Бегство к любви - Тоул Саманта. Страница 7

Все хорошо. Я в безопасности.

– Я прочищу тебе мозги, – шипит он мне в ухо. – Преподам тебе урок.

– В мой кабинет, Мия. Пора на урок.

Форбс грубо выдернул руку из моих трусиков, причиняя мне боль, возвращая меня в реальность.

На долю секунды мне показалось, что он передумал, – что он, возможно, отказался от намерения надругаться надо мной.

А он стал расстегивать молнию на своих джинсах.

Сама не определю, что чувствую в этот момент. Пожалуй, преобладает осознание. Это действительно со мной произойдет. Он окончательно лишит меня чувства собственного достоинства.

Только если я сама это допущу.

Останови его, Мия! Перестань быть слабой, борись. Дашь отпор сейчас, больше не будет боли. Не будет мучений. Никогда.

Форбс возится с молнией. Отодвинулся от меня, совсем на чуть-чуть, но я максимально использую это крошечное преимущество. Набравшись храбрости – и откуда только она взялась? – резко вскидываю колено и наношу им удар прямо ему под яйца.

Он издает мучительный стон.

Отпускает мое горло, обеими руками хватается за пах, пытаясь унять боль, что я ему причинила.

Теперь ты знаешь, каково это, ублюдок.

Я сползаю по стене, хватая ртом воздух.

Пошатываясь, Форбс, с искаженным от боли лицом, отходит чуть в сторону, падает на колени.

Ну же, Мия, не стой!

Я срываюсь с места. Бегу из своей квартиры. Хватаю ключи на столе, выскакиваю в дверь, лечу вниз по лестнице.

Мчусь без оглядки.

На улице тихо. Вокруг – ни души. Быстро отпираю машину. Захлопываю за собой дверцу, трясущимися руками пытаюсь вставить ключ в зажигание.

Черт! Не вставляется.

Краем глаза вижу, как из здания, ковыляя, вываливается Форбс. Он все еще держится за пах. Не знаю, удача ли оказалась на моей стороне, но ключ вдруг вошел в паз.

Я завожу двигатель, включаю скорость, жму на педаль акселератора и уезжаю.

Несколько секунд, и я уже в конце улицы. Поворачиваю налево и несусь по дороге. Убирая с лица волосы, ощущаю на руке влагу. Смотрю на ладонь. Она в крови.

Бросаю взгляд в зеркало заднего обзора.

У меня рассечена бровь, и кровь из раны струится по лицу, капая на мою одежду.

– Черт. – Я морщусь от боли. Пока не видела раны, боли не чувствовала.

Надо бы обработать порез, но я не могу остановить машину. Сейчас – нет. А то, чего доброго, Форбс догонит.

Ведь он наверняка поедет за мной.

Я прижимаю рукав к порезу, промокая кровь, и сильнее жму на газ.

Опомниться не успела, как я уже на автостраде I-90 и понятия не имею, куда направляюсь.

Мне некуда податься. У меня нет друзей. Нет родных.

Я одна на всем белом свете.

Не знаю, как долго я еду по автостраде I-90: потеряла счет времени. Просто смотрю вперед, жму на газ, стремясь умчаться подальше от Форбса.

Пошел дождь, видимость резко ухудшилась, глаз начал заплывать. Мне в моем состоянии и так не просто вести машину, а тут еще льет как из ведра. Придется сделать остановку.

Эта мысль внушает мне ужас, но в данный момент выбора у меня нет.

Спустя несколько минут я вижу указатель, сообщающий мне, что на расстоянии мили отсюда находится автозаправочная станция.

На повороте я съезжаю с автострады и подруливаю к автозаправке.

Паркуюсь на стоянке перед зданием. Выключив двигатель, проверяю двери: заперты. Затем в зеркало заднего обзора осматриваю глаз. Жуткое зрелище.

Лезу в бардачок за влажными салфетками, которые всегда держу на всякий случай. И только теперь замечаю свою сумку в нише для ног, куда я ее бросила, убегая из дома отца. Радости моей нет предела.

У меня есть деньги.

В свою квартиру я вернуться не могу. Это исключено. Когда Форбсу надоест искать меня, он будет ждать там. Похоже, что ночевать мне сегодня придется в мотеле.

Я поднимаю сумку на пассажирское кресло. Документы, касающиеся моей матери, все еще в ней. Я осторожно трогаю их кончиками пальцев.

