Вампиры здесь тихие - Никитина Елена Викторовна. Страница 19

— Дорогая, не надо смотреть на меня как уфолог на новый вид летающих тарелок, — продолжал между тем ласково увещевать Вадим. — Понимаю твою реакцию, но все действительно в порядке.

— Ты уверен? — осторожно спросила я и многозначительно покосилась на вампира. Говорить при нем о его же ненадежности и вопиющей опасности было неловко.

— Уверен. Пока ты спала, мы со Стефом немного поговорили по-мужски…

— Что значит «по-мужски»? — Мне не понравилось само выражение, стойко ассоциирующееся с типичным уличным мордобоем, но следов кулачных разборок не было видно ни на одном из стоявших рядом мужчин, что настораживало еще больше.

— По-мужски — это значит без женщин, — влез со своими бесценными комментариями вездесущий вампир, неизвестно чему радостно скалясь. Бросив на него мрачный мимолетный взгляд, я пришла к выводу, что беззубая улыбка какого-нибудь выжившего из ума бомжа была бы мне сейчас намного приятнее. И, если честно, уместнее.

— И что? — Я никак не могла взять в толк, что за интриги успели сплестись за моей спиной за столь короткий срок. К чему эти странные разговоры?

Вадим прошелся по террасе взад-вперед, собираясь с мыслями, и остановился передо мной, нервно поправляя и так безупречно сидящие очки.

— Свет, давай не будем злобными аборигенами, а? Он вроде нормальный мужик, хоть и вампир… Короче, пусть у нас поживет, со своими проблемами разберется. Это же ненадолго.

Я так и села. Только благодаря Стефианиру, успевшему вовремя и в нужное место подставить стул, не приложилась главной приключенческой точкой об пол. Правда, теперь прикладывайся не прикладывайся, а приключения уже нашли себе очередную жертву в моем лице, которое, между прочим, было категорично несогласно с выпавшей на его долю честью, но это «крохотное» обстоятельство никого не волновало.

Наверное, кто никогда не жил под одной крышей с настоящим вампиром, вряд ли поймет всю глубину охватившего меня ужаса. Его можно сравнить разве что с пребыванием в одной клетке с крокодилом — страшный кровожадный хищник, который, если верить запискам выживших натуралистов, бросается на потенциальную жертву только в случае сильного голода или крайней опасности, и ты до последнего момента уповаешь на его врожденное благородство. Если честно, я всегда думала, что с животными гораздо легче договориться, чем с людьми, а во врожденное благородство голодного вампира не верила совершенно.

С легкой подачи моего горячо обожаемого супруга это клыкастое недоразумение оккупировало второй этаж нашей дачи (хотя по мне, вполне хватило бы и сарая для инвентаря, под завязку набитого чесноком и опечатанного серебряными замками со всех сторон) и вот уже три дня сидело там, не высовываясь. Может, он, конечно, и выходил подышать свежим воздухом или еще зачем, но на глаза мне за все это время не попадался. Бубнящий наверху телевизор, странные шорохи и прочие вполне «человеческие» звуки ясно давали понять, что наш «квартирант» имеет место быть, но насколько он себя комфортно чувствует, проверять совершенно не хотелось. Я ужасно боялась увидеть более серьезные подтверждения тому, во что упорно отказывалась верить. Мне, наверное, было бы спокойней, если бы у нас поселился какой-нибудь злостный маньяк, которого разыскивают все явные и секретные спецслужбы страны. Они, маньяки и прочие антисоциальные элементы, по крайней мере, существа нашего мира, а это пусть и слабое, но все-таки утешение.

На все мои многочисленные вопросы и обвинения в неадекватности мужниных поступков Вадим ничего вразумительного ответить так и не смог. Или не захотел. Отмазка в стиле «я же ученый, мне просто интересно» звучала несколько фальшиво, хотя и была не лишена здравого смысла. В кои-то веки столь экзотическое, да еще и иномирное существо само в руки попалось, грех не использовать такую исключительную возможность. А то, что это не просто опасный, а смертельно опасный вампир, уже сущие мелочи, и инстинкт самосохранения вкупе со здравым смыслом просто гибнет под давлением исследовательского интереса и маниакального научного любопытства. Я всегда знала, что ученые несколько «того», но чтоб до такой степени…

Как это ни прискорбно, но муж меня поразил до глубины души, и я пока так и не определилась, как к этому относиться — то ли посчитать за профессорскую (полученную, кстати, совсем недавно) норму определенной ученой степени, то ли людей в белых халатах звать. А вот уехать я порывалась, и не один раз, только страх за упертого мужа удерживал меня до сих пор на месте. Да и внутренний голос разумно подсказывал, что навязчивый упырь от меня так просто не отвяжется. Какой тогда смысл лишний раз дергаться?

