Безудержная страсть - Кузьминых Юлия. Страница 87

– Почему ты другой? – Наконец, тихо произнесла она. – Не такой, как они?

Темноволосый мужчина лениво поднялся с места, и, облокотившись локтями о поручни, встал по правую сторону от нее.

– А какие они? – Заинтересованно спросил он.

– Стадо бесчувственных олухов, безалаберно прозябающие деньги своих богатых папочек. – Послышался грубый ответ, в котором чувствовалась настоящая горечь большой обиды.

В связи с открывшейся правдой Мануэль вполне понимал ее чувства, но все же и противостоять себе подобным тоже не мог.

– Они просто молодые. – Со вздохом сказал он. – Если бы ты выросла здесь, то восприняла б их общество несколько иначе.

– Я не такая, как они. – Резко бросила Шеннон. – Развлекаться со сворой богатеньких сынков не мое пристрастие.

– Да, ну? – Насмешливо проронил мужчина. – А с кем бы ты хотела развлекаться? С грязными, воняющими бомжами, живущими под мостами? И много у тебя таких замечательных друзей?

Взгляд Шеннон заметно погрустнел. В его тоне отчетливо слышалось осуждение, которое как натянутый бич хлестало по и без того расшатанным нервам.

– По-крайней мере, они лучше, чем эти лицемеры. – Выпалила она. – Бедность предает людям простоту общения, заставляет сострадать ближним, делает тебя более человечным. А богатые… им этого не понять.

Отметив, что Шеннон не внесла его в число законченных лицемеров, Мануэль просмотрел на нее долгим взглядом, в котором читался открытый интерес к ее внутреннему миру. К тому, что было для нее родным и привычным.

– Ты такая же, как они. – Наконец, после длительной паузы тихо изрек он.

Шеннон не поверила своим ушам. Резко повернувшись к нему, она пыталась прочесть по его лицу, почему он так про нее подумал?

Однако ответ прогремел незамедлительно:

– Ты бы не стала обворовывать фешенебельные особняки богатых владельцев с целью заполучить их бриллианты, не желая стать такой же, как и они; влиться в ненавистное тебе общество; стать одной из таких же порочных лицемеров.

Его слова резали слух, но все же… это была настоящая правда. Она знала это. Знала с самого начала, но так и не найдя в себе силы открыто признаться в этом даже перед самой собой, с болью зажмурила глаза и, отрицательно качая головой, пыталась с яростью оттолкнуть от себя столь невыносимую истину.

– Это не так. – Чуть ли не со слезами выдавила она. – Я не такая… Я не хотела…

С холодным спокойствием выслушав ее душераздирающий тон, Мануэль снисходительно предположил:

– Хорошо, возможно, это и не ты. Возможно, это была другая Шеннон. Та Шеннон, которая тянется к богатству и элитному стилю жизни, не желая и дальше прозябать в грязных трущобах Чикаго.

Вновь яростно замотав головой, девушка сжала ладони в кулаки.

– Нет. Нет. Нет. Нет! Та Шеннон…

Слова застряли в перчащем горле. Как бы ей хотелось высказать ему все. Вылить всю свою обиду, накопленную за долгие годы угнетающего одиночества. Но она не могла. Это ее тайна. Ее и больше ничья.

– Та Шеннон, – спустя минуту, более спокойней отозвалась она, – всего лишь полная неудачница, которая готова ныть и жалеть себя по каждому удобному поводу. В том мире, где я живу – для нее нет места. Даже самые крохотные слабости разрушают оболочку неприступного отверженца, постепенно превращая его в жалкое отребье, над которым издеваются более сильные обитатели трущоб. Я не могла стать такой… Но и не хотела навеки пропадать с уличными бандитами, рискуя однажды не проснуться на рассвете. Я устала быть сильной. Устала всегда быть настороже. Устала от всего…

– Значит, все-таки та, другая Шеннон взяла над тобой верх? – Продолжал допытываться Мануэль.

Ему отчаянно хотелось, чтобы она заговорила с ним. Излила душу, но добиться подобного обычными утешительными словами от нее было бы невозможно. Поэтому, приняв более жесткий метод, он позабыл о былой мягкости.

Сокрушенно опустив голову, девушка сделала глубокий вздох.

