Руины Изиды - Брэдли Мэрион Зиммер. Страница 20

Но Цендри продолжала стоять, завороженная мерцанием далеких огней, украсивших Руины. Так жители планеты Ригель-4 развешивают огоньки на священном дереве Ванни. Внезапно на самой вершине Руин зажглось и стало разгораться несколько огней, сейчас они напоминали отблеск громадных лун. Цендри уже не чувствовала холода, как зачарованная она смотрела на свет, ощущая во всем теле приятную истому и покой. Ей почудился голос, он шел в самое ее сердце, заполняя его добротой, теплом и любовью. Все существо Цендри потянулось навстречу таинственному свету, на минуту она представила себя ребенком, который, прижавшись к своей няне, спрятал лицо в ее мягких, ласковых руках. Цендри вдруг явственно вспомнила последние слова песни, которую пел Ру: "О, как бы мне хотелось надеяться, что, когда я закончу свой земной путь, ты, Богиня, навсегда прижмешь меня к своей любвеобильной груди".

Цендри стояла не отрывая глаз от Руин. "Что со мной? Я не сплю?" Обе луны скрылись, свет на вершине Руин исчез, но Цендри продолжала видеть его отблеск, а в сердце ее продолжал звучать чей-то голос. "Мне не померещилось? Может быть, ничего этого не было?" — спрашивала себя Цендри, но сладостное тепло во всем теле убеждало ее, что это был не сон и не мираж. Однако Цендри была ученым и привыкла доверять только рассудку, а не восприятиям одного человека, даже если этим человеком была она сама.

— Дал, — позвала она тихо. — Дал, проснись.

Он приподнял голову и начал шарить рукой по подушкам.

— Цендри, — произнес он, — где ты, Цендри? — Цендри, улыбаясь, смотрела на мужа. Ей казалось неразумным и эгоистичным со своей стороны лишать Дала сна, но стремление показать ему Руины пересилило ее жалость.

— Дал, — настойчиво позвала она, — я здесь, у окна. Подойди ко мне.

— Что случилось? — проворчал Дал. — И который сейчас час? — Он присел, тряхнул головой и, как был, нагишом, шлепая босыми ногами по полу, направился к Цендри.

— Дал, посмотри вон туда. — Цендри показала пальцем в сторону Руин. Дал прищурился.

— Свет, — ответил он, — там горит какой-то свет. Что это?

— Это факельная процессия женщин, я видела, как они прошли туда несколько часов назад. Точное время не знаю, но луны еще светили. Процессия прошла в Руины.

— Что в этом странного? — спросил Дал. — Почему бы им, собственно, и не пойти туда? Ванайя же говорила нам, что Руины считаются священным местом, вот женщины и отправились туда помолиться. Кстати, — недовольно пробурчал он, — изучать их — это твоя работа.

Цендри понимала, что раздраженный тон Дала вполне оправдан, Цендри подняла его посмотреть на некий свет, который то ли был, то ли не был, Цендри и сама не знала.

— Это не все, — произнесла она. — Я видела свет в самих Руинах, вон там, на вершине.

Цендри казалось, что она не только видела его, но и продолжала ощущать сейчас, разговаривая с Далом. Она снова почувствовала, как ее охватывает восторг, почти экстаз.

И тем не менее Цендри не была уверена, что она действительно что-то видела. Не исключено, что это были всего лишь галлюцинации, вызванные блеском отраженного лунного света. Цендри окончательно решила, что ей померещилось. Только если такое повторится, она сможет сделать окончательный вывод, а сейчас, несмотря ни на что, она считала происшедшее всего лишь своей фантазией.

— Что-то там, конечно, мерцает, — проговорил Дал. — А ты уверена, что это не было отражением? Возможно, лунный свет попал на гладкую поверхность. Мы же не знаем, какие материалы могли использовать Строители. — Дал сладко зевнул и отвернулся от окна. — Тебе показалось, дорогая.

В этом Цендри тоже не была уверена. Она не только видела, она ощутила этот свет, физически чувствовала его, и вместе с ним в нее вливалось тепло, безотчетная неописуемая радость, а потом вдруг все исчезло, луна зашла, и Цендри снова охватило холодом.

— Я видела свет, — упрямо повторила она.

— Да, видела, — охотно подтвердил Дал и снова зевнул. — Не исключено, что ты видела отблеск восходящего солнца. — Дал дотронулся до руки Цендри. — Дорогая, да ты вся дрожишь! Сколько времени ты стоишь тут? — с неожиданной заботой в голосе спросил Дал. — Ты что, всю ночь смотрела на процессии и считала огни факелов? Давай я тебя согрею.