В общем, худо-бедно мне удалось уговорить себя (не без помощи Вадима, правда), что раз уж до сих пор на меня никак не покусились, то ждать чего-то подобного и дальше довольно глупо. Намеченную жертву мало кто психологически маринует перед употреблением, не имеет смысла.

Таким нехитрым способом я и сейчас, стоя под тремя яблонями с целью сбора урожая, пыталась себя успокоить. Собирать яблоки мне всегда нравилось. Стоишь себе под деревом со специальным плодосборником на длинной ручке, присмотришь снизу особо понравившийся плод, прицелишься и — дерг, — яблочко, а то и два сразу уже в мешочке. Не надо лазить на стремянку, которая почему-то никогда не желает устанавлиться ровно, не надо следить за равновесием, которое сохраняется с большим трудом, не надо уклоняться от так и норовящих хлестнуть по лицу веток. Красота! Вот только сегодня это милое сердцу занятие не доставляло мне удовольствия. Злополучное окошко второго этажа, как раз выходящее на мою сторону, ежеминутно притягивало к себе взгляд, будто оно хищно подглядывало в ожидании удобного момента для нападения. И я боялась этот самый момент упустить.

— Твой страх можно хлебать ложками. Если бы я питался им, то меня давно уже стошнило от обжорства, — вкрадчиво раздалось над ухом, и я в ужасе подпрыгнула, чуть не взлетев на самую верхушку яблони, под которой имела несчастье стоять в этот злополучный момент.

Взлететь, конечно, не взлетела, но маковкой о нижнюю, и, надо сказать, довольно толстую ветку приложилась изрядно, даже искры из глаз полетели, а с яблони сорвалось несколько переспелых плодов. Хорошо еще, что все пролетели мимо меня, и плохо, что мимо позади стоящего. Только-только отступивший страх охватил меня с новой силой. Надуманная и взлелеянная за неполных три дня храбрость приказала долго жить под грозным натиском кровожадной реальности.

— Тебе никто не говорил, что подкрадываться сзади не только неприлично, но и небезопасно? — осторожно потирая быстро набухающую шишку, прошипела я и повернулась к подлому вампиру. Первый испуг уже прошел, и теперь во мне кипела злость.

— Небезопасно только для того, к кому подкрадываются, — клыкасто улыбаясь, ответил Стефианир, явно довольный произведенным эффектом, надкусил тут же сорванное яблоко и смачно им захрустел. — А вообще, извини, пугать тебя не входило в мои планы.

Я глянула на него злобным ежиком и решила не отвечать. Шишка вроде перестала расти, но менее болезненной от этого не стала.

— Почему ты так сильно боишься меня? — отбросив надкусанное, но так и недоеденное яблоко, спросил Стефианир. При этом он не сводил с меня задумчиво-изучающего взгляда, от которого меня пробирала нервная дрожь. Словно удав на кролика смотрит, хотя в какой-то степени так оно и было. С некоторыми малозначительными поправками на видовую принадлежность.

— Ты — вампир, — привела я самый веский аргумент, чем вызвала у него искреннее недоумение.

— И что?

— Ты опасен.

— Допустим.

Хоть тут не отпирается.

— Ты угрожаешь моей жизни и жизни окружающих.

— А вот тут ты неправа.

— Разве? — Я снова прикоснулась кончиками пальцев к пульсирующей шишке, словно предъявляя доказательство своей правоты, и невольно поморщилась. Больно все-таки.

— Рядом со мной тебе ничего не угрожает. — Нанесенный мне ущерб вампира нисколько не трогал — не убил и ладно. — Я же сказал, что не трону тебя, даже если ты останешься единственным человеком в этом мире, а я буду умирать с голоду.