Золотые яблоки Солнца - Брэдбери Рэй Дуглас. Страница 29

— Смотреть, как ты пишешь, так приятно, Бенджи! Я возьмусь за учебу завтра. А пока начни следующее письмо.

Они уже написали по объявлениям об астме, бандажах и магии, вступили в «розенкрейцеры» или, по крайней мере, выслали запрос на «Книгу за семью печатями», хранившую сокровенное, давно позабытое Знание и открывавшую тайны сокрытых древних храмов и разрушенных святилищ. И еще они заказали пакетики с семенами гигантских подсолнухов и справочник «Все об изжоге». Ясным солнечным утром они трудились над 127-й страницей журнала «Рыщущий убийца», как вдруг…

— Слышишь? -встрепенулась Кора.

Они прислушались.

— Машина, — сказал Бенджи.

Над голубыми горами, сквозь нагретые солнцем кроны высоких зеленых сосен, вдоль по пыльной дороге, миля за милей, приближался шум мотора машины, подъезжающей все ближе и ближе, пока под конец не превратился в рев. Кора бросилась опрометью к дверям и, пока она бежала, успела заметить, услышать и почувствовать так много всего. Но в первую очередь она уголком глаза отметила миссис Браббам, величаво плывущую по дорожке с другой стороны. Увидев светло-зеленый фургон, несущийся на полной скорости, миссис Браббам застыла на месте; а затем раздалась трель серебряного свистка, и представительный старик, выглянув из кабины, спросил подбежавшую Кору:

— Вы миссис Джиббс?

— Да! — звонко крикнула она.

— Ваша почта, сударыня, — сказал он, достав стопку конвертов.

Кора протянула было руку, но, вспомнив, отдернула ее.

— Извините. — Она замялась. — А не будете ли вы столь любезны положить их… Ну пожалуйста, положите их в мой почтовый ящик сами.

Старик сощурился, потом искоса взглянул на ящик, потом снова на нее и рассмеялся:

— Да чего уж там! — и сделал именно так, как надо, положив письма в ящик.

Миссис Браббам ошалевшими глазами следила за ними, так и не двигаясь с места.

— А у вас есть почта для миссис Браббам? -спросила Кора.

— Нет, это все. — И машина запылила по дороге дальше.

Миссис Браббам стояла, прижав руки к груди. Затем развернулась и, так и не заглянув в свой ящик, быстро скользнула по тропинке вверх и скрылась из глаз.

Кора дважды обошла вокруг ящика, оттягивая момент, когда она его откроет.

— Бенджи, вот я и получила письма!

Она осторожно залезла рукой вовнутрь, достала их и мягко вложила в руку племянника.

— Почитай их мне. А что, на конверте указано мое имя, да?

— Да, мэм. — Он с превеликой осторожностью распечатал одно из них и громко начал читать, нарушая покой летнего утра: — «Уважаемая миссис Джиббс…» — Он остановился, чтобы дать ей насладиться этим моментом: беззвучно шевеля губами, с полузакрытыми глазами она повторяла прочитанные слова. Бенджи повторил их с актерскими интонациями и продолжил: — «…Высылаем вам наш рекламный проспект Общеконтинентального заочного университета, содержащий ответы на все ваши вопросы, каким образом вы сможете пройти наш заочный курс инженеров-сантехников…»

— Бенджи, Бенджи! Я так счастлива! Начни еще раз сначала!

— «Уважаемая миссис Джиббс…»

С этого дня почтовый ящик больше не пустовал. В него устремился весь мир; в нем было тесно от вестей из таких мест, где Кора никогда не бывала и о которых даже никогда не слышала. В нем толпились дорожные расписания, рецепты пирогов со специями, и даже было письмо от одного престарелого джентльмена, мечтавшего о "леди пятидесяти лет, с мягким характером, обеспеченной, с матримониальными планами. В ответ Бенджи написал: «Я уже замужем, но все равно благодарю вас за проявленную чуткость. Искренне ваша — Кора Джиббс».

А письма из-за гор продолжали прибывать: нумизматические каталоги, романы в дешевых переплетах, магические гороскопы, рецепты от артрита, образчики порошка от блох. Мир заполнил доверху ее ящик для писем, и она больше не была отрезана от других людей. Если кто-нибудь писал ей, например, о тайнах исчезнувших древних майя, на следующей неделе он получал от нее три письма, и формальная переписка перерастала в теплую дружбу. Однажды после целого дня писанины Бенджи даже пришлось отмачивать руку в растворе английской соли.

