Принцесса и ее рыцарь - Чайкова Ксения. Страница 79

Ариан ходил гоголем. Все знали, что принцессу Кею в ее нелегком пути к Неалону должен был сопровождать светловолосый рыцарь. Я официально представила Ариана государственному совету как своего защитника, и он был признан национальным героем наравне со мной. Ранение вражьей стрелой только добавило ему романтического ореола в глазах всех девиц королевства, поголовно влюбившихся в блондинистого рыцаря. Эло подобных почестей не досталось — нелюдь в приватной беседе сообщил мне, что почета и пиетета ему хватает и дома, куда он, собственно говоря, и направляется — долг дружбы перед Арианом выполнен, принцесса Кея благополучно доставлена на смертный бой с чудищем, и больше его здесь ничто не задерживает, Я, успевшая привязаться к эльфу, несмотря на все его взбрыки, была расстроена этим отъездом и долго, в традициях лучших исторических романов махала ему вслед кружевным платочком с той самой площадки, на которой произошло великое сражение. Впрочем, он, ни разу не оглянувшийся, этого не видел. Ну и черт с ним,  не очень-то и хотелось!

Во дворце шла череда балов и приемов, посвященных воцарению на престоле королевы Кеи. Мне придворные празднества не доставляли ровным счетом никакого удовольствия — скованная жесткими рамками этикета (которого я, к слову сказать, не знала, но все вечно толкущиеся вокруг царедворцы с наслаждением просвещали меня при каждом удобном и неудобном случае), я не могла и шагу ступить без соответствующей и приличествующей случаю реакции окружающих. Весило это невероятно. Будучи по жизни одиночкой, в дороге к Неалону я с трудом терпела постоянно опекающих меня рыцаря и эльфа, а в замке просто сходила с ума от невозможности где-нибудь уединиться и побыть сама с собой. Даже в спальне меня первое время не оставляли одну — там повадились ночевать две фрейлины из моей огромной свиты, и оставили эту дурную привычку они только после небольшого спектакля, устроенного мною с помощью какого-то под- вернувшегося под руку пажа. Схватив слабо сопротивляющегося мальчишку, я затащила его к себе в спальню, безжалостно содрала отделанный тончайшими кружевами камзол и уже покусилась на бриджи, когда в комнату влезли дотошные дамы из моей свиты. Я подняла такой ор, что они, покраснев как маков цвет, пулей вылетели из спальни и больше не рисковали приближаться к ней на расстояние ближе пяти метров, да заодно и заразили этой очень устраивающей меня привычкой всех остальных, Я, довольная как слон, вручила чуть не падающему в обморок от такого монаршего внимания мальчишке-пажу несколько золотых монет и горячо попросила никому не рассказывать, что он тут видел и в чем участвовал. Но придворных заглядывать ко мне под одеяло я отучила, чему была весьма рада и счастлива.

Потом был организован крупномасштабный рыцарский турнир. Орден Светлого Локона, а также половина рыцарей королевства мигом объявили меня дамой сердца. Лестным это мне не казалось, скорее вызывало рассеянно-злобное чувство осознания издевки окружающих и своей невозможности ответить им тем же. Но на ристалище я отправилась в очень неплохом настроении, с интересом предвкушая излюбленное для этого мира развлечение. В самом деле, это наверняка должно быть изумительно красивое и запоминающееся зрелище. Но действительность жестоко разочаровала меня. Конные сшибки не произвели ровно никакого впечатления, я лишь искренне сочувствовала бедным лошадям, закованным в тяжеленные доспехи от ушей до копыт и еще вынужденных нести на себе всадников, тоже отличающихся внушительными металлическими костюмами. Правила были так сложны и запутаны, что я ничего толком не поняла и лишь молча смотрела, как пара за парой рыцари разгорячают коней, несутся друг к другу и под жуткий лязг доспехов и треск дерева сталкиваются копьями. После чего один из них обязательно вылетал из седла, и его за ноги утаскивали с арены. Победитель, правда, тоже частенько падал, оглушенный мощным ударом соперника. Я сначала думала, что в мужиках погибли великие актеры — они так натурально лежали без движения или глухо стонали, пока их волокли к лекарям, но потом присмотрелась и в шоке поняла, что раны, нанесенные копьями и мечами, самые настоящие, не бутафорские, и чуть в обморок не упала от ужаса. Да, в этом веселом мирке мне доводилось убивать самой, но я это делала вынужденно, без всякого удовольствия, отстаивая свою жизнь и свободу, а не на потеху весело гомонящей толпе. Уйти или прекратить это безобразие не было никакой возможности.

