Темный принц - Фихан Кристин. Страница 55

— Михаил.

Голос ее был тихий, нежными губами она касалась его подбородка.

— Я была одна, пока ты не вошел в мою жизнь.

Ее губы нашли уголок его рта.

— Никто не знал, кто я, люди боялись меня, потому что я знала о них такие вещи, какие они никогда не смогли бы узнать обо мне.

Она обняла его, успокаивая, словно он был ребенком.

— Действительно ли это так ужасно — хотеть меня для себя, зная, что я положу конец твоему ужасному существованию? Ты действительно веришь, что должен осуждать себя? Я люблю тебя. Я знаю, что люблю тебя всего, без всяких условий. Я принимаю тебя таким, каков ты есть.

Он провел рукой по волосам.

— Сейчас я не могу сдерживать свои эмоции, Рейвен. Я не могу потерять тебя. Ты не представляешь, на что это было похоже — ни дневного света, ни смеха, столетия абсолютного одиночества. Я знаю, во мне живет монстр. Чем дольше я живу, тем сильнее он становится. Я боюсь за Грегори. Он на четверть века младше меня, но уже несколько веков как взял на себя бремя охоты на нежить. Он сознательно отдалился от представителей собственного вида. Иногда мы не видим его и не слышим о нем по полвека. Сила его колоссальна, но и темнота в нем растет. Это холодное безрадостное существование, когда чудовище внутри тебя постоянно стремится вырваться на свободу. Ты — мое спасение. Хотя все это для меня в новинку, и страх потерять тебя еще слишком велик. Я не знаю, что сделаю с любым, кто попытается забрать тебя у меня. Он переплел ее пальцы со своими.

— Ноэль родила сына. Элеонор тоже. Среди нас больше нет женщин, чтобы уменьшить страшную черную пустоту в наших мужчинах. Грегори страдает больше других. Он кочует по земле, исследует ее тайны и проводит эксперименты, в суть которых никто из нас не хочет вникать. Я никогда никому не рассказывал об этом, но он обладает большей силой и большими знаниями, чем я. Впрочем, у нас никогда не было причин для разногласий — он всегда появляется, когда возникает чрезвычайная ситуация, и, тем не менее, я чувствую его разочарование. — Михаил устало потер глаза. — Что мне делать? Рано или поздно он сделает выбор. Но в любом случае мы его потеряем.

— Я не понимаю.

— Сила приходит к нам, пока мы питаемся, а это так легко, что жертвы сами плывут к нам в руки. Но никто не может выдержать мрака и отчаяния на протяжении тысячи лет. Грегори живет со времен Крестовых походов, постоянно сражаясь с монстром внутри себя. Спутницы жизни — наша единственная надежда на спасение. И если Грегори не найдет свою в ближайшее время, он либо будет искать рассвет, либо обернется. Я боюсь худшего.

— Что значит обернется?

— Убивая ради удовольствия, ради власти, мы становимся вампирами, так нас и окрестили люди. Мы начинаем использовать женщин не только для питания — заставляем их становиться нашими рабами, — мрачно ответил Михаил.

Он и Грегори часто охотились на представителей своего рода и открыли, насколько развращенным может быть карпатец, превратившийся в вампира.

— Ты будешь вынужден остановить Грегори?

Страх пронзил все ее существо. Она начала понимать, как трудна жизнь Михаила.

— Но ты же говоришь, что он сильнее? — спохватилась она.

— Вне всяких сомнений. Он свободен в передвижениях, у него больше опыта в охоте и выслеживании нежити. Он многому научился, путешествуя по земле. А его власть только усиливается от одиночества. Грегори мне почти брат, а не просто друг. Мы вместе с самого начала. Я не хочу потерять его или охотиться на него, не хочу мериться с ним силами. Мы вместе провели столько сражений. Мы делились кровью, исцеляли друг друга, защищали друг друга, когда в этом была необходимость.

— А Жак?

Она уже чувствовала привязанность к человеку, так похожему на Михаила. Михаил устало поднялся, чтобы вылить воду.

— Мой брат на две сотни лет младше меня. Он сильный и мудрый и очень опасен при определенных обстоятельствах. В его венах течет сильная кровь древних. Он путешествует, учится, готовится принять ответственность за наш народ, если понадобится.

— Боже, ты несешь ответственность за всех своих людей.

