Королева бурь - Брэдли Мэрион Зиммер. Страница 83

Эта небольшая передышка после первых лихорадочных дней осады благотворно подействовала на всех. С наступлением ночи Эллерт пошел поужинать наедине с Кассандрой, поскольку даже наблюдение со стен замка не приносило никакой пользы. По обоюдному согласию они избегали разговоров о войне: тут все равно ничего нельзя было поделать. Кассандра взяла ррил и спела несколько песен.

— Я помню, как сказала перед нашим бракосочетанием: «Надеюсь, мы сможем жить в мире и слагать песни, а не воевать», — печально промолвила она. — Увы моей надежде! Но даже во мраке войны, любимый, у нас остаются наши песни.

Он поцеловал ее тонкие пальцы.

— Во всяком случае, до сих пор боги были благосклонны к нам.

— Вокруг так тихо, Эллерт! Как будто они сняли осаду и ушли в ночь.

— Хотелось бы мне знать, чем занимается Дамон-Рафаэль. — В Эллерте зашевелилось былое беспокойство. — Не думаю, что его удовлетворяет ожидание перед стенами замка. Он наверняка замышляет новое лиходейство.

— Тебе нетрудно это выяснить, — поддразнила она, но Эллерт покачал головой:

— Я не стану пользоваться лараном, если меня не вынудят к этому. Я прибегну к нему, лишь чтобы защитить нас от явного поражения.

К полуночи небо неожиданно прояснилось. Туман рассеивался; его рваные клочья и полосы разлетались под порывами свежего ветра. В небе появились три из четырех лун Дарковера, сияющие и безмятежные. Фиолетовый Лириэль был близок к зениту. Голубой Киррдис и зеленый Идриэль висели над восточной окраиной гор. Кассандра уже давно спала, но Эллерт, охваченный странным беспокойством, тихо выскользнул из постели и оделся. Торопливо проходя по коридорам, он заметил Дорилис. Девушка была боса, в длинной ночной рубашке, с распущенными волосами. Девическое лицо со вздернутым носиком казалось бледным овалом в полумраке.

— Дорилис? О чем думает Маргали? Почему она отпустила тебя бродить по замку в такой час и в таком виде?

— Я не могла заснуть, дом Эллерт, — ответила девушка. — Мне было не по себе. Я должна видеть Донела. Ему угрожает опасность, я это чувствую.

— Если ему действительно угрожает опасность, чиа, то последнее место, где он захочет увидеть тебя, — это рядом с собой.

— Он мой муж, — решительно ответила она, вздернув подбородок. — Мое место рядом с ним, сир.

Парализованный ее решимостью, Эллерт замешкался. В конце концов, она немногое могла разделить с Донелом. С тех пор как Эллерт воссоединился с Кассандрой, он болезненно ощущал чужое одиночество. Он внезапно осознал, что Дорилис невероятно одинока. Она покинула детское общество, однако взрослые по-прежнему обращались с ней как с ребенком. Хастур не мог протестовать, поэтому просто пошел к выходу, слыша ее тихие шаги за своей спиной. Секунду спустя в его руку скользнула маленькая сухая ладонь, теплая, словно лапка домашнего зверька. Он взял Дорилис за руку, и они вместе вышли во внутренний двор, направляясь к постам Довела у внешних стен.

Ночь снаружи была ясной и безоблачной; лишь вдалеке над горизонтом нависала единственная темная туча. Три луны так ярко озаряли небо, что звезды почти не проглядывали наружу. Донел стоял со сложенными на груди руками на внешней стене, но, когда Эллерт приблизился к нему, кто-то тихо и укоризненно обратился к юноше:

— Мастер Донел, я прошу вас спуститься со стены. Вы слишком на виду и можете стать хорошей мишенью.

Донел спрыгнул вниз как раз вовремя: просвистела стрела в том месте, где он только что стоял. Дорилис подбежала к брату и обняла его:

— Ты не должен так рисковать, Донел! Обещай, что ты больше не будешь так делать!

Он беззвучно засмеялся и наклонился, нежно поцеловав сестру в лоб.

— Ничего страшного. Я просто хотел проверить, не заснули ли они там, внизу. А может быть, они все убрались прочь? Кто знает?

В Эллерте вновь всколыхнулись подозрения. Было слишком тихо — значит, замышляется какая-то новая чертовщина.

— Туман сам рассеялся? — спросил он у Донела.

— Трудно сказать. У них там больше одного ларанцу, и туман действительно рассеялся очень быстро. — Донел потер лоб. — Но этой весной так часто бывало… Нет, не знаю.

