Все дороги ведут к тебе - Головина Оксана. Страница 77
Они поднялись выше. Глядя сверху, можно было видеть нижние долины почти до самих Трех Ручьев.
Гавин, встав по правую руку от командира, вглядывался, как и тот в начинавшую светлеть полосу горизонта.
Не поворачиваясь к ним, продолжая следить за долиной, Квинстон заговорил.
— Все вы знаете, что нам предстоит. Знаете, что должны сделать. Знаете, чем это для нас всех может кончиться, и каковы наши шансы. Просто помните о тех, кто остался за вашими спинами… о тех, кто молится сейчас за вас, веря, что вы выстоите!
Они появились со стороны перевала… Черная лавина, распространилась вдоль долины, неумолимо надвигаясь на земли Рейнвуда.
— Матерь Божья!
Десятки конников в черных плащах устремлялись к подножью уступа, смешиваясь с дикой зеленью.
— Нам не устоять, командир…
Колину не нужно было говорить этого. Он и сам знал. Горстки их людей едва хватит, чтоб немного продержаться, Рейнвуд падет…
Он, подняв меч, приготовился сразить первого, достигшего его противника.
— Командир!
Он устремил взгляд в низину. Вторгшиеся, внезапно приостановили лошадей. Они словно натолкнулись на невидимую преграду.
— Что происходит?!
— Глядите…
В утреннем солнце, глазам больно было смотреть, на чистый блеск серебра. Кованая броня слепила, вызывая слезы.
— Черт возьми!
Воины, ровной линией держа фронт, наступали появившись словно из воздуха со стороны Трех Ручьев. Выстроившись, они просто созерцали недавних налетчиков. Колин, не веря глазам, глядел на серебряную лилию, вычеканенную на груди каждого воина, прибывшего на оборону. Хью точно следовал приказу своего господина. Он выехал вперед, лошадь под ним нетерпеливо привставала на дыбы.
— Кто это, командир?
Квинстона передернуло от нервного смешка.
— Это люди Фландерса. Черт их побери! Владыка болот прислал свою армию, спасти землю МакНейра…
— Кажется, у нас появился шанс дожить до вечера.
— Похоже ты прав.
Подъезжая все ближе, он вдруг понял, что замедляет ход. Лошадь, осторожно ступала, среди распластанных черных фигур, он заметил блеск серебряных доспехов среди черных плащей, и руки до боли стиснули поводья. Были среди них и чужие одежды. Одежды тех, кто сложил свою голову, сражаясь за чужую землю. Среди всего этого побоища, он отыскал его. Словно Бог войны, опираясь на окровавленный меч, он поднял к нему голову. Алан остановился, натягивая поводья белого коня. Он мог поклясться, что увидел, как тень тревоги коснулась его разбитого лица. Взгляд варвара остановился на его рубашке.
— Ты ранен, Фландерс?
Голос его звучал непривычно тихо, и Алан готов был сквозь землю провалиться, не находя слов. Ну почему именно он должен был? Алан отпустил Байни, который немедля направился к бывшему хозяину, тычась, словно собака мордой в его плечо. Калеб поморщился, тут же скрывая боль. Этот человек едва стоит на ногах. Фландерс, спешился, подходя к МакНейру.
Чем ближе он подходил, тем больше менялось выражение его лица. Сначала удивление, затем тревога и наконец, их глаза встретились. Мужчины замерли, не говоря ни слова. Лошадь же все так же продолжала подталкивать его. И, сердце сжалось вдруг, словно стрела пронзила его. Глаза его синее неба в ясную погоду, потемнели. Разбитые губы дрогнули.
— Это ее…
Алан лишь едва кивнул, понимая и так, о чем говорил его гость. МакНейр внезапно притянул его к себе, схватив за полы рубашки. От охватившей ярости, его дыхание прерывалось. Он готов был кричать, чувствуя как по дрожащей руке, со сжатой ткани стекает алой дорожкой ее жизнь.
— Кто?..
Голос его стал еще тише. Рука его, резко переместилась к его горлу, неистово сжимая его. Алан закашлялся, но ни один из воинов, не осмелился вмешаться.
