Королева бурь - Брэдли Мэрион Зиммер. Страница 73

Алдаран разъединил браслеты новобрачных.

— Разделенные в мире, да пребудете вы едины духом и сердцем. В знак согласия прошу вас обменяться поцелуем.

Повсюду в зале супруги потянулись друг к другу, чтобы снова подтвердить свои брачные обязательства — даже те, кто был далеко не в лучших отношениях друг с другом. Эллерт нежно поцеловал Кассандру, но отвернулся, когда Донел наклонился к Дорилис, едва прикоснувшись к ее губам.

— Да будете вы навеки едины, — заключил Алдаран.

«Опустошенность, — подумал Эллерт, перехватив взгляд Ренаты. — Донел не должен был так поступать с ней…» Он по-прежнему ощущал сильное чувство близости к лерони, ответственности за нее. Если бы он знал, что делать! «Можно подумать, что Донела радует эта процедура! Они оба глубоко несчастны». Хастур проклинал дома Микела за одержимость, груз вины тяжко давил на плечи. «Это моих рук дело. Я вложил эту мысль в голову старого лорда». Сейчас ему от всей души хотелось, чтобы он никогда не вступал под своды замка Алдаран.

Потом в зале начались танцы. Первый, придуманный Ренатой, представляла Дорилис с группой женщин. Они с Ренатой исполнили замысловатые парные фигуры, соприкасаясь кончиками пальцев и с поклоном расходясь в стороны.

«Они не враги, — думал Эллерт, глядя на них. — Они обе жертвы». Заметив взгляд Донела, обращенный на танцующих, он резко отвернулся и подошел к скамьям у стены, где вместе с пожилыми женщинами сидела Кассандра, которая была слишком слаба, чтобы танцевать.

Вечер тянулся медленно, постепенно переходя в ночь. Вассалы и гости лорда Алдарана старательно пытались вдохнуть хоть малую толику веселья в унылое торжество. Фокусник представил собравшимся свое искусство, вынимая монеты и маленьких животных из самых невообразимых мест. В конце представления он извлек живую певчую птичку из уха Дорилис, преподнес ее девочке и с поклоном отступил назад. Менестрели пропели несколько старых баллад, и в огромном зале снова начались танцы. Но это не походило ни на свадьбу, ни на обычный праздник. То и дело кто-нибудь начинал произносить здравицу или добродушную шутку в адрес молодых, но вовремя спохватывался и умолкал на полуслове. Дорилис долго сидела рядом с отцом, искоса поглядывая на Донела. Кто-то принес клетку для певчей птицы. Дорилис пыталась уговорить ее спеть песенку, но час был уже поздний, и птичка лишь уныло хохлилась на жердочке. Казалось, Дорилис тоже начинала засыпать. Наконец Донел, вконец измученный напряженным ожиданием, повернулся к своей супруге.

— Ты потанцуешь со мной, Дорилис? — спросил он.

— Нет, — перебил Алдаран. — Новобрачным не полагается танцевать друг с другом на свадьбе.

Донел решительно повернулся к старику. В его глазах сверкнула ярость.

— Во имя всех богов, эта пародия уже… — начал было он, но замолчал и тяжело вздохнул. — Что ж, негоже идти против обычаев.

Он повернулся и кивнул Эллерту:

— Кузен, не желаете ли вы пригласить мою сестру на танец?

Когда Эллерт вывел Дорилис к танцующим, Донел в отчаянии посмотрел на Ренату, но отвернулся под взглядом своего приемного отца и поклонился Маргали.

— Не окажете ли вы мне честь потанцевать с вами, матушка?

Он взял пожилую леди под руку и удалился вместе с ней. Потом старательно протанцевал с другими женщинами из свиты Дорилис: с леди Элизой и даже с пожилой няней Кэти. Эллерт, наблюдавший за ним, спрашивал себя, не делалось ли это с намерением в конце концов потанцевать с Ренатой, не возбуждая подозрений. Но когда Донел отвел Кэти к ее месту, он столкнулся лицом к лицу с Дорилис, танцевавшей с управляющим поместьем лорда Алдарана. Дорилис нежно взглянула на брата, затем кивнула Ренате и обратилась к ней громким, фальшиво-приторным голосом:

— Ты должна потанцевать с Донелом, кузина. Разве ты не знаешь народного поверья? Говорят, что если танцуешь с женихом в новогоднюю ночь, то обязательно выйдешь замуж в следующем году. Может быть, мне стоит попросить отца найти подходящего мужа для тебя, дорогая Рената?

