Записки prostitutki Ket - Безымянная Екатерина. Страница 14

Моему взгляду открылась часть мужского тела совершенно обычнейших размеров и обычного же вида. В общем, ничего особо выдающегося. Да и не особо — тоже.

— Правда, милый, — мурлыкнула я, натягивая на него презерватив, — красивый.

И приготовилась было со всей душой приступить к обыденному для меня занятию.

Собственно, я была уже буквально в двух сантиметрах от…

Как вдруг он решительно отстранил мою голову:

— Нет, вот ты скажи, классный?

— Классный! — улыбнулась я, пытаясь придать голосу как можно больше уверенности и правдоподобности. И потянулась к нему губами.

— Да подожди ты, — сказал он даже как-то обиженно.

Я подняла голову, посмотрела на него и заметила: он, что называется, надул губы. Прямо как девочка.

Признаюсь: в этот момент я почему-то растерялась. К счастью, он мне помог:

— Ну расскажи, насколько он красивый.

Рассказать — это я запросто. Я аккуратненько захватила его достоинство пальчиками, сделала вид, что увлеченно рассматриваю, и выдала:

— Ну, он такой крупный…

— Еще! — требовательно сказал мне голос сверху.

— И красивый! — зачем-то повторила я его же слова.

— Еще! — повторил он как заведенный.

Я откровенно не знала, что говорить, — обычная ж часть тела, размером не ахти, но говорить-то что-то надо было.

— Он такой твердый! — ну да, это было правдой.

В этот момент Тема так резко вскочил и сел на кровати, что я даже немного испугалась.

А в следующую секунду всерьез посмотрела на него ну очень большими глазами.

— Ну не-е-ет! — тоном капризного ребенка сказал он мне. — Ты не так рассказываешь!

И тут же, не дожидаясь моего ответа, продолжил:

— Вот я ходил к твоей коллеге, жалко, она переехала, вот она умела это делать!

— И как же? — спросила я.

— Ну, вот она его гладила и говорила, что он — самый лучший из тех, что она видела…

Мне было несложно это сказать, и я, быть может, польстила бы ему так, не подскочи он не вовремя в кровати.

А сейчас был уже как-то совсем не тот момент. Это смотрелось бы слишком грубой лестью.

Очевидно, он сам так не считал.

— Ну скажи, что он — самый лучший! — попросил он внезапно.

— Самый-самый! — вдруг подхватила я. Это было неожиданно даже для меня. — Он просто прекрасен, правда! Я редко вижу такие красивые!

— Правда? — в его голосе звучала надежда.

— Да! — вдохновенно соврала я. — Ты ж понимаешь, я многих видела, но твой — просто идеальный. Крупный, ровненький…

Для пущего эффекта я слегка погладила его достоинство пальчиками.

Он просиял и снова откинулся на подушку.

Я решила не терять время и приступила было к процессу, но… опять была остановлена.

— А подожди, — допытывался он, — вот ты говоришь, что редко такие видишь… Значит, все-таки бывают еще такие?

«Млин…» — подумала я обреченно про себя.

Вслух сказала:

— Ну ооочень редко!

Почувствовала, что он явно недоволен, и быстро исправилась:

— Но твой, пожалуй, из них самый классный!

Он задумался. Потом сказал совсем не то, что я ожидала услышать:

— А мне кажется, он немного кривоват…

В его голосе действительно было сомнение.

— Нет, что ты! — я мгновенно попыталась его переубедить.

Интуиция подсказывала мне, что это нужно делать быстро, иначе мой мозг просто не выдержит накала…

— Ну вот, смотри, — он снова отстранил меня, взялся сам за своего небольшого друга и начал рассматривать его под разными углами.

Я исподтишка посмотрела на часы. Терпеть мне было еще долго. Примерно с полчаса.

Я уже знала: они станут вечностью.

— Вот правда, посмотри сама, — он снова обратил мое внимание на себя, — вот смотри, вот отсюда видно, что он немного искривлен влево, видишь, да?

Я совершенно не слепая, но я ничего не увидела. О чем ему и сообщила.

— Зачем ты врешь? — с укоризной сказал он и пристально посмотрел на меня.

Мне захотелось, чтобы он немедленно ушел. Вот прямо сейчас встал, оделся и ушел. Потому что аттракцион пошел по кругу, а нервы мои — не железные. Вслух я, конечно, сказала совсем другое.

