Профессорская служка - Ардмир Мари. Страница 13

— Чем мне заняться в ближайшие три недели? Может, необходимо какие-нибудь бумаги разобрать, отчеты, сложить книги, упорядочить данные, свести баланс, подсчитать расходы? Я умею.

Девятый прищурился, заставив меня от досады прикусить губу. Не привыкла я без дела проводить день за днем, но и стесняться этого не намерена. И вот тут профессор улыбнулся, а я, ощутив тревогу, нахмурилась. Неужели сейчас сработает закон об инициативе, которая наказуема? Кажется, да.

— А это идея! — неожиданно весело провозгласил Лесски и постановил, указав рукой вверх: — Разберите завал на чердачном этаже.

— Этаж? Т-там даже не комната?

— Комната, — кивнул с улыбкой, — но большая.

Я немного заторможенно поблагодарила его за время, уделенное мне, пожелала хорошей работы и ушла. Воображение рисовало горы хлама и лабиринты чердачного этажа, пыль, паутину и пауков. Что ж, кошмары этой ночью мне обеспечены.

Глава 6

Но я заблуждалась. Единственное пригрезившееся видение было просто странным.

Приснился рассвет, и серая дымка неба наполняла безмолвную комнату тусклым свечением. В тишине дома скрипели половицы коридора, слышались шаги, затем открылась дверь, и серая тень, ступая осторожно, пробралась в мои покои. Она стремилась уйти и как можно скорее добраться к другой двери, но вдруг остановилась. Послышался резкий выдох и долгий вдох со свистом, затем слова, приправленные смешком: «Пройти мимо и не запечатлеть может только герой». Что-то зажужжало, а затем сверху раздалось раздражающе звонкое: «Счоп!» И я, спасаясь от неприятного звука, одеялом накрыла себя с головой. Странный сон закончился белой вспышкой и расстроенным шепотом: «Проклятый Всенижний! Ну, смотрелась же хорошо…» И тень, сетуя на чью-то подвижность, ушла туда, куда стремилась, в другую дверь.

А утром от сестричек пришло письмо с весьма кратким содержанием:

Странно, но на последний вопрос я могла ответить лишь в общих чертах: глаза светлые и волосы тоже, харизматичный, высокий, худой. Во время нашего общения я более всего смотрела на подбородок мужчины и в глаза время от времени, отчаянно стараясь не краснеть. Потому что оказаться застигнутой на неприличных воспоминаниях о голом торсе и волосатых ногах мне хотелось меньше всего.

И что теперь ответить сестрам? Описывать Лесски в подробностях желания нет, особенно после вчерашнего его заявления о любовании. И дабы обезопасить себя от его подтруниваний, впредь и не подумаю рассматривать правообладателя ни вблизи, ни на расстоянии. А сейчас, чтобы сестрам ответить, я решила обойтись малой кровью, вспомнила, что в кабинете профессора висит его портрет, а в одном из шкафов пылится без дела запечатлитель.

Быстро позавтракав, я вернулась в угодья девятого и, освободив аппарат из чехла, прицелилась, наведя его на полотно. Легкое нажатие на кнопку, и новомодное изобретение издало раздражающе звонкое: «Счоп!», а затем меня ослепила вспышка. Она была сродни уколу, резкая и колючая. Минуту я терла глаза и шипела от боли, стараясь не ругаться на изобретателей этого чуда. Теперь понятно, что мой предрассветный сон был вещим и одеяло в нем означало чехол, которым я забыла прикрыть глаза. Что ж, самое время начинать верить снам. Вот тут мои размышления прервал странный тихий треск, которого в кабинете быть не должно по определению, ведь мною ничего не было сломано вроде бы. Но, вскинув голову, я удивленно застыла: портрет из-за вспышки запечатлителя медленно и неотвратимо покрылся кракелюром.

— О Всевышний!

Тук-тук-тук! Кто-то постучался в двери кабинета, спрашивая разрешения войти. Как не вовремя, и все же мне хватило мгновения на то, чтобы выудить стеклянный слайд отображения и, закрыв аппарат в чехле, положить его на место.

— Войдите.

