Обнаженный (ЛП) - Ле Карр Джорджия. Страница 7
Вопрос: Что вы реально почувствовали в тот момент, когда обнаружили, что Лана девственница?
Ответ: Шок. Я ощутил шок. У меня никогда не было девственниц, и когда она заплакала...это привело меня в замешательство.
Вопрос: В замешательство?
Ответ: Да. Я был настолько поражен сильным желанием, но совершенно чуждым для меня, успокоить ее и удержать. Я не должен был испытывать такие эмоции, поскольку она предназначалась быть исключительно секс-игрушкой. Три месяца, может, четыре, шесть – это предел. Страстное желание удержать кого-то, кому вы заплатили деньги и можете использовать по своему усмотрению, и в моей голове звонил постоянно набат колоколов предупреждения.
Вопрос: Какие мысли посетили вас, когда вы встретились с матерью Ланы?
Ответ: Она была очень милой, хорошо образованной, и явно очень сильно любила свою дочь. Она мне очень нравилась и мне было жаль, что она умерла. В ней было мужество и храбрость, у Ланы тоже присутствует это качество, которое я очень ценю в человеке.
Вопрос: Когда вы поняли, что ваши чувства к Лане изменились?
Ответ: Наверное, это случилось сразу же, но я просто долго не мог понять этого, или, скорее всего, не хотел признавать их.
Вопрос: Что вы почувствовали в то первое утро, проснувшись вместе?
Ответ: Утро после ночи секса всегда скучное, но я окунулся в запах ее волос и тепло ее кожи, у нее самая удивительная кожа, как у младенца мягкая и шелковистая, и я остался.
Вопрос: Когда Лана вернулась и заявила о своей любви, что вы подумали?
Ответ: Что бы вы подумали, если бы кто-то взял деньги, чтобы оставить вас, пока вы лежите в бессознательном состоянии в больнице, и за все время ни разу не связался с вами снова, а потом появился и стал утверждать, что любит. Что бы вы подумали? Правильно. Я тоже так же подумал, что она врет, и я ненавидел ее за то, что она сделала, но при этом все равно хотел.
Вопрос: Какое чувство преобладало, гнев или вожделение, когда вы встретили снова Лану в банке?
Ответ: Сначала гнев, который к середине встречи перешел в вожделение. И потом, когда она оплакивала смерть своей матери, нежность, но она быстро перешла в ярость. И когда она согласилась завершить контракт, чистый триумф. Я вернул ее... туда, куда хотел.
Вопрос: Как вы справляетесь с тем, что выбрали Лану между своим отцом?
Ответ: Иногда мне снятся кошмары — я нахожусь в самолете с моим отцом. Ему около тридцати, его волосы еще не седые, и он стройный и высокий. Он спокойно ест шатобриан с беарнским соусом и чипсы.
«Ты предал меня», — говорит он, вытирая рот салфеткой. – «Тебя ждет та же участь».
И в боковой плоскости самолета появляется дыра, которая засасывает его, у него на лице застывает выражение неописуемого ужаса. «Твой сын сделает с тобой тоже самое, что ты сделал со мной».
И я просыпаюсь в холодном поту.
«Одурманенная» # 3
Стук в дверь Lanesborough Suite четкий и громкий. Я бросаю взгляд на часы — очень пунктуально. Мне нравится это. Я открываю дверь и... Моя, моя, она красавица: длинные до пояса прямые светлые волосы, великолепные большие глаза и алые губы. Лана почти никогда не красит губы такой красной помадой. Она одета в длинное, белое пальто с поясом на талии и очень, очень высокие каблуки. Они напоминают мне туфли Ланы, которые она надевала в тот первый вечер, когда я встретил ее.
Она жует жевательную резинку, я ненавижу это. Она должно быть насмотрелась слишком много фильмов о добропорядочных проститутках. Я вытягиваю руку, ладонью кверху и жду. Мгновение она бестолково смотрит на меня. Я поднимаю брови, и она поспешно вынимает жвачку изо рта и кладет ее в мою руку, потом она вопросительно смотрит на меня и нахально накрывает своей ладонью мою.