Звонит мобильник. Я вздрагиваю от неожиданности.

Форбс.

Дрожащими пальцами я отклоняю вызов и выключаю телефон.

Влажными салфетками вытираю лицо. При более близком рассмотрении вижу, что порез глубокий. Надо заклеить пластырем. Вообще-то, необходимо наложить швы, но я сейчас не в том состоянии, чтобы сделать это самой, а чтобы обратиться за помощью в травмпункт, даже речи быть не может.

Ничего, поживу и со шрамом. Не впервой.

В аптечке, что у меня в багажнике, пластырь должен быть. Всегда наготове. Такая уж я. Не мешало бы и лед приложить. Посмотрим, что есть в мотеле.

Я достаю из сумочки темные очки в пол-лица, надеваю их, чтобы спрятать обезображенный глаз. Ничего, что идет дождь. Я вешаю сумочку на плечо, открываю дверцу машины и выхожу под ливень.

Открыв багажник, беру оттуда аптечку, сую ее в сумку и иду в мотель.

Администратор, женщина средних лет, едва удостаивает меня взглядом, записывая в журнал. И слава богу. Видок у меня еще тот: на лице солнцезащитные очки, сама вся промокла до трусов, одежда в крови.

Без лишних слов женщина вручает мне ключи. Я благодарю ее и иду прямиком в свой номер. По пути хватаю из автомата банку содовой. Приложу вместо льда.

Открываю дверь номера. Меня приветствует застоявшийся запах дешевого освежителя воздуха. Вхожу в комнату, закрываю за собой дверь, запираю ее. Снимаю очки, кладу их в сумку, сумку бросаю на кровать. Сажусь. Матрас жесткий, неудобный. Одной рукой прикладываю к глазу банку содовой. Другой – хватаюсь за край кровати, стискиваю одеяло.

И даю выход своему горю. Лью слезы, которые сдерживала весь вечер.

Не знаю, долго ли я так сижу, плача, но вот наконец слезы иссякли. Я иду в ванную, раздеваюсь.

Меня одолевает потребность наесться и опорожнить желудок, но я боюсь выйти из номера.

В данный момент каждое мое решение продиктовано страхом.

Я застирываю в раковине кровь на рубашке, вешаю ее на полотенцесушитель. Включаю горячую воду и залезаю под душ. Мне необходимо смыть с себя зловоние Форбса, отчиститься от его прикосновений, и тогда у меня все будет хорошо.

У меня все будет хорошо.

Вспоминая о том, что недавно случилось со мной, я чувствую, как слезы снова обжигают глаза. В горле застрял комок, торчащий, словно кусок сухого дерева. Борясь со слезами, готовыми опять хлынуть из глаз, я делаю глубокий вдох, беру гостиничное мыло и начинаю скрести себя. Когда мне кажется, что я смыла с себя грязь Форбса, я хватаю полотенце, вытираю волосы. Затем тело. Жаль вот, что зубы почистить не могу. Утром надо будет купить зубную щетку и пасту.

Я возвращаюсь в комнату, достаю из сумки аптечку.

Антисептиком обрабатываю рану, заклеиваю ее пластырем. Достаю из аптечки пару таблеток «Адвила», глотаю их.

Мне совсем не хочется надевать одежду, в которой я была, но другой у меня нет. Трусики я не трогаю, а бюстгальтер надеваю и нижнюю часть тела оборачиваю полотенцем.

Забираясь на кровать, поджимаю под себя ноги и смотрю на свою сумку.

В ней – договор о «передаче Мии» и адрес матери.

Никак не могу поверить в то, что она жива. И главное, не могу поверить, что она от меня отказалась. Так вот просто. Росчерк пера, и она больше не моя мать.

Не понимаю, что это вообще за процедура.

Я обескуражена, сбита с толку. Меня раздирают противоречивые эмоции. Я рассержена. Нет, я в ярости. Она все время была где-то рядом, пока я влачила мученическое существование с Оливером.

Она меня бросила.

Оставила с ним.

Она хоть знала, что он за человек? Кому она оставила своего ребенка? Неужели она ушла по своей воле, оставив меня с этим чудовищем?

Я должна верить, что она ни о чем не догадывалась, потому что иначе… нет, сама мысль об этом невыносима.

Я не могу сейчас думать об этом. И не хочу.