Неучтенный - Муравьев Константин Николаевич. Страница 107
Сопоставив найденные символы, получилось, что правый видимый угол объекта соответствует нанесённому на стену рисунку, вернее, его правому верхнему углу.
«Похоже, надпись с объекта продублировали на стену. Но что с ней делали? В чём ошиблись люди и что привело к таким последствиям для всего комплекса?» – размышлял я, уже без опаски выйдя в центр комнаты и рассматривая рисунок более внимательно.
«Наргон, почему у тебя такие обрывочные сведения? Это связано с тем, что большая часть данных хранится в базе данных комплекса, а у тебя к нему нет сейчас доступа?»
«Я располагаю только той информацией, что сохранена в кэше быстрого доступа и запрашивалась последнее время. Для получения более полных или отсутствующих у меня данных необходим доступ к информационной базе комплекса».
«Как много данных сохранено у тебя по этой и другим проводимым здесь работам?»
«По текущему проекту данные, за исключением уже озвученных, отсутствуют. По остальным работам есть только краткие описания и обрывочные сведения».
«Но список проектов, который вёл исследовательский центр, у тебя есть? Ты сможешь составить его и какое-то описание к каждому из восстановленных пунктов?»
«Список охватит 97 % всего объёма ведомых в институте работ, но описание есть только для 45 % всего объёма проектов, работы по которым проводил наш институт».
«Хорошо, составь данный список и перекинь его мне. Хочу быть готовым к новым сюрпризам, которые ещё может преподнести мне путешествие по этому комплексу».
Переговариваясь с Наргоном, я вышел в центр этой пустой исследовательской лаборатории. Модели, построенные и дополненные как Сетью с Магиком, так и различными внедрёнными в меня имплантатами, показывали, что зал, в котором я находился, совершенно пуст и безлюден.
Оживляла унылую обстановку только непонятная стенопись, которая нет-нет да и притягивала к себе мой взгляд.
«Для чего она здесь?» Задав себе этот вопрос уже не первый раз, я повторно прошёлся вдоль неё.
«Показалось или нет?» Что-то изменилось в восприятии картинки, когда я прошёл мимо неё в сторону центра комнаты.
«Может, оттуда она выглядит по-другому?» Я сделал ещё шаг.
«Да, что-то меняется». – Я убедился, что по мере движения к определённой точке в лаборатории картинка приобретает объём и собирается в непонятную мне пока фигуру.
Я снова был в центре помещения и продвигался теперь к той вычисленной точке фокусировки, которую просчитал, когда резко взвыло чувство опасности. Неимоверная тяжесть прижала меня к полу. Она сковала меня, натекла непонятным и леденящим всё моё существо страхом. Казалось, моё тело не желало делать то, для чего его создала природа, оно не хотело жить, дышать, существовать.
Но был ещё и разум. Он тянулся – нет, не к свету, кругом снова была тьма, но я понимал: если сдамся, сожмусь и постараюсь забыться, меня ждёт судьба всех обитателей этой станции. И поэтому разум и я вместе с ним прогрызались туда, куда могли, вверх, вниз, назад, вперёд, лишь бы что-то делать, но не стоять на месте.
После мига, который растянулся в тысячелетия трудов, я сделал первый вздох. Но не успел насладиться радостью победы над собой и тем нечто, что так неожиданно свалилось на меня.
Я понял: это была не победа. Это просто часть огромнейшего поражения. И все мои усилия ушли лишь на то, чтобы иметь возможность видеть. Теперь я всего лишь мог созерцать, что случится со мной дальше.
Между тем символы, расположенные на стене, приобрели такие знакомые очертания непонятной то ли фигуры, то ли волны, виденной мною на пересланном Наргоном изображении, и плавно, но очень быстро натекли и поглотили меня.
«Зря я расслабился», – было последней мыслью, перед тем как меня не стало.
Рахута, страж Великих, доживал свои последние дни. Он знал, что той энергии, которую удавалось скопить, едва хватало на удержание множественных путей от схлопывания системы.
