Пока светит солнце - Конторович Александр Сергеевич. Страница 64
– А я и пошлю.
– Управишься? Один-то?
– Отчего ж один, товарищ капитан? Десяток-то бойцов, нешто, не дадите в помощь?
– А… – мысль-то верная! – А огонь корректировать кто будет?
– Покумекаем…
– Так… Старшина!
– Я, товарищ капитан, – пробасил Хромлюк.
– Десять бойцов – сержанту в помощь! Осмотреть батарею, оружие, боеприпасы, документы – собрать! Установить пулеметы, обеспечить круговую оборону! Танки замаскировать – вон, вокруг сколько кустов, да ям! Закатить в яму (вспомнился вкопанный у дота Т-26), чтоб только башня торчала! Да ветками сверху прикрыть!
Нельзя сказать, что прекращение огня батареей прошло незамеченным. Уже через полчаса, после безуспешных попыток вызвать артиллеристов по телефону на позиции пожаловал посыльный от командира батальона – тот интересовался причиной такового происшествия. Получив прикладом под дых, немец тотчас же выложил всё, что знал. Увы, знал он не так уж и много. Но одно сказал. Атака на деревню, благодаря внезапному прекращению огня, так пока и не началась.
Следом за этим посыльным появилось сразу трое. Успокоенные видом своих танков (тех, которые ещё не успели попрятать), они безбоязненно вперлись прямо к орудийным дворикам – где и полегли сразу все. Короткая автоматная очередь прозвучала как-то буднично и незаметно.
А вот за это время сержант-артиллерист успел уже прикинуть возможное направление огня. Даже пушки как-то ухитрился навести, правда, весьма приблизительно. Кстати говоря, эта процедура у немцев несколько отличалась от аналогичной, принятой у нас. Но сержант, как выяснилось, был и об этом осведомлен весьма неплохо. К орудиям подтащили снаряды, выложив их на расстеленные трофейные плащ-палатки и приготовив для стрельбы. Разыскав у немцев телефоны, вытащили из грузовика катушку с кабелем, и обрадованный связист протянул линию так, чтобы оттуда можно было бы разглядеть позиции фашистского батальона.
– Можем стрелять, товарищ капитан, – спокойно доложил сержант Алексею.
– Ну, раз можешь – чего ждешь?
– Приказа, товарищ капитан. Мы ж люди военные…
– Так ввали им по первое число!
Да-дах!
Зажужжал телефон.
– Недолет – метров двести! И правее… метров сто…
Артиллерист что-то там подкрутил у орудия, продублировав голосом команду остальным.
Да-дах!
– Нормально легло, – сообщил телефонист. – Только метров на сто – перелёт.
Снова завозился у прицела сержант.
Да-дах!
– Попал! – завопила телефонная трубка. – Левее чуток!
– Сколько – левее?!
– Ну… с полста метров будет…
Ещё выстрел – новое целеуказание.
И ещё…
Ахнули все четыре орудия – почти разом.
– Есть! Есть! Бегут фашисты!
Да-дах!
Нельзя сказать, что артналет с тыла нанес немцам какие-то существенные потери – огонь был слишком редким и малоприцельным. Скорее досаждал, чем причинял серьезные неудобства. Но атаковать позиции советских войск, имея в тылу неподавленную батарею противника? Командир батальона дураком не являлся и подобным образом поступать не собирался.
Отказавшись от атаки, он развернул одну из своих рот в редкую цепь и направил их на позиции столь некстати очумевших артиллеристов. Впрочем, он уже понял, что там что-то произошло и огонь по его людям ведут, скорее всего, какие-то заблудившиеся русские. Судя по темпу стрельбы, их там немного, да и опыта в стрельбе у них – кот наплакал. Если в районе цели разрывался один снаряд из пяти – уже и это можно было считать удачей.
Пробежать под артогнем километр – в принципе, можно. И даже не со слишком большими потерями – орудия стреляли нечасто. Хотя, когда снаряд падал в опасной близости…
Но – пробежали.
Свалившись в небольшую ложбинку, немцы перегруппировались и по команде офицеров рванулись вперед.
Что может сделать артиллерийская батарея, когда её атакует в рассыпном строю пехота?
Жахнуть почти в упор, надеясь, что осколки снарядов не покосят прислугу у орудий?