Она сказала это еле слышно, лаская его кофейного цвета волосы.

Михаил присел, глядя на нее вдруг постаревшими глазами.

— Мы вымирающая раса, малышка. Я боюсь, что просто пытаюсь отодвинуть неизбежное. Двое известных нам ассасинов исчезли. Двое подозреваемых, Антон Фабреццо и Дитер Ходкинс, тоже пропали. Я послал сообщение по горам, но они словно растворились. Также до меня дошли слухи об организованной группе охотников, появившейся примерно в это же время. Если эти люди когда-нибудь объединятся с учеными, они станут еще опаснее.

— Я поняла, что карпатцы — часть земли, она их исцеляет, дает им сверхъестественные силы. Но, Михаил, может быть, твоя предвзятость и презрение к людям мешают тебе увидеть их преимущества.

— Ты по-прежнему упорствуешь, считая, что я отношусь к людям предвзято. Мне нравятся многие из них.

Михаил обнаружил, что не может противиться искушению расстегнуть пуговицы на белой шелковой рубашке, которая скрывала ее обнаженное тело. Что-то глубоко внутри его, какая-то примитивная потребность заставляла его неотрывно смотреть на нее, зная, что он может сделать это.

Она улыбнулась, откидывая волосы хорошо знакомым ему жестом. От этого рубашка на ее груди разошлась, открывая обнаженную кожу, полную грудь, которая тут же скрылась под шелком. От этого зрелища у него захватило дух.

— Послушай меня, любовь моя, — сказала она. — Наличие нескольких друзей и чувство привязанности к некоторым представителям расы не отменяет предвзятости. Ты так долго живешь со своими способностями, что принимаешь их как должное. Потому что можешь контролировать человеческое сознание и использовать людей как скот...

Эти ее слова шокировали его. Как она могла так подумать? Он взял ее за лодыжку.

— Я никогда не обращался с людьми, как со скотом. Многих из них я считаю друзьями, хотя Грегори и еще кое-кто думают, что я спятил. Я наблюдал, как растут люди, и жалел, что не могу испытывать то же, что они. Нет, малышка, я не использую их как скот.

Она вздернула подбородок.

— Возможно, и не как скот, но я чувствую то же, что и ты, Михаил. Ты можешь спрятать это от самого себя, но я-то легко это вижу. — Она улыбнулась, чтобы смягчить свои слова. — Я знаю, ты не хочешь чувствовать себя в чем-то лучшим, но ведь людей нетрудно подчинить себе...

Он фыркнул.

— Тебя-то я не смог себе подчинить. Ты не представляешь, как часто мне хотелось силой добиться от тебя повиновения, особенно когда ты оказывалась в опасности. Как бы мне хотелось пойти на поводу у инстинктов... но нет, я позволил тебе вернуться в гостиницу.

— Твоя любовь заставила тебя отступить. — Она потянулась, чтобы дотронуться до его волос — Разве не так все должно быть между людьми? Если ты действительно любишь меня и желаешь мне счастья, ты должен понимать, что я могу делать то, что для меня естественно, что считаю правильным.

Его пальцы прошлись вниз по ее горлу, по глубокой ложбинке между грудями, заставляя ее задрожать от внезапно нахлынувшего тепла.

— Все так, малышка, но это также верно и для меня. Ты занимаешься чем-то еще кроме как делать меня счастливым. А мое счастье полностью зависит от того, в безопасности ты или нет.

Рейвен не смогла сдержать улыбку.

— Так или иначе, но у меня создается ощущение, что в этом проявляется твоя хитрая природа. Возможно, тебе следует изучить человеческую изобретательность. Михаил, ты полностью полагаешься на свои способности, но человечество может найти иные пути. Мы объединяем два мира. И если мы решим завести ребенка...

Он беспокойно пошевелился, его глаза засверкали. Она уловила властное карпатское решение прежде, чем он смог скрыть свои мысли.

Ты обязана.

— Если однажды мы решим завести ребенка, — упорствовала она, не обращая на это внимания, — и если это будет мальчик, он будет воспитан в традициях обоих миров. А если это будет девочка, она вырастет свободной и сможет сама принимать решения. Я говорю серьезно, Михаил. Я никогда не соглашусь дать жизнь маленькой девочке, чтобы потом она стала племенной кобылой для какого-нибудь мужчины. Она будет сознавать собственную силу и сама выберет свою судьбу.