— Я… я тому виной, МакНейр… я не успел вовремя…
Он чувствовал, что едва не теряет сознание. Собрав последние силы, он смог скинуть его руку со своей шеи. Та безвольно упала, истратив последнюю силу. Дрожа, он стиснул не слушавшиеся пальцы в кулак. Он едва сможет добраться до дома, скорее всего, потеряет сознание по дороге, но он знал, что никто сейчас не посмеет его остановить. Лишь понесет свою боль, каждый в своей груди. Алан обвел взглядом воинов Рейнвуда. Их головы были склонены. Он видел, как подергиваются плечи, огромного рыжеволосого детины, отвернувшегося от остальных.
Похоже, его гостья, похитила и их сердца.
— Она сказала, что не может уйти, пока не убедится, что ты жив. Не дай ей уйти, МакНейр, а потом, я отвечу на все твои вопросы. Я отвечу перед тобой…
— Где она?
— Она дома, МакНейр. Возвращайся домой. И забудь эту проклятую землю навсегда! Убирайтесь все!!
Люди с изумлением подняли к нему взгляды. Фландерс, собрав остатки ярости и силы, постарался придать суровости голосу.
— Предупреждаю, ни один воин Рейнвуда больше не ступит на землю Брокмура! Я убью каждого, кто осмелится нарушить границу…
Он направился обратно к лошади, слыша в спину бранные слова и проклятия, едва произносимые этими людьми, спасшими его дом. Они не понимали, как он мог быть столь неблагодарным, а он мог отблагодарить лишь так…
Мимо пронесся черный конь. Алан глядя ему в след, молча, пожелал удачи, направляя Грея к замку. Ему предстояла своя агония.
Земля грязными брызгами разлеталась из-под копыт лошади. Он, влетев на мост, приостановил Грея. Лошадь привстала на дыбы, чувствуя опасность. Алан глядел на настежь распахнутые ворота. Мокрый ветер заставлял их распахиваться все шире, но они, ударяясь о распростертое на земле тело, повторяли движение монотонно, раз за разом, наполняя грудь холодом. Фландерс соскочил на землю. Сапоги гулко чеканили шаг в полной тишине. Он прошел мимо погибшего солдата, не опуская головы, не поворачивая ее, словно ничего не нарушило покой этого утра. Только кулаки, едва дрожали, да побелевшие губы сжимались, сдерживая рвавшийся крик. Лишь пройдя через врата, он, глядя на побоище, ждавшее его во дворе, с дикой яростью толкнул проклятые ворота, заставляя их замереть.
Грей, поспешил к хозяину, положив длинную морду ему на плечо. Словно пытаясь успокоить своим дружеским теплом. Мокрой рукой, Алан коснулся теплой серой шеи.
Двинувшись дальше, он поднял взгляд на замок. Ни одно окно не озарялось светом. Многие, распахнутые настежь, били тревогу полощущими на ветру занавесками, словно флаги на поле боя. Он поднялся по каменным ступеням, направляясь через открытые двери по коридору. Тела погибших, не успевших покинуть замок, терзали взгляд. Он приметил башмачок Доны, под оборванной окровавленной занавеской. Грудь сдавило в приступе тошноты, и он согнулся, едва сдержав крик. Ухватившись за край стола, он все же выравнивая дыхание, пошел вперед, направляясь в главный зал. Он уже слышал треск поленьев в огромном камине. Подойдя ближе, он увидел ее. Она сидела в большом кресле, у огня. Рваный подол платья стелился у ее босых ног. Дрожащей рукой, с ободранными пальцами держа кубок с вином, она глянула на него безумным взглядом. Разбитые губы усмехнулись. Катриона отпила из бокала, разливая алую жидкость, текшую по шее на лиф платья. Ее темная голова, словно не выдерживая собственной тяжести, склонялась, осыпая лицо спутанными косами. Все же выровнявшись, она промолвила:
— У нас гости, дрогой…
Алан молча, прошел к центру зала. Он был у окна, оперевшись на подоконник, на котором лежал брошенный им окрашенный багровым меч. Он смотрел в окно на расцветавший золотом рассвет.
— Я пришел убить тебя.
— Ты выбрал долгий путь, Рохан.
— Я хотел, чтобы ты страдал.
— Но тем лишь пробудил во мне жизнь. Отдам ли я ее теперь, так легко, как мог бы, приди ты ранее?
— Эта ведьма околдовала и тебя!
Рохан обернулся, поднимая оружие.
Счастье, тихое, безумное наполнило грудь. Хозяин Брокмура без сил улыбнулся.
— Чему ты улыбаешься, проклятие?!!
— Я рад, что ты здесь…