Того источника, который поддерживал целостность этого узла реальности и который он обязан был хранить, чьим опекуном, стражем и родителем являлся, не было уже несколько сарохов (миллион лет).
Те сотни тысяч сарохов, что он ждал возвращения хозяев, он исправно нёс возложенную на него миссию хранителя, но однажды, вместо хозяев, сюда пришёл враг.
Он пришёл за источником.
Была битва, враг был силён, но Рахута за всё время, проведённое рядом с источником, настолько сроднился с ним, что произошло небывалое: источник стал частью своего стража.
Это подняло Рахуту в пределах действия источника на уровень одного из Великих. Даже больше. Он смог оперировать реальностью, как один из древних.
Поэтому враг пал. Но своим последним ударом он ранил Рахуту и повредил источник.
В те далёкие времена и наступило начало конца. Долгой, длительной и неторопливой смерти, смерти его и смерти источника.
У него был шанс сохранить источник. Но для этого здесь должен был появиться кто-то из Великих, чтобы передать ему силу ещё живого источника и хоть так сохранить его жизнь. Правда, тогда бы погиб он сам, но ради выполнения своей миссии по сохранению жизни источника он готов был пойти на этот шаг, и особенно он готов был пойти на это ради сохранения надежды на его дальнейшее существование. Ведь с новым владельцем, если он будет достаточно силён, терпелив и, главное, ему поможет один из древних, источник имеет возможность возродиться в другой – молодой и жизнеспособный.
Но сарох шёл за сарохом, а их не было.
Однажды сюда пришли эфиры.
Хорошие и добрые создания. Даже он понимал это своим каменным и бесчувственным сердцем.
Они знали о нём, поклонялись ему. Они были очень сильными магами, но их духа не хватало, чтобы удержать в себе истинную силу магии. Он учил их чему мог и тому, что они хотели и могли изучать.
Но они на физиологическом уровне не могли воспринимать боевую магию и как-то защитить себя.
И поэтому он знал: они обречены.
Тогда он нарушил свой первый запрет – он вмешался в глобальный ход истории одной из рас реальности этого круга и научил тех, кто не мог этого делать изначально, уходить за пределы миров данной ветки реальности.
Для этого ему пришлось изменить их суть и сущность.
Но эфиры всё ещё были слабы.
И когда пришла опасность, грозящая всему виду, они предпочли уйти.
Из-за нехватки энергии, которой раньше обеспечивал систему источник, нарушился баланс менто-энергетических сил в системе. А это повлекло за собой постепенное угасание местного светила. И вместо того, чтобы постараться как-то спасти систему или разобраться в причинах, повлёкших череду столь губительных событий, они просто собрались и ушли.
Он не стал их удерживать, даже помог частью своей такой ценной энергии пройти в соседний слой реальности.
Осталась лишь небольшая горстка тех, кто так и не смог пройти процедуру преобразования по той или иной причине и из-за этого воспользоваться переходом. Но была среди эфиров и небольшая часть, вернее всего, несколько особей, которые не захотели оставлять одного именно его. И они остались здесь.
Оставшиеся эфиры старались спасти светило, придумать возможность генерации дополнительной энергии. Но они не были Великими, творившими магию и создававшими источники во всех уголках как этой галактики, так и доступных реальностей.
Поэтому, когда он сказал, что даже он сам не может спасти систему и солнце от медленной смерти, он попросил их уйти, и они выполнили его просьбу. И расселились по галактике.
После этого они временами появлялись здесь. Делились новостями и проводили посвящение своего потомства. Он по-прежнему оставался для них учителем и старшим.
Но проходили сарохи, и эфиры стали появляться всё реже. У них сменялись поколения, а он оставался прежним. И память о нём постепенно стёрлась из их памяти, и не стало последних из них, кто видел его и общался с ним.
А потом светило погасло. И в систему ступила тьма.