Словно в забытьи, Цендри обвила шею Дала и, закрыв глаза, прижалась к нему. Он поднял ее и понес на подушки. Там, в уголке, он заключил ее в свои объятия. Она всем телом прижалась к нему, обхватила его своими холодными ногами.

— Дал, — прошептала она. — Когда ты смотрел на те огни, ощущал ли ты что-нибудь? — Цендри не видела, она чувствовала изумленный взгляд мужа.

— Ощутил? Что именно? — удивленно переспросил ее Дал. — Цендри, ты же спишь, — с необычайной нежностью в голосе произнес он. — Я ощущаю только одно — необходимость побыстрее приступить к работам на Руинах. И спасибо тебе, что ты сказала этой старой лахудре, что я тоже ученый и тебе понадобится моя помощь. Я был почти уверен, что они не разрешат мне даже приблизиться к Руинам.

— Дал, как ты мог так сомневаться во мне.

— Но ты тоже женщина, они уважают тебя и могли убедить не брать меня с собой, а проделать всю работу самой.

Цендри ужаснулась. "До какой же степени он мне не доверяет! Нет, дело не в степени, он не доверяет мне абсолютно. Может быть, именно поэтому в некоторых мирах мужчины так старательно подавляют волю женщин. Совершенно верно, мужчины делают это не из жестокости, а из трусости, они попросту нас боятся".

— Дал, а Дал, а ведь я не могла ничего сделать без тебя.

— Я так не думаю, — шептал он, прижимая к себе Цендри.

Цендри почувствовала, что он делает это не из желания согреть ее, он пытается разубедить себя, заставить себя доверять ей. Цендри испугалась, она вдруг взглянула на Дала совсем иначе, чем глядела до сих пор. Для нее он всегда был образцом мужества и силы. А сейчас, кем он для нее является сейчас?

— Цендри, ты думаешь, я не знаю, как ты отказывалась от звания ученой дамы, когда я еще не был ученым магистром? Если бы ты продолжила научную работу и получила ученую степень, я бы не винил тебя, я бы все понял, — бормотал он сквозь сон, и Цендри еще крепче прижала его к себе. Он угадывал ее мысли. В другом месте она бы обрадовалась его догадливости, но сейчас это ее тревожило. "Что со мной происходит? Неужели эта планета начинает искушать меня? Что стоит за вкрадчивыми речами Ванайи и других женщин? Попытка вселить в меня уверенность в свои выдающиеся возможности и способности? О Боже, зачем мы сюда приехали?"

Цендри задрожала от страха.

— Дал, милый, не отпускай меня, — взмолилась она. — Обними меня крепко-крепко и держи, не дай мне уйти. Дал, я боюсь, я очень боюсь!

4

В последние несколько дней Ванайя продолжала заниматься своими обязанностями, оставив гостей на попечение Миранды, чем Цендри была крайне довольна. Она радовалась предоставленной ей возможности получше изучить странный мир, в который их с Далом занесло. Цендри с гордостью делала первые записи, называя их отчетом, куда она заносила все увиденное в обществе, живущем без мужчин. Цендри полагала, что этот отчет позволит ей оправдать данную ей в долг степень ученой дамы.

Свои записи она вела шифром, который сама изобрела, еще будучи маленькой девочкой. Ключом к шифру был ее родной язык, неизвестный даже Далу. Цендри боялась использовать звукозаписывающую аппаратуру, памятуя о том грубом ответе, который прислали правители Матриархата.

Миранда относилась к Цендри очень внимательно и неоднократно приглашала принять участие в хозяйственных делах. Цендри уже видела и сад, и рабочие помещения: ткацкую комнату, комнату для вышивания, швейную и комнаты для детей. И все же Цендри понимала, что настоящая жизнь Матриархата пока ей совершенно неизвестна. Прежде всего ее интересовала частная жизнь обитательниц дома Ванайи. Ей казалось странным большое количество детей при полном отсутствии мужчин. Предыдущие мысли об искусственном осеменении она давно отбросила, для этого жительницы были слишком примитивны и чувственны. Наблюдая за ними, Цендри постепенно пришла к выводу, что женщины ведут активную половую жизнь, но не могла взять в толк, когда они этим успевают заниматься и где. Нигде и никогда ей не встретился ни один мужчина.