Я смотрю на тебя - Као Ирэне. Страница 19

– Да?

– Это Арина Новикова, русская скрипачка, она выступала на Арена ди Верона [22] в прошлую субботу.

– А еще она – та самая загадочная женщина, которая провела ночь с Леонардо! – отвечаю, представляя себе ее удивление.

– Да ладно!

– Да, красавица на моторной лодке – это она!

– Правда?

– Да, я уверена.

– Черт!

Похоже, Гайе это нравится. Идея соперничества с этим божественным созданием абсолютно ее не беспокоит, даже, наоборот, возбуждает. Она рождена для борьбы.

Девушка на сцене начинает играть первые щемящие ноты неповторимой «Зимы» из «Времен года» Вивальди. В отличие от Гайи, глядя на нее, только и думаю о том, что она в сто раз красивее и талантливей меня.

Но в этот момент все внимание зрителей обращается в центр зала – на новое представление. Леонардо занимает свое место под грохот аплодисментов. На нем черный пиджак с китайским воротником, обшитым белой каймой, и с белыми пуговицами. На лбу – скрученная белая повязка из шелка, которая поддерживает его густые волосы, делая его похожим на восточного воина. Это по-настоящему захватывающее зрелище.

Желтый проектор освещает его сзади, а с двух сторон от сцены зажигаются два огненных фонтана. Представление начинается под аккомпанемент крещендо Вивальди. Гайя показывает мне знаками, что нужно подойти поближе, и, проталкиваясь сквозь толпу, нам удается продвинуться на несколько метров, теперь мы находимся почти что перед Леонардо.

Леонардо берет нож и начинает нарезать на порции рыбу-меч, крепко опершись о мраморную столешницу одной рукой. Мне знакома эта уверенность жестов. Воспоминания сразу же возвращаются к тому моменту, когда он нес меня на своей спине, подхватив за бедра. Под возрастающий ритм музыки Леонардо посыпает ломти рыбы чем-то похожим на маковые зерна (по крайней мере, так кажется с того места, где мы стоим). Зернышки неосязаемо соскальзывают с его пальцев, чтобы осесть на розовой плоти рыбы, покрывая ее миниатюрными крапинками. Потом он мелко нарезает красный перец, превращая его в радужную пыль, а затем быстро, точными механическими жестами шинкует в жюльен фенхель, цукини и сельдерей.

Ясно без слов – он мастер. Поворачиваюсь на минуту в сторону Гайи, она тоже завороженно смотрит на него, не отрываясь, с полуоткрытым ртом и выражением безграничного удивления.

Леонардо размещает порции рыбы в корзиночки из теста бризе, украшая их смесью овощей и крошками оранжевой кожуры. Он полностью сосредоточен, уверен в своих движениях, челюсти сжаты, на висках вздутые вены. Он лепит и преобразует пищу руками художника. Это настоящее искусство: из его рук выходят шедевры, достойные восхищения и, без сомнения, прекрасные на вкус. Леонардо соблазняет своей кухней и прекрасно осознает это, он использует свой талант, чтобы завораживать чувства и мысли окружающих. На мгновение встречаюсь взглядом с его черными глазами, и мне кажется, что он одаривает меня неуловимой улыбкой. Возможно, мне просто привиделось, но дрожь удовольствия щекочет мне затылок.

Музыка достигла последней стадии крещендо. Леонардо располагает на доске крупные сырые креветки и тоненькие кусочки филе сельди. Он обрабатывает плоть рыбы, словно в его руках находится какая-то пластичная субстанция, формируя в конце концов маленькие, поделенные надвое сферы. В завершение посыпает свои произведения цветами померанца, перцем и семенами кунжута, а затем раскладывает на трех элегантных сервировочных подносах. При последних звуках скрипки Леонардо обращается к зрителям с легкой улыбкой. Сразу же раздаются аплодисменты, громкие и продолжительные: он завоевал нас. Всех без исключения!

