Одна ночь (Одна ночь греха) - Брэдли Шелли. Страница 42

— Где Роллинз и Маккой? — спросил Марсден, игнорируя приветствие.

Эд сделал большой глоток и ответил:

— Без понятия.

Алистер выхватил бутылку из его рук и ударил ею по перилам. Посыпалось стекло, и острое горлышко опасно блеснуло в руках Марсдена. Ванда испуганно охнула, а Эд грязно выругался, когда Алистер схватил держателя ночлежки за одежду и приставил кусок стекла к его щеке.

— Разве эти два ублюдка стоят того, чтобы я искромсал твою морду как кусок мяса?

Грязный Эд побледнел и затряс головой:

— Они… они внутри. Только недавно пришли, чтобы немного поспать.

Марсден усмехнулся и зашел в дом. Некоторое время он оглядывался, пытаясь рассмотреть спящих в небольшой комнатенке. На столе горела одна свеча. Воздух в помещении был насыщен запахами дешевого виски и немытых тел. В противоположном углу он заметил Роллинза и Маккоя, которые спали на расстеленных прямо на полу одеялах. Марсден подошел и ткнул Роллинза под ребра носком сапога. Тот поднял голову и уставился на обидчика мутными глазами.

— Эй, — удивленно спросил Роллинз, — ты что здесь делаешь?

— То же самое я пришел спросить у тебя.

— Нам с Дики нужен был джин. Мы хотели только немного выпить и переночевать перед отъездом. Клянусь, нас никто не видел.

Глаза Алистера подозрительно смотрели на Роллинза.

— Вы разговаривали с человеком по имени Клейборн?

— Нет, — ответил тот, протирая глаза. — Мы вообще ни с кем не разговаривали, как ты нам велел.

— А я слышал совсем другое. Похоже, вы двое где-то похвастались, что ограбили богатого герцога.

— Это… это ложь! — воскликнул Роллинз. — Может быть, Ванда слышала, как мы говорили об этом с Дики. Но, клянусь всеми святыми, мы никому ничего не рассказывали.

— А Маккой? Он мог проболтаться?

Роллинз быстро взглянул на своего спящего товарища.

— Ты же знаешь Дики. Должно быть, этот дурак сболтнул что-то своему брату. Но больше никому, — торопливо добавил он.

Марсден ответил на эти слова вежливой улыбкой.

— Вам не повезло. Похоже, брат Маккоя любит поговорить. Как вам двоим не стыдно!

С этими словами он достал нож.

Люсьен сидел в своем кабинете и пытался читать газету. По утрам он всегда просматривал «Таймс», но сегодня никак не мог сосредоточиться. Его мысли постоянно возвращались к Серине.

Как могло случиться, что женщина, намеревавшаяся украсть у него его ребенка, возымела над ним такую власть? Он застонал, когда вспомнил, как она шептала его имя вчера ночью. Ее запах преследовал его, как наваждение. Он знал, что если еще раз попробует заняться с ней любовью, то целиком попадет под ее чары.

Он должен избегать ее. По крайней мере до тех пор, пока не научится наслаждаться ее телом, не теряя при этом головы.

Люсьен взглянул на часы. Начало десятого. Обычно к этому времени Серина уже заканчивала свой туалет. Почему она не вышла из спальни? Может быть, она заболела? Или снова сбежала?

Люсьен поднялся. Нужно проверить, все ли с ней в порядке. Конечно, у дверей стоят охранники, но лишняя предосторожность не повредит.

Когда он направлялся к выходу, в дверь постучал Холфорд. Лицо старого слуги было белее снега.

— Что случилось, Холфорд? — с тревогой спросил Клейборн.

— К вам… к вам пришли, милорд.

— В такой час? — нахмурился Люсьен. — Скажи Найлзу, пусть заходит.

Дворецкий в нерешительности остановился, явно не зная, что сказать.

Такое поведение еще больше встревожило Люсьена.

— В чем дело, Холфорд?

— Милорд, — сказал тот, дотрагиваясь до лица дрожащими пальцами. — Это не лорд Найлз. Бывшая леди Клейборн пришла к вам с визитом.

Глава 19

Равенна здесь? Это невозможно! Она же была в Италии вместе с лордом Уэйлендом.

Но, словно доказывая, что нет ничего невозможного, в дверях появилась его бывшая жена.

— Здравствуй Люсьен, — сказала она, соблазнительно улыбаясь своими сочными губами. — Не ожидал меня увидеть?

Холфорд вышел из кабинета и закрыл за собой дверь.

Люсьен молча смотрел на Равенну. Гнев и раздражение, которые он испытывал, не поддавались описанию. Как всегда, она выглядела великолепно. Ее красота была странной смесью земного и божественного. Розовое шелковое платье выгодно подчеркивало нежную матовость ее кожи и блеск иссиня-черных вьющихся волос. Раньше одного взгляда на нее было достаточно, чтобы желание вспыхнуло в нем с неодолимой силой. Но теперь он не чувствовал абсолютно ничего.

— С приездом, — приветствовал он ее коротким кивком.

Она нежно ему улыбнулась. Он слишком хорошо знал ее, чтобы верить этой нежности.

— Дорогой, мне следовало бы поучить тебя хорошим манерам. Твое приветствие далеко от совершенства.

— Почему ты здесь? — спросил он, игнорируя ее выпад.

Она рассмеялась и приблизилась к нему, покачивая бедрами.

— Почему я здесь? — переспросила она, надувая губки. — Какой глупый вопрос! Потому что я скучала по тебе. И не говори, что ты не скучал по мне.

— Разумеется, нет. Как, впрочем, и ты, — жестко сказал он. — Какого черта ты сюда заявилась?

— Люсьен, не нужно быть таким грубым, ведь ты…

— Я не хочу тебя видеть, — оборвал он ее. Равенна отступила на шаг, обиженная его словами.

— Ты не можешь так говорить. Ведь я твоя жена!

— Ты была моей женой, — поправил он. — Мы в разводе, который, как я помню, ты умоляла меня тебе дать.

Она легкомысленно взмахнула рукой.

— Это пустая формальность. Тогда я была глупым ребенком и не понимала, какую ужасную ошибку совершаю. Но теперь, дорогой, — сказала она, снова приближаясь к нему, — я вернулась домой.

Равенна прижалась к Люсьену. Ее полные груди высоко вздымались над вырезом платья. Люсьен взял ее за руку и отстранил от себя.

— Я больше не твой дорогой. Это не твой дом. И наш развод — не пустая формальность, а свершившийся факт.

— Я знаю, — сказала она, стыдливо опуская длинные ресницы. — Но я пришла просить у тебя прощения за мое…

— Не слишком ли поздно извиняться?

Люсьен увидел, как напряглось ее лицо. Она нервно сжимала руки в кулаки, пряча их в складках своей юбки. Ока явно чего-то хотела от него, и хотела отчаянно.

— Я пытаюсь сказать, что все еще