Уцелевшие - Зиммер Пол. Страница 11
Теперь они уже все четверо оказались на территории базы: позади, за защитным полем, расстилалась пустота, скрывающая даже джунгли, и Дэйн услышал, как Райэнна, отпуская рукоять ножа, издала протяжный вздох облегчения. Костяшки ее пальцев побелели от напряжения. Он положил руку на плечо подруги, понимая, что та сейчас чувствует: здесь они были в безопасности. Ни одно ядовитое животное, ни один хищник не мог проникнуть сквозь защитное поле.
Да, они были в безопасности.
«Пока. Пока то, что уже похитило сотрудников базы, не явится сюда вновь уже за нами…»
— Вот главное здание, — показал рукой Аратак. — Давайте зайдем внутрь и посмотрим, не осталось ли следов, которые бы привели к разгадке случившегося — ушли ли они отсюда по доброй воле, или их похитили. В любом случае должно же остаться хоть что-то, указывающее на причину происшедшего. А может быть, они там все и лежат, мертвые.
— Не лежат, — возразил Драваш. — Это выяснила первая экспедиция.
Дэйн услышал, как перехватило дыхание у Райэнны. Он взял ее за руку, стараясь успокоить. Посланная экспедиция исчезла, как и штат базы, не оставив и следа…
«Что ж, мы затем сюда и прибыли, чтобы все выяснить», — подумал он.
— Прежде чем начать осматривать здания, — сказал Аратак, — давайте проинформируем прозетца-капитана, что мы благополучно добрались до базы.
— Хорошая мысль. — Драваш извлек коммуникатор и заговорил в него; на его толстокожем черном лбу образовались складки, глаза сердито засверкали. — Что такое? — Он встряхнул прибор, заговорил снова, наконец раздраженно воскликнул: — Да что такое?! Аратак, дай мне твой коммуникатор. — Забрав прибор у гиганта, он повторил весь процесс, затем, нахмурившись, забрал коммуникатор у Райэнны, а потом и у Дэйна.
Отчаявшись, он тяжело вздохнул:
— Видимо, дело во влажности или в электромагнитном состоянии атмосферы. Но все коммуникаторы одновременно вышли из строя. Придется подождать, пока проснется Громкоголосый, и уже тогда передавать отчет через него.
— Божественное Яйцо, да пребудет в веках его мудрость, справедливо замечает, что все построенное руками людей может прийти в негодность, лишь разуму одному можно доверять. — И, скривившись, Аратак добавил: — Но я и не предполагал, что так быстро получу доказательство справедливости этой сентенции.
«Слишком уж это подозрительно, — подумал Дэйн, — чтобы сразу могли отказать все столь тщательно разработанные приборы. И вот теперь наша группа оказалась на Бельсаре, имея из средств связи с Содружеством только телепата, ненавидящего нас до глубины души!»
— Ну пошли, — резко сказал он, — посмотрим, какие еще сюрпризы приготовлены нам внутри базы!
4
Парадная дверь главного здания над крыльцом, заставленным какими-то странными приборами, была открытой. Широкая для Драваша, но узкая для Аратака, она вела внутрь, в темноту. Райэнна уже стояла на крыльце, Драваш нащупывал выключатель, но Дэйн остановил их:
— Подождите, — и вернулся назад, к краю замкнутого пространства, где вставала стена защитного поля.
На корабле он раз за разом вслушивался в последнее, загадочное послание с базы. Большинство записей, подобно обычному бортовому журналу корабля, монотонно повествовали о погоде, о различной рутинной работе, о пятнах на солнце и незначительных изменениях в радиационной обстановке, о том, что представляло интерес лишь для профессионалов-наблюдателей и, как предполагал Марш, даже далеко не для многих. Но затем в запись внезапно врывался второй голос, задающий какой-то вопрос. Не испуганный голос просто любопытствующий.
«Смотри-ка. Это ведь аборигены? Как же они попали внутрь? Неужели неполадки с защитным полем?»
«Нет. Это не могут быть аборигены. Это…»
А затем следовала тишина. Никакого статического шума. Ни вскрика. Просто шипящая тишина звукозаписывающего аппарата, так и тянущаяся до конца записи. И ничего больше.