По окончании представления гости расходятся по саду, где уже накрыт фуршет. Я присоединяюсь к Гайе, и мы вливаемся в толпу в поисках вкусностей в виде малюсеньких закусок всех форм и расцветок. Взору открывается разнообразие экстравагантных, поразительных кушаний в миниатюре, которые можно взять пальцами и съесть за один раз. Я неизбежно думаю о том, сколько времени понадобилось на их приготовление и как быстро они будут съедены. По сути, только это и отличает их от настоящих произведений искусства: они – тоже плод креативного мышления и умелой работы рук, но не созданы, чтобы существовать вечно.

– Леонардо был просто великолепен! – заявляет Гайя, вонзая зубы в филе лосося, гарнированного ракушками.

– Немыслимо. Хорошо, что ты меня сюда затащила, – отвечаю я, до сих пор находясь под впечатлением от представления.

Рассмотрев закуски, я быстро понимаю, что, несмотря на их соблазнительный вид, они противоречат моим вегетарианским убеждениям. Морские медведки, фаршированные маринованным лососем, устрицы, гарнированные желатином из шампанского под имбирным соусом, тарталетки с паштетом из голубиных грудок. Все очень красиво и, наверно, вкусно, но не для меня. Мне остается попробовать две единственные вегетарианские закуски: корзинку из пармиджано с каштанами и радиккио и стебли сельдерея, фаршированные кремом из робиолы, груш и орехов. Вообще-то есть мне особенно не хочется – так всегда бывает, когда я неуютно себя чувствую. И потом, выступление Леонардо произвело на меня слишком большое впечатление.

Гайя берет меня под руку и спрашивает: «Это вон тот тип Брандолини?» Я замечаю его в компании двух блондинок, которые демонстрируют весь свой арсенал распутных улыбок и кошачьих взглядов.

– А он вообще-то ничего! – замечает Гайя.

Не верю своим ушам – она что, серьезно? Да, похоже, серьезно.

– В нем есть что-то особенное, сразу видно – аристократ. Еще один мужчина, которого ты просто обязана была мне представить… от тебя дождешься!

Я смотрю на нее в упор, пытаясь понять, что такого она могла в нем разглядеть, но быстро понимаю, что я, наверно, не объективна: Брандолини – мой заказчик, а поскольку я очень правильная в этих вопросах, то, видимо, не в состоянии посмотреть на него с другой точки зрения.

Внезапно за его спиной появляется Леонардо. Он снял со лба белую повязку, а вместо формы шеф-повара на нем его обычная мятая рубашка из белого льна. Якопо пожимает ему руку и от души поздравляет, похлопывая по плечу.

– Ну что, он нас заметил? – спрашивает Гайя, поворачиваясь к нему спиной прямо передо мной.

Я выглядываю из-за ее плеча, чтобы посмотреть, как Леонардо общается с графом и его гаремом.

– Да что-то не похоже.

– Может, пойдем тогда поздороваемся?

– Давай подождем, пока он освободится.

Гайя с нетерпением отпивает из бокала:

– Ты что, хочешь, чтобы эти две шушеры нам все испортили?!

– Ой, подожди, они их оставили и идут к нам, – шепчу я.

Леонардо подходит к нам раньше, чем Брандолини, здоровается сначала с Гайей – она поворачивается, изображая удивление (эта девушка действительно непостижима!), потом приближается ко мне и целует в обе щеки. Это у нас впервые, я ощущаю жесткость его рыжеватой щетины и легкое касание пальцев на бедре.

– Поздравляю, потрясающая представление! – говорю графу, пожимая его руку.

– Это все заслуга нашего великого шефа!

Брандолини с удовлетворенной улыбкой указывает на Леонардо, потом переводит внимание на Гайю, оглядывая ее с ног до головы.

Леонардо вмешивается.

– Это Гайя, наш PR, – говорит он, тем самым избавляя меня от необходимости новых представлений.

– Очень приятно, Якопо, – граф подает ей руку с легким поклоном.

– Мне тоже, – лучится Гайя.

– Значит, ты занимаешься связями с общественностью… – говорит Брандолини, изображая живейший интерес. Не могу понять, почему с Гаей он сразу же переходит на «ты», а ко мне до сих пор обращается на «вы».