Дверь мягко распахнулась, и в кабинет шагнули горничные-вампирши. Кожа с серым оттенком, клыкастые улыбки, красные глаза, острые подбородки и заостренные кверху ушки казались единственным, что отличало двух светловолосых кровопийц от обычных девушек. Но мое заблуждение развеялось, как только они слаженно двинулись ко мне. Преодоление шести разделяющих нас метров произошло мгновенно.

— Смотри-ка, что за фрукт! — воскликнули они в один голос, замерев буквально в шаге от меня.

— Доброе утро, — прошептала сдавленно, стараясь не паниковать. Но под изучающими взглядами двух хищниц держать себя в руках было нелегко. Я сделала шаг назад.

— Доброе! — Они этот шаг тоже преодолели.

— В-вы горничные, я права? — А голос дрожит, и дыхание от страха обрывается.

В поисках защиты неосознанно отступила за кресло. Так они к нему прилипли с двух сторон:

— Да!

— Я Лилид, — представилась первая, более полненькая из них.

— А я Дивир, — сказала вторая. — Мы из клана Зрячих.

— Ирэна Адаллиер, профессорская служка.

О вампирах мне известно совсем чуть-чуть, и то лишь из страшных историй. И получается, что раса чрезвычайно агрессивна и кровожадна, живет в закрытых королевствах на краю нашего мира и вечно голодает из-за недостатка человеческой крови. Вот и меня фруктом назвали, наверное, съесть хотят.

— Г-го-о-о-лодны? — спросила я, сглотнув.

Они переглянулись и звонко рассмеялись, вмиг потеряв весь свой хищный вид.

— Ну, насмешила! Го-о-олодны? — перекривили они мой испуганный голос, отчего мне самой стало смешно.

— Да завтракали уже! — улыбнулись вампирши.

— Вот за работу взялись. — Дивир продемонстрировала швабру, веник и щетки с тряпками. — А ты, наверное, со вчерашнего дня голодаешь, раз так интересуешься?

— Я? — Как-то сразу и дышать легче стало, и улыбаться, почувствовала себя почти как с сестрами. — Я вчера завтракала с Гансом, а затем он показал, что и где на кухне находится.

Девушки одновременно улыбаться перестали.

— Его Величество Дворецкий снизошел до служки? Хм… — пытливо прищурилась Лилид, тут же перейдя на брезгливый официоз: — Ирэна, вы, случаем, не больны?

— Нет-нет! Я действительно завтракала с ним. И Ганс прекрасно сервировал столик в гостиной…

Но чем больше я говорила, тем сильнее они хмурились.

— Еще скажите, что на десерт он подал мороженое! — фыркнула Дивир, перебив меня на полуслове.

— Или улыбался! — добавила вторая, принимаясь за уборку.

Недоговорить мне не дали их сверкнувшие злостью взгляды:

— Если подобное хоть когда-нибудь и произойдет, на землю опустится мрак! — заявили они остервенело.

И я решила промолчать. Ушла наверх.

Чердак встретил меня изобилием пыли, паутины, завалами книг, а еще здесь было холодно, темно, сыро и пахло отнюдь не морозом. Взглянув на все это, я поняла поговорку: «Глаза боятся, а руки делают». Не знаю, когда очнутся руки, но глаза испугались настолько, что я и сама не заметила, как вернулась в свою комнату.

Ясно одно: надо составить план работы с учетом жалких крох моей энергии, потому что человеческих сил мне вряд ли хватит. Итак, в первый день удалить пыль и паутину, во второй — вскрыть сундуки с фолиантами и часть спустить на первый этаж, в третий — начать разбор в холле. Он большой, теплый и светлый, как раз подойдет для сортировки макулатуры на «надо», «не надо», «пусть еще пылится». А еще из него можно будет понаблюдать за жизнью в доме, одновременно попадая на глаза немногочисленным служащим. Последний пункт чрезвычайно важен: если я умру среди книжных завалов на чердачном этаже, они не скоро заметят, а вот в холле — другое дело.

Вздохнув, оделась теплее и вновь решительно поднялась наверх, чтобы исполнить первый пункт плана. В этот день мне удалось выдуть пыль из всех щелей, спустить вниз книги из четырех стеллажей и одного сундука, поссориться с горничными и даже кое-что разобрать. Составляя перечень предметов, нужных для сортировки, я нахваливала себя за энергичность, напористость и стойкость… И, кажется, уснула с улыбкой, подгребая книги под себя.