Никакого намека. Дэйн содрогнулся, сообразив, что стоит на том самом месте, где те самые «они», неаборигены, должно быть привлеченные любопытством, проникли внутрь базы. В следующую секунду он даже наклонился, чтобы посмотреть, не осталось ли следов, но здравый смысл напомнил ему, что за прошедшие три месяца здесь шли дожди, и никаких следов вторжения остаться просто не могло. Он вернулся к крыльцу. На самом деле оно представляло собой крытый проход на уровне земли с бугорками, поросшими блеклой от жары травой, редеющей по мере приближения ко входу, рядом с которым вдоль стены трудились прикрытые приборы. Дэйн подивился, что заставило сотрудников базы выставить приборы наружу, внутри они могли бы использоваться хотя бы для кондиционирования.
Но поскольку ни Аратак, ни Драваш, судя по всему, не обращали никакого внимания на жару, он понял, что скорее всего большинство из сотрудников базы являлись швефеджами или представителями подобных типов ящерообразных.
«Если сейчас, еще почти на рассвете, такая жара, — подумал он, — то как же мы выдержим полдень?»
Драваш тем временем двинулся вдоль ряда приборов, настороженно оглядываясь и напрягаясь всем своим большим телом, готовый к прыжку. Дэйну он напоминал голодного тираннозавра-рекс.
Аратак, стоя у двери, разглядывал панели приборов.
— Что бы там с ними ни произошло, — сказал он, — свет они везде успели погасить.
Драваш нетерпеливо сказал:
— Нет, это сделали участники первой изыскательской экспедиции. — Его голос причудливым эхом отозвался в диске Дэйна. — Если ты помнишь, то их отчет гласил, что свет и охлаждающая система — хотя я понятия не имею, к чему работа охлаждающей системы в столь восхитительном климате, — исправно функционировали в одном или двух жилых отделениях.
— А не воспользоваться ли нам их коммуникаторами? — сказала Райэнна, указывая на приборы. — Первая изыскательская группа осуществляла связь через них.
Драваш слегка вздрогнул от удивления, как вздрогнул бы Дэйн, если бы вдруг заговорила его домашняя кошка, напоминая о том, о чем он забыл.
— Совершенно верно, — фыркнул он и подошел к прибору, похожему на пианолу, стоящему у стены здания.
— Благодарю тебя, фелиштара.
«Моя благодарность, достопочтенная коллега-женщина», — эхом отозвался в горле Дэйна диск, и он озадаченно покачал головой; «фелиштара» по-карамски означало примерно то же самое, что и «госпожа».
Драваш толкнул переднюю панель механизма, обнажив углубленный вогнутый экран, затем открыл крышку клавиатуры. Под крышкой же оказалось нагромождение различных приборов, но даже Марш различил ручку микрофона-передатчика.
— А вы не припоминаете, — начал он, — что в последнем послании изыскательской экспедиции следовало после… Э! А это что у нас здесь такое?
Между двух рядов разноцветных кнопок на панели возвышался кубический черный кристалл. На его поверхности были выгравированы несколько иероглифов, которые представляли собой языковые знаки, универсальные для понимания многонациональным обществом Содружества. За каждым таким символом стояла некая идея, совершенно независимая от любой языковой системы. По мнению Дэйна, такой способ общения являлся гораздо более сложным, нежели общение посредством любого универсального фонетического языка. Он принялся разгадывать значки, имея представление лишь о полудюжине самых основных (впрочем, известных ему хватало, чтобы отыскать, например, нужный эскалатор, лестницу, комнату отдыха или пункт питания для человекообразных в Административном городе Содружества), но Драваш избавил его от этих хлопот.
— Срочный вызов — разведывательный доклад — внимание, — зачитал он вслух. — Одно непонятно. Это расшифровка или оригинальное содержание? — Он нажал кнопку сбоку от кубика. Никто ничего не услышал, но диск Дэйна внезапно завибрировал, передавая едва слышимый шепот.
«По календарю швефеджей восемь-четыре-ноль-девять — семь-три, откладка яиц от…» И далее следовала непонятная череда цифр. Марш решил, что это дата прибытия экспедиции на базу Бельсара-4; его догадка подтвердилась, когда перечисление цифр прекратилось.