Ее улыбка была озорной и невинной. Стиснув зубы, Донел взял Ренату за руку и вывел ее к танцующим.

— Ее следует хорошенько отшлепать! — Рената едва сдерживала слезы. — Я думала… я думала, она понимает. Я надеялась, что нравлюсь ей, что она даже начинает любить меня… Как она могла?

— Она переутомилась, — сухо сказал Донел. — Час уже поздний, и напряжение очень велико. Полагаю, она не может не вспоминать о том, что случилось во время ее помолвки с Дарреном из Скатфелла.

«Дорилис в последнее время отличалась хорошим поведением, — думала Рената. — Она помогла мне разогнать снежную бурю, грозившую похоронить Эллерта, Кассандру и Довела, и теперь гордится этим. Но она остается ребенком — испорченным и своевольным».

Эллерт, сидевший в другом конце зала рядом с Кассандрой, услышал отзвук грома. На мгновение это показалось ему голосом его ларана, предупреждавшим о грядущих бурях над Алдараном… Ему показалось, будто он стоит во дворе замка, озаренном сверкающими молниями и наполненном треском электрических разрядов. Он видел бледное лицо Ренаты… слышал крики и лязг оружия и чуть было не сорвался с места, решив, что замок в самом деле подвергся нападению, но вовремя вспомнил, что сейчас это просто невозможно.

Кассандра сильно сжала его руку.

— Что ты видел? — прошептала она.

— Бурю. Грозу над Алдараном.

Его голос понизился до шепота, словно он снова услышал гром, хотя на этот раз раскаты гремели лишь в воображении.

Донел вернулся к своему месту и почтительно, но твердо обратился к лорду Алдарану:

— Сир, час уже поздний. Поскольку эта церемония не закончится традиционным препровождением новобрачных к ложу, я распорядился отпустить менестрелей и принести гостевой кубок.

Лицо Алдарана потемнело от неожиданного прилива крови.

— Ты слишком много на себя берешь, Донел! Я не отдавал подобных распоряжений!

Донел замер, ошеломленный реакцией старика. В последние три года дом Микел оставлял подобные распоряжения на усмотрение приемного сына.

— Я поступил так, как вы всегда требовали от меня, сир, — рассудительно произнес он. — Уверяю вас, я действовал исходя из самых лучших побуждений.

Он надеялся, что сможет успокоить лорда Алдарана, сославшись на его собственные слова, но вместо этого дом Микел подался вперед, сжал кулаки и грозно спросил:

— Неужели ты так жаждешь править здесь вместо меня, Донел, что не мог даже дождаться моего слова?

«Он что, сошел с ума?» — изумленно подумал Деллерей.

Дом Микел открыл рот, собираясь сказать что-то еще, но слуги уже внесли золотой кубок, инкрустированный самоцветами и доверху наполненный ароматным вином со специями. Кубок полагалось пустить по кругу, передавая из рук в руки.

Сжав массивную чашу в ладонях, дом Микел так долго пребывал в неподвижности, что Донел затрепетал, но в конце концов правила приличия одержали верх. Старый лорд поклонился Донелу, поднес кубок к губам и передал ему. Тот едва прикоснулся к вину, поднес кубок Дорилис, а затем протянул Эллерту и Кассандре.

Неудачная сцена положила конец празднеству. Один за другим, пригубив вино, гости кланялись лорду Алдарану и уходили. Дорилис неожиданно разразилась рыданиями, которые быстро переросли в крикливую истерику.

— Что такое, Дорилис, дитя мое? — беспомощно произнес дом Микел. Когда он прикоснулся к девочке, та зарыдала еще громче.

Маргали, подоспевшая на помощь, заключила Дорилис в объятия.

— Она переутомилась, и неудивительно. Полно, полно, моя маленькая, разреши мне отвести тебя в постель. Пошли, моя дорогая, моя птичка, не надо плакать, — ворковала она.

Маргали, Элиза и Кэти почти вынесли девочку из зала. Немногие из оставшихся гостей в смущении разошлись по своим комнатам.

Донел, побагровевший и взбешенный, одним глотком осушил бокал и снова наполнил его с мрачной сосредоточенностью. Эллерт хотел было остановить его, но передумал и со вздохом отошел в сторону. Сейчас он ничего не мог сделать для юноши. Если Донел напьется, это будет лишь достойным завершением неудавшегося торжества.