К концу третьей недели миссис Браббам вообще перестала наведываться к своему ящику. Она даже не выходила подышать воздухом на крыльцо, так как Кора вечно торчала на дороге, кланяясь и улыбаясь почтальону.

В этот год лето слишком быстро подошло к концу, а точнее, его главная часть: визит Бенджи. Вот на столе лежат завернутые в его красный носовой платок сандвичи с луком, украшенные веточками мяты, чтобы отбить запах; вот на полу сверкают его начищенные башмаки; и вот на стуле, держа в руках карандаш, некогда такой длинный и желтый, а теперь коротенький и изжеванный, сидит сам Бенджи. Кора взяла его за подбородок и заглянула ему в лицо, словно разглядывала летнюю тыкву незнакомого вида.

— Бенджи, я должна извиниться перед тобой. Не помню, чтобы за все это время я хоть раз взглянула тебе в лицо. Мне кажется, что я изучила каждую складку, каждый ноготь, каждую бородавку на твоих руках, но твое лицо я могу и не узнать в толпе.

— На такую физиономию и смотреть-то нечего, — застенчиво ответил он.

— Но эту руку я узнаю из миллиона, — продолжала Кора. — Если бы мне в темной комнате пожали руку тысячи людей, я все равно безошибочно узнала бы твою и сказала бы: «Это ты, Бенджи». — Она тихонько рассмеялась и подошла к дверям. — Я вот все думаю, — она посмотрела на соседний дом, — я не видела миссис Браббам уже несколько недель. Сидит дома и носа не кажет. А виновата я. Нечестно я поступила с ней, даже хуже, чем она со мной. Я выбила у нее землю из-под ног. Это было подло и злобно, и мне теперь стыдно. — Она снова взглянула на запертую дверь соседки. — Бенджи, можешь напоследок оказать мне еще одну услугу?

— Да, мэм.

— Напиши письмо для миссис Браббам.

— Мэм?

— Да, напиши одной из зтих компаний по распространению порошков или рецептов, чего угодно, и подпишись именем миссис Браббам.

— Хорошо, — ответил Бенджи.

— И тогда через неделю или через месяц почтальон снова засвистит у наших ворот, и я попрошу его подняться к ней и лично вручить ей письмо. А я уж постараюсь встать так, чтобы она видела, что я ее вижу. И я помашу ей своими письмами, а она мне помашет своими, и мы улыбнемся друг другу.

— Да, мэм, — сказал Бенджи

Он написал три письма, тщательно их заклеил и положил в карман.

— Я пошлю их из Сент-Луиса.

— Это было чудесное лето, — сказала она.

— Да, конечно.

— Вот только, Бенджи, писать я так и не научилась. Я была вся в письмах и заставляла тебя писать до поздней ночи, и мы оба были так заняты, посылая купоны и получая образчики. Батюшки, да на учебу времени просто не было! Но это значит…

Он знал, что это значит, и пожал ей руку. Они остановились в дверях.

— Спасибо, — сказала она, — за все, за все.

И он убежал. Он добежал до загородки луга, легко ее перепрыгнул и, пока не скрылся из виду, все бежал и бежал, размахивая письмами; бежал туда, в огромный мир, где-то там, за горами.

После ухода Бенджи письма продолжали приходить еще почти шесть месяцев. Морозный утренний воздух пронзала трель серебряного свистка светло-зеленого почтового фургончика, и в красивый почтовый ящик опускались два-три голубых или розовых конверта.

Наконец наступил особый день. День, когда миссис Браббам получила свое первое настоящее письмо.

Потом писем не было целую неделю, потом месяц, а потом исчез и почтальон, и его свисток больше не тревожил тишину на пустынной горной дороге. Сначала в ящике поселился паук, а потом воробей.

И Кора, которая, если бы письма продолжали еще идти, раздавила бы их бестрепетной рукой, теперь только смотрела на них до тех пор, пока на ее лице не появились две блестящие мокрые дорожки. Она держала в руках голубой конверт.

— От кого это?

— Понятия не имею, — отозвался Том.

— Что в нем написано? — всхлипнула она.