Я тебя никому не отдам (СИ) - Роман Виолетта. Страница 61

- Тише, детка, поверь не стоит грубить. И еще одно: если кому расскажешь или привлечешь полицию..ну в общем ты поняла. 9 вечера..., – буквально нараспев он произносит последнюю фразу и я слышу в трубке короткие гудки.

Черт! Хватаю себя за волосы и обессилено опускаюсь на колени. Твердый асфальт царапает кожу коленок, но для меня это не имеет никакого значения. Самый страшный кошмар становится явью, и я судорожно вдыхаю горячий прибрежный воздух. Нет, этого просто не может быть! Это какой-то страшный сон! Как они могли его похитить?! Что мне теперь делать?! Нужно ехать, нужно сейчас же вылетать, – встаю с колен, судорожно оттряхиваю себя, пытаясь рассуждать здраво. Кладу телефон в карман и несусь со всех ног к единственному кто может мне сейчас помочь.

Мы сидим в машине, в полной тишине. Она давит на меня словно невидимый пресс, я чувствую как моя голова и мое сердце зажимает в стальные тески леденящего душу страха. В попытках не впасть в истерику, сжимаю со всех сил руки в кулаки, оставляя на ладонях красные следы в форме полумесяца. Смотрю как завороженная на Хамера, потому что сейчас от его ответа зависит вся моя жизнь. Вот уже полчаса он пытается выйти на связь со Спартаком или с кем-то из его людей. Но каждая попытка раз за разом оказывается тщетной. В моих ушах уже вовсю раздаются утихающие шаги ускользающей надежды на то, что все это глупый розыгрыш или просто ошибка. Все телефоны выключены, никто не выходит на связь. Я смотрю на Хамера и вижу что он сам еле сдерживает на себе маску спокойствия.

- Ну что там? – задаю вопрос, хотя уже наверняка знаю отрицательный ответ на него.

- Ничего, как сквозь землю провалились. Блин, Эмма, здесь что-то не чисто, – он шумно втягивает воздух сквозь зубы и устало опускает голову на руль.

- Здесь все кристально чисто и понятно. Мне нужно бежать со всех ног в аэропорт к нему на помощь, – понимаю, что это единственный возможный вариант спасти Спартака.

- Ты же знаешь, что твой приезд не спасет его. Они выманивают тебя, Эмма. И в любом случае убьют обоих.

- И что ты предлагаешь мне делать Хамер?! Оставаться здесь, зная что над моим любимым человеком сейчас издеваются какие-то звери и ничего не делать?! – на последнем предложении мой голос начинает дрожать и перед глазами уже стоит пелена невыплаканных слез.

- Эмма, он просил меня сберечь тебя, ты же понимаешь что я не могу отпустить тебя на верную смерть? – он смотрит на меня безумным взглядом. Я вижу как трясутся его руки, как напряжено его лицо, а брови сведены к переносице. Хамер еле сдерживается, пытаясь сохранить остатки спокойствия.

- Не отпускай, Хамер. Но ты ведь хорошо меня знаешь. Поэтому должен догадаться, что я не смогу сидеть на месте и в итоге убегу. С тобой или без тебя. Я понимаю что рискую жизнью и своей, и своего ребенка, но я не смогу жить, если буду знать, что не сделала достаточно для того чтобы спасти его. Я...я просто не смогу, – не в силах договорить последнюю фразу, начинаю захлебываться рвущимися изнутри рыданиями. Хамер прижимает меня к себе и успокоительно гладит по голове. Совсем как Спартак. И от этого мне становится еще хуже.

- Хорошо, поедем вместе, только обещай без моего ведома ничего не предпринимать? По приезду я попытаюсь найти кого-нибудь из наших, – осознав мою решительность, Хамер наконец-таки сдается.

- Хорошо. Только давай не будем говорить ребятам. Не хочу чтобы Ксюша нервничала.

- Да, конечно, я скажу ей что беру тебя к себе на Родину по делам. На несколько дней, – он выпускает меня из объятий и нервно проведя рукой по лбу обреченно вздыхает.

- Иди, приведи себя в порядок и переоденься для поездки. Встречаемся возле машины через пятнадцать минут.

Весь перелет я нахожусь в каком-то нервно-подавленном состоянии. В голову не переставая лезут картинки одна ужаснее другой. Знать что он находится в руках врага – выше моих сил. Успокоительное совершенно не помогает и подняв руку я вижу, что она буквально ходит ходуном.