Я безнадежно отвернулась, сделав вид, что занята кривляньями и ехидными комментариями придворного шута (по-моему, самого умного человека во всем дворце, воспринимаемого как дурака только благодаря его незаурядным артистическим способностям и потрясающей тупости всех остальных), и мысленно благодаря местных богов за то, что сижу в самой почетной ложе, которая парадоксальным образом находится выше и дальше всех от ристалища...

В общем, все было плохо. И яскучала. Не обремененная особым грузом государственных дел, я, бывало, места себе не находила от глухой тоски и безнадежности. Выполнив свою миссию, я стала просто не нужна и прекрасно это чувствовала, несмотря на предупредительную, доходящую до назойливости заботу окружающих. Наивные надежды, что после победы над иллиатадом все как-нибудь само собой образуется и я смогу вернуться домой, рассыпались прахом, оставив меня наедине с по-средневековому жестокой действительностью. Все сторонники самодержавного монстра были торжественно казнены на главной площади Неалона. Я пыталась как-то защитить их всех, даже противного полковника Грая Тор’дрианта, в свое время отдававшего приказы о моей поимке, но из этого ничего не вышло — советники попросту не прислушались к моим просьбам и сделали все по-своему. На меня это произвело самое неблагоприятное впечатление, да и народ, думаю, был не в большом восторге от столь кровавого восхождения на престол королевы Кеи. В тоскливом бешенстве носясь по дворцу, я напоролась на магическую лабораторию и очень обрадовалась этой находке, но жизнь вскоре показала, что радость была несколько преждевременной — я ничего не понимала в странных порошках и жидкостях, изобилующих на полках, а дворцовый маг (эльф, разумеется) был вовсе не в восторге от вторжения королевы в свою вотчину, явно полагая, что уж куда-куда, а в магию бабам соваться точно незачем. Кроме того, он и понятия не имел, как открыть проход между мирами. Вслух посетовав на удивительную бестолковость так называемого мага, я убежала в спальню и там, обняв Шэра, наревелась вдосталь, вслух ругаясь на чем свет стоит и подробно послав в долгое путешествие попробовавшую сунуться свиту. Придворные, потрясенные словесами, которые выдает их новая повелительница, в ужасе разбежались кто куда, а я, злая, расстроенная и зареванная, спустилась в винные погреба и от души ознакомилась с внушительной коллекцией хранящихся там алкогольных напитков, топя в них свое горе и печаль. Как добралась обратно в спальню — не помню, может, шла сама, а может, кто-то и приволок.

Я уже начинала ненавидеть этот мир, тот самый Вириалан, который поначалу увлекал и занимал меня своей удивительной непохожестью на мое родное Отражение. При дворе были посольства и орков, и гномов, и гоблинов, и троллей, и эльфов, но меня, раньше с любопытством изучавшую разнообразие разумных рас, они теперь совсем не интересовали. Я была одержима одной идеей. Домой, домой, хочу домой! Каждый день, казалось, только крепче привязывал меня к Вириалану и жестче выгонял те драгоценные воспоминания, которые у меня еще оставались. Я без толку металась по галереям и переходам, сходя с ума от безнадеги и тоски по родимому Отражению. Даже Шэру не удавалось отвлечь меня от горьких дум, хотя он очень старался и своими проказами до- водил до нервных срывов всю прислугу — щенок очень полюбил изобретенную им самим игру «Сбей столик и увернись от падающих с него предметов». Я перерыла всю замковую, а потом и городскую библиотеку в поисках хоть каких-то упоминаний о путешествиях между мирами. Тщетно. Я безнадежно расспрашивала о способностях к волшбе и возможностях пробивать ходы между Отражениями у всех послов, прибывающих ко двору. Безрезультатно. Только слух пошел, что королева Лорреи как-то уж слишком неравнодушна к магии, а это ни у одной из рас не приветствовалось, считаясь низменным, недостойным венценосной особы занятием.