— Ты не хочешь пройти первой? – спрашиваю я, забавляясь, но не показывая этого.
— Конечно, — говорит она и проходит мимо. Ее акцент несколько странный, она должно быть создала его искусственно, она проходит вперед.
Я закрываю дверь и смотрю на ее спину, у нее хорошая походка. Мне нравятся женщины, которые могут двигаться с грацией. Она останавливается перед кофейным столиком, на котором стоят свежие фрукты и бутылка шампанского в ведерке со льдом, и поворачивается ко мне лицом. Какое-то мгновение я рассматриваю представшую картину — она вписывается в соответствующий английским декор, состоящий из традиционных принтов и ситца, переплетающийся со смелым ядовито-зеленым и розовым от Скиапарелли.
— Прости, как тебя зовут?
— Румер.
Я улыбаюсь, имя ей подходит именно такие как она и способствуют сплетням. Хотя имя явно ненастоящее.
— Бокал шампанского?
Она выставляет одну ногу вперед, это выглядит невероятно эротично.
— Я хотела бы в первую очередь получить всю сумму.
Я не реагирую на провокацию.
— Деньги под лампой.
Она бросает взгляд на аккуратную стопку денег, и расстегивает пальто, бросив его на диван позади. На ней одето очень короткое белое платье. Не произнеся ни слова, она отворачивается от меня и изгибается в талии так, чтобы ее задница теперь выпирала вперед, и ее юбка задирается кверху по гладким бедрам, и я мельком замечаю другую вещь, которую указал – киску без единого волоска, уже припухлые губы и покрасневшие, и замечаю скапливающуюся влагу.
Я сразу же становлюсь жестким, как ад.
Застыв в такой позе, она медленно пересчитывает деньги. Я сдерживаю сильное желание протаранить ее, пока она ведет свой счет. Она кладет последнюю банкноту наверх кучки и поворачивается ко мне.
— Все точно?
— Ага, — медленно отвечает она, ее искусственный акцент претерпевает еще одно изменение. — Все правильно.
Я устремляюсь к ней и кладу руку между ног, которые она услужливо раздвигает шире, и мои пальчики начинают играть с влажной плотью.
— Итак, Румер, что мне делать с тобой?
— Мистер Баррингтон.
— Блейк, — твердо говорю я, продолжая исследовать шелковистые, влажные складки.
Соблазни меня # 4
1
— Как насчет БДСМ? Ты собираешься меня чему-нибудь учить?
Он смотрит на меня поверх края своего стакана.
— Зачем? Тебе интересно стать сабмиссивом?
— Я не знаю, смогу ли. Что это такое?
— Это игра.
— Я люблю игры. Нужно попробовать и я скажу тебе, нравится ли мне это.
Он перестает улыбаться, его глаза меняются, темнеют. Совершенно сознательно он вытягивает руку, наклоняет бокал и позволяет вину вылиться на стол. Я смотрю, как на столе увеличивается лужица. Бокал полностью становится пустым. Я перевожу взгляд на него, его глаза смотрят настороженно, не выражая никаких эмоций. Повисает тишина, и я разрушаю ее первой:
— Ну?
— Сотри это, — говорит он.
— Что?
— Мне не нужно повторять, не так ли? За этим последует наказание.
Мгновение я чувствую себя в замешательстве. Это именно та вещь, из-за которой на каждого одевают ошейник? Хочу ли я быть его маленькой рабыней? Ответ очевиден и приходит мгновенно. Не хочу. Наверняка не хочу. Но я разрешу ему поиграть немного и посмотрю, куда эта маленькая игра приведет. Я тянусь за бумажными полотенцами.
— Не полотенцем, — его голос резкий, словно удар хлыста.
Я медленно поворачиваюсь к нему, наши глаза сталкиваются в своих эмоциях, в его — явно читается нетерпение. Что он хочет от меня? Чтобы я вылизала стол своим языком? Сама мысль уже несексуальна и отталкивающая.
— Чем?