– И к чему это привело? – Прискорбно усмехнулась она. – Теперь я вынуждена сменить общество жадных воров и нищих попрошаек на более грубую аудиторию бывших преступников. Да, обнадеживающие перспективы, ничего не скажешь.

– Это привело к тому, что ты оказалась со мной. – Положив ладони на ее плечи, не сдержавшись, ласково прошептал собеседник. – Ты лишь пыталась выбраться из того болота, в которое тебя так беспощадно окунула судьба. Ты пыталась взять свою частичку счастья.

Губы Шеннон расползлись в саркастической усмешке.

– Я пыталась не взять, а украсть.

– Ты всего лишь желала того, что заслуживаешь.

Мгновенно насторожившийся взгляд слегка расширившихся карих глаз подсказал ему, что он заходит слишком далеко, поэтому, желая успокоить ненужные волнения, мужчина поспешно добавил:

– Ведь ты заслуживаешь намного больше, чем беспризорная уличная жизнь.

Шеннон устало вздохнула и мягко улыбнулась, глядя в его заботливое лицо, выражение которого менялось чаще, чем направление ветра, гуляющего в ее в волосах.

– Я заслуживаю лишь то, что есть. – Нежно проведя ладонью вдоль его гладковыбритой щеки, девушка с печальным вздохом договорила. – Но сейчас, я даже этого не заслуживаю.

Заметив, как она уже собралась отстранить от него свою ладонь, мужчина вдруг резко перехватил ее в воздухе и крепко сжал в своих руках.

– Перестань себя корить. – Настойчиво прошептал он. – Перестань искать в себе ошибки.

Таких слов Шеннон просто не смогла вынести. Не помня себя от нахлынувшей на нее обиды, она, едва не плача, выкрикнула в ответ:

– Я и есть одна сплошная ошибка, Мануэль. Ошибка с самого своего рождения, а ещё точнее – с зачатия. Я была роковым несчастьем своей матери и ненужной проблемой отца, от которой он старался как можно скорее избавиться – вот, кто я такая!

Она все же вырвала свою ладонь из его руки и отстранилась. Ей было так больно стоять под его ласковым взглядом. Так больно отрекаться от искрящейся в них заботы, но это все иллюзии. Скоро этот сон растает, и она вновь останется одна в кишащем жестокостью мире.

– Давай вернемся на сушу. – Тихо проронила расстроившаяся девушка, отходя к узкой лестнице, ведущей на нижний ярус, чтобы ополоснуться в душе под пресной водой. – У меня что-то разболелась голова.

Не став ее останавливать, Мануэль лишь проследил за тем, как брюнетка скрылась из вида, после чего завел мотор и, развернув яхту, направился к длинному деревянному пирсу.

Пока Шеннон принимала душ, к ней постепенно вернулось ее прежнее хорошее настроение. Коря себя за то, что усугубляет их последние совместные дни своими переживаниями и бушующими в душе обидами, она вновь вернулась на верхнюю площадку, где нежно поцеловав темную макушку сосредоточенного управлением яхты мужчины, положила ладони на его широкие плечи и с легкой улыбкой принялась наблюдать за быстро приближающейся полосой галечного берега.

Добравшись до дома, Мануэль наспех принял освежающий душ, после чего сразу же отлучился в кабинет, предоставив Шеннон самостоятельно выбрать произвольную программу на сегодняшний вечер. Недолго думая, она решила устроить просмотр старого доброго кино в малой гостиной первого этажа и, выбрав в обширной фильмотеке «Унесенные ветром», вставила DVD-диск в небольшой плеер домашнего кинотеатра. Поговорив по телефону около получаса, Мануэль наконец-то присоединился к ней. Включив фильм на большом экране телевизора, занимающего значительную часть стены, они развалились на мягком бардовом диване. Изрядно устав после сегодняшнего дня, Шеннон с аппетитом уплетала стоящую на стеклянном столике большую чашу соленого попкорна. Мануэль же наоборот – ел нехотя, без аппетита. Заметив его некую отчужденность, брюнетка вовсе не удивилась, когда после часа их совместного просмотра он встал и, поспешно достав небольшой мобильник, принялся вновь кому-то звонить. Переместив ароматный попкорн со столика на свои колени, Шеннон поудобнее разместилась на мягком диване, откуда, краешком глаза следя за тихо разговаривающим в стороне мужчиной, молчаливо продолжала смотреть выбранный фильм.