- Эмма, ничего еще не известно, расслабься, подумай о ребенке, -Хамер успокаивающе сжимает мои плечи и от его ласки мне еще больше хочется разрыдаться. Но я решаю что ради Спартака и нашего малыша я должна держаться и не раскисать. Для того чтобы выйти из ситуации в целости и сохранности, лучше всего мне поможет ясная голова. Я осознаю, что по прилету домой, совсем не собираюсь следовать распоряжениям Хамера и покорно сидеть в бездействии. Поэтому прилетев в город и пообещав ему стойко соблюдать установленные указания, дождавшись его отъезда несусь со всех ног в ближайший газетный киоск.

- Дайте пожалуйста газету с объявления за последнюю неделю,- отдаю купюру продавщице и забираю протянутое ею издание. Уже собираюсь выйти наружу, как мой взгляд натыкается на обложку журнала о гламурной жизни местного бомонда. Слышу как шлепает об пол выпавшая из моих рук газета и чувствую что вот-вот бездыханно отправлюсь вслед за ней. Не могу поверить своим глазам и несколько раз моргнув, осознаю что это все таки действительность. На обложке мой Спартак, совершенно довольный жизнью, и как всегда восхитительный, изумительный и шикарный. В черном смокинге и с дьявольской улыбкой на божественных губах обнимает за талию довольную словно мартовская кошка Вербицкую, та в свою очередь что-то томно шепчет ему на ушко, прижимаясь всем своим телом. Чувствую что начинаю задыхаться, тянусь к журналу и открыв страницу читаю заголовок статьи: “Романтичное примирение скандальной пары”. Что?! Буквы расплываются перед глазами, в голове непонятный шум и я бросаю на прилавок все деньги что были в кармане и схватив журнал выбегаю на улицуСтою, согнувшись пополам у здания магазина, держась дрожащей рукой о холодную стену, выворачивая наизнанку все содержимое желудка. Кое-как, выпрямляюсь и пытаюсь осознать все произошедшее. Нет, я скорее поверю, что мои глаза обманывают меня, а издатели грязно клевещут. Этого не может быть! Мой Спартак не такой и никогда бы так со мной не поступил. Но червяк сомнений уже поселился в моей душе и я чувствую как противно он роется в моих мыслях, с каждой секундой отравляя организм самым противным чувством на свете... ревностью. Чувствуя холодную испарину на лбу, бегу со всех ног к месту, где могу хоть как-то прояснить ситуацию. До последнего пытаюсь держаться презумпции невиновности и не делать поспешных выводов. И в тот момент, когда я практически ровняюсь с входной дверью в здание его офиса, повернув голову на проезжую часть вижу паркующуюся ауди Спартака. Закрываю рот рукой, сдерживая рыдания и вздыхаю от облегчения, потому что вижу его, в целости и сохранности выходящего из своего авто. С довольной улыбкой на лице, как всегда неотразимого. Собираюсь уже броситься в его объятия, совершенно забыв о глупом снимке в журнале, но сделав шаг навстречу, останавливаюсь как вкопанная потому что вижу, как обойдя авто, он отворяет пассажирскую дверь и подав руку помогает выбраться из нее госпоже Вербицкой. Та со счастливым видом целует его в щеку и взяв под руку чему-то довольно улыбается. Чувствую, как сдерживаемая все это время внутри меня лавина срывается с вершины горы и начинает стремительно лететь вниз, сметая все на своем пути. Больше нет ни веры, ни оправданий этому человеку. Я слышу внутри себя звон разбившегося стекла и понимаю что только что сломалось то, что еще не удавалось починить после поломки ни одному мастеру мира.

Наблюдаю за их счастливыми лицами и думаю о том, что готова буквально разорвать на части и его и эту певичку. Представляю каким пыткам хочу подвергнуть это лживое, двуличное существо, ради которого еще несколько часов назад была готова отдать все, пожертвовать и собой, и ребенком. Представляю как спускаю курок прижатый ко лбу стоящей передо мной на коленях Вербицкой, как разношу в щепки ее мерзкую физиономию. Потом решаю что для нее это слишком быстрая и легкая смерть и представляю как мутужу до полусмерти , стирая ее лицом верхний слой асфальта. Стою на месте как вкопанная, и когда Спартак идущий со своей спутницей в мою сторону замечает меня, оказываюсь способна лишь на то, чтобы изобразить хладнокровное выражение лица и надменно изогнув бровь, с кривоватой улыбкой на лице продемонстрировать им средний палец. Чувствуя бешеный адреналин, бегущий по венам, бросаю журнал и срываюсь с места, не упустив из виду перепуганное лицо Спартака, уже бросившегося в мою сторону. Бегу со всех ног, бегу так как не бегала никогда.