Забегая вперед, скажу, что оставшиеся полчаса распределились у нас так: первые двадцать минут я придумывая неимоверные доводы, убеждала его в том, что у него не только ничего не криво, но и вообще самое лучшее из тех, что мне доводилось видеть; еще три минуты у нас был вяленький секс, который он даже не закончил, буквально сняв меня с себя и сказав: «А знаешь, дело-то не в этом», и в оставшиеся семь — он одевался и горячо благодарил меня за прекрасно проведенный вечер, пообещав зайти еще.

Иногда я думаю, что вместо кровати в моей квартире надо поставить кушетку психоаналитика. Вот это было б в самый раз.

Нытик

Пришел нормальный. Вернее, нормальным он просто показался.

Лет до тридцати, и с внешностью порядок.

С сексом — да все стандартно, классика, орал.

Не прыгал на мне очень долго, не кончал за 10 секунд.

Не стонал особо громко, не молчал, как партизан.

Брючки сложил аккуратно, в душ пошел сразу, вышел в полотенце.

Симпатичный даже. Везде.

Взял два часа. Два раза получилось. Минут на сорок.

А дальше… понеслааась…

Я поняла: он пришел ко мне ныть.

Потому что зарплата вроде не маленькая, но не хватает.

Мама мешает личной жизни, девушку привести невозможно.

Отдельную квартиру снять не может — на что тогда жить?

Светочка с работы — бывшая любовь — уже второй год воротит нос от его гвоздичек.

Леночка — нынешняя любовница — хочет замуж, а он ее не любит.

Вадик — лучший друг — уже и не друг вовсе. Пару лет назад по великой пьяни Светочку трахнул.

И погода мерзкая.

Ботинки себе выбрать не может, ничего не нравится, или нет его размера в магазине.

День неудачный, да и неделька вышла ого-го.

Продавщицы в магазине хамят, на последний автобус вчера опоздал…

Но это ладно…

Говорил-говорил, потом подорвался, на кухню пошел. Как у себя дома, чесслово.

Я думала — воды пошел попить. Лежу, слышу — холодильник открывается! Ладно, думаю, воду холодную ищет (ну тоже, не спросил, ни слова не сказал…). Кричу ему:

— Там кола есть!

Он мне:

— Да-да, сейчас!

Лежу, долго его нет. Уже думала встать, посмотреть. Тут возвращается. С бутербродом!

С одним. Не, ну ладно, что в холодильник сам полез, так и бутер себе только сделал.

И сидит, и топчет мой бутерброд, и топчет, и бу-бу-бу, и бу-бу-бу…

Машина ехала мимо — водой из лужи окатила.

В правительстве — взяточники, в парадной консьержка — чекистка.

В мире — глобальное потепление, в России — лютая зима была прошлая, а эта — непонятно.

В Москву съездить на выходные — в принципе, можно, но лень; в отпуск — в Египет не хочется, на Мальдивы денег нет.

Я чувствую — у меня уже башка набекрень от него. Я говорю: «Падажжжии…»

Пошла, себе тоже бутер сделала. Сижу напротив, жую глубокомысленно.

…Член — четырнадцать сантиметров, а хочется хотя бы восемнадцать.

Прыщ вскочил прямо на лбу, болит.

Мама испекла пирог с клюквой, а он любит с малиной. С малиииной.

Любимые штаны протерлись между ног — а где теперь такие взять?..

И бу-бу-бу, и бу-бу-бу…

Он мою кровать, наверное, с кушеткой перепутал.

Он ушел, а мне весь этот хлам оставил.

И ходила я с головой беременной, и думала: бляяяааа… бляяяаааа!

Но главное — я поняла, почему Светочке гвоздички не нужны.

Потому что к гвоздичкам это чучело нудное комплектом идет. Уж лучше вообще без гвоздичек, чем с таким.

А Леночка — так она или глухая, или просто камикадзе.

Думаете, ушел и все? А фиг там!

Позвонил через 15 минут — начал ныть, что на метро опоздал, а на такси не осталось, все на меня потратил…

Намекал, очень прозрачно, чтобы у себя его оставила до утра, а то он, бедный, будет сидеть всю ночь на улице и мерзнуть. Сидеть и мерзнуть… сидеть и мерзнуть…