Воздух внезапно наполнился криками и звуками разрывов.

— Донел, поднимай стражу! — крикнул Эллерт. Как только слова слетели с его губ, над ними промелькнул силуэт аэрокара, от которого отделилось несколько черных точек. Они падали на землю — медленно, почти лениво, словно снежинки, раскрываясь на лету и изливая потоки жидкого пламени во двор и на крыши замка.

— Клингфайр! — Донел метнулся к сигнальному колоколу, чтобы поднять тревогу, но несколько деревянных крыш уже горели, и огонь освещал весь внутренний двор. Люди высыпали наружу, но с криками попятились назад, остановленные потоками неумолимого пламени. Двое или трое вспыхнули, словно живые факелы; их жуткие крики вскоре стихли, и на камнях мостовой остались лишь безжизненные трупы, обгорелые и почерневшие.

Донел втолкнул Дорилис под нависающий каменный карниз, но капли жидкого огня попали на ее рубашку, немедленно вспыхнувшую в двух местах. Девушка закричала от боли и ужаса. Донел подтащил ее к кадке с водой и одним движением окунул в нее. Пламя зашипело и погасло, но капля смертоносной жидкости попала на кожу Дорилис и начала углубляться, прожигая плоть. Она обезумела от боли. Крики стали пронзительными, почти нечеловеческими.

— Назад! — кричал Донел. — Держитесь под прикрытием зданий! Вон летят новые!

Дорилис билась в его руках. Над замком неожиданно загрохотал гром, в небе вспыхнули ветвистые молнии. Один из аэрокаров превратился в гигантский огненный шар и рухнул в долину, оставляя за собой пылающий след. Другой мощный разряд ударил во второй аэрокар, разметав его в клочья. Хлынул проливной дождь, и Эллерт мгновенно промок до костей. Донел в ужасе отпрянул от Дорилис. Продолжая кричать, девушка воздела к небу руки со сжатыми кулаками. Шипящие, сверкающие молнии, направляемые ее сорвавшимся с цепи лараном, били наугад со всевозрастающей скоростью. Последний аэрокар раскололся с чудовищным грохотом над лагерем противника, откуда донеслись вопли и крики боли, когда клингфайр обрушился на головы осаждавших. Затем наступила тишина, прерываемая лишь непрестанным шумом дождя и пронзительными воплями Дорилис. Клингфайр продолжал вгрызаться в ее запястье, проникая до кости.

— Позволь мне заняться ею, — попросила Рената, выбежавшая к ним в одной ночной рубашке. Рыдающая девушка тщетно пыталась оттолкнуть ее.

— Нет, дорогая, нет. Не сопротивляйся. Это должно быть сделано, иначе ты потеряешь руку. Держи ее, Донел!

Дорилис снова закричала от боли, когда Рената соскребла последние остатки клингфайра с обгоревшей плоти, а затем замерла в объятиях Донела. Отовсюду начали собираться люди — притихшие, пораженные благоговейным ужасом. Рената оторвала полосу ткани от ночной рубашки Дорилис и забинтовала руку. Донел нежно прижимал сестру к себе, успокаивая ее.

— Ты спасла нас всех, — прошептал он. — Если бы ты не ударила по ним, то такое количество клингфайра могло бы сжечь весь замок!

«В самом деле, — подумал Эллерт. — Лорд Скатфелл и Дамон-Рафаэль задумали захватить Алдаран врасплох. Если бы содержимое трех аэрокаров упало на замок, он мог бы выгореть дотла. Значит, они исчерпали свой арсенал и надеялись одержать верх одним ударом? В таком случае Дорилис нанесла им сокрушительное поражение». Эллерт взглянул на девушку, плакавшую в объятиях Ренаты.

Она спасла их, как уже спасала раньше от коварного оружия Дамона-Рафаэля.

Но Эллерт не думал, что на этом все закончится.

27

Здания, подожженные клингфайром, все еще пылали. Пятеро человек были убиты на месте, а шестой умер, когда Рената опустилась на колени, чтобы взглянуть на него. Еще четверо получили такие страшные ожоги, что даже Эллерт понимал — они не проживут и дня. Полтора десятка человек с незначительными ранами подверглись жестокой обработке, удалявшей все следы жуткого состава, несмотря на душераздирающие крики и мольбы о милосердии. Кассандра отвела Дорилис в постель, смочив ее бинты целебным маслом. Когда общее волнение немного улеглось, Донел с Эллертом отошли к внешней стене и встали там, глядя на лагерь атакующих, где все еще бушевало яростное пламя.