Именно это и произошло – с расстояния в восемьдесят метров орудия дали свой последний залп. Скорее, для острастки, ибо навести орудия толком – неопытные артиллеристы просто не сумели. Разрыв снаряда опрокинул пару человек – и все. Больше перезарядить орудия уже не успеть…
И не надо.
Стоявшие в засаде (и забросанные по самую крышу ветками) танки развернули свои башни… а из неприметных ямок выкатили пулеметы пехотинцы противника.
Сколько там осталось пробежать назад? Километр иногда бывает слишком длинным… длиною в жизнь.
– Все, сержант! Пушки подрываем – и ходу! Сейчас немцы очухаются, наверх сообщат – и будет нам всем тут кисло! Атаку сорвали, на час-другой их отвлекли – уже хорошо! Всех мы не перебьем, нечего и мечтать! Пару взводов накрыли снарядами, сколько-то ещё пулеметы покосили – отлично! При нашей-то организации и это – уже верх удачливости.
– Товарищ капитан! А как же… может, хоть одну с собою утащим? У немцев и тягачи есть! Снаряды в кузовах лежат…
– Сержант! Десять минут на все про все! Не успеешь пушку прицепить – рванем и её к такой-то матери!
Суматоха.
Беготня…
Скорей-скорей!
Ракутин всей шкурой ощущал надвигающуюся опасность. Авиация… вот главный враг сейчас! Нечего им будет противопоставить. Слишком хорошо помнил он атаку самолетов у моста. Так там хоть окопы были, а здесь? Ровное место – от колонны останутся рожки да ножки.
Лязгнули затворы трех орудий, принимая снаряды. Толовые шашки для подрыва Алексей готовил сам – как-никак, а это делать он умел!
Выбросив из выхлопных труб облака сизого дыма, исчезли за бугорком последние машины. И тогда Ракутин махнул бойцам рукой – давай!
Стукнули банники, досылая в орудийные стволы взрывчатку. Дождавшись, когда отбегут в сторону красноармейцы, капитан побежал мимо пушек, поджигая запальные шнуры.
Один, второй… третий!
Всё!
И опять бежит навстречу земля – скорей-скорей! Вот он – спасительный бугорок…
Хренак!
Ого, как неслабо поддало!
Хрясь!
Да… из этих пушек больше не пострелять…
Бабах!
Всё – кончилась батарея.
А теперь – ходу!
Нельзя сказать, что немцы оставили подобную наглость безответной.
Батальон, хоть и понес некоторые потери, боеспособности отнюдь не утратил и по-прежнему представлял собою серьёзную силу. Только вот повредить пулеметным и минометным огнем танки – задача далеко нетривиальная. А пушек у немцев уже не осталось.
Так что только запоздалые трассера, высверкнув на танковой броне, рикошетами ушли в небо. Досталось, правда, грузовикам – там брони не имелось. Несколько раненых бойцов, лежавших в кузовах, были убиты.
Не сбавляя хода, танки развернули башни – и на вражеских позициях заплясали разрывы снарядов. Скорее – для острастки, ибо стрельба с ходу оказалась малоэффективной и почти неприцельной. Только тридцатьчетверка положила свой снаряд относительно нормально, пулемет поперхнулся и какое-то время молчал.
И то сказать – эта стрельба в спину чем-то даже помогла отступающим. Во всяком случае, когда шедшие головными тридцатьчетверка и броневик подошли к деревне – огня оттуда не вели, признали за своих.
– Танки – загнать в сараи! Стену проломил – и туда. Сейчас немцы налетят – покажут нам кузькину мать!
Ракутин, спрыгнув на землю, повелительно взмахнул рукой.
– В темпе! Пушку тоже замаскируйте – хоть сеном забросайте, что ли…
А два грузовика с ранеными, сбросив остатки боезапаса и погрузив ещё несколько человек из числа защитников деревни, уже пылили по дороге, уходя в тыл.
– Товарищ капитан!
Это кто там такой?
Невысокий майор с петлицами артиллериста быстро подходил откуда-то сбоку.
– Что вы тут командуете? Кто вы вообще такой? Документы!
– Пожалуйста, товарищ майор… – протянул своё удостоверение Алексей.
– Пограничник? И что вы здесь делаете? Да ещё в такой странной компании… танки немецкие… винтовки ихние…