он и сказал.

Шишкин от него отстал, но, судя по всему, не поверил. Виктор еще немного посидел и, провожаемый в спину сверлящим взглядом Игоря, вышел из землянки.

Он потоптался рядом с землянкой, поежился от ветра, но спускаться вниз, в эту темную прокуренную дыру не хотелось. Увидев на стоянке сгрудившихся, возле раскапотированного истребителя, техников, подошел ближе и тихонечко уселся в стороне на пустой баллон.

Там происходило шоу — Палыч принимал самолет из первой эскадрильи.

Техник самолета, молодой парень из первой эскадрильи, весь перемазанный маслом, с обреченным видом ходил за ним и выслушивал замечания. Иногда, в особо вопиющих случаях случаях начинал канючить:

— Ну, Палы-ыч! Ну ты чего-о!

Но Палыч демонстративно игнорировал его протесты и тут же находил новые недостатки.

— Вон, смотри, — говорил он, — у тебя на капоте вмятина какая. Это не годится.

Техник бросался рассматривать створку капота, бежал за молотком, пробуя выправить эту вмятину, а Палыч, на стремянке уже лез в мотор.

— Ты давно сальники менял? — кричал он сверху. — Из-под винта масло протекает! Заменить!

Несчастный техник бросал молоток и начинал искать злополучный сальник, в это время сверху, приговором разносился голос Палыча:

— Свечи когда последний раз прокаливал? Все засраны!

Техник прекратил попытки что-либо исправить, он с затравленным видом смотрел, как Палыч деловито осматривает самолет, залезая во все лючки, пробуя его чуть ли не на зуб. Подошел старший техник первой эскадрильи, сперва, он мирно стоял в стороне, но после крика Палыча: — «А фонарь то! Купол где? Сдвижная часть…», — не выдержал и кинулся выручать подчиненного.

— Какой к чертям фонарь? Нахрена он тебе? Немедленно принимай самолет! Хватит тут цирк устраивать!

Но Палыча было не запугать, — Какой нахрен самолет? — закричал он. — Кого принимай? Это ведро с гайками? Он в первом вылете сам рассыплется! Не буду ничего принимать, пока не исправите! Чините!

Разгорелась свара. Палыча упрашивали, угрожали — грозили чуть ли не трибуналом, но он уперся как бык: — Исправляйте! Вы завтра уедете, а мне за вас корячиться?

Виктор хотел уже идти на помощь своему механику, но на крики подтянулся Шаховцев. Однако его появлением шум только усилился, дело начинало попахивать мордобоем. Порядок навел инженер полка — Баженко. Он долго орал на обе стороны конфликта, но, видимо принял сторону их эскадрильи, потому как Шаховцев с Палычем уходили с видом победителей. Причем, Палыч не удержался и крикнул на прощанье: — И чтоб ключи все были, как в спецификации. Проверю! И фонарь то, фонарь! У меня командир с закрытым фонарем летает!

Глава 9

Монотонно гудит мотор, под крылом мелькают паутинки дорог, проплывают редкие островки деревень и хуторов. Виктор снова был в небе. Снова вылет на разведку, снова полет под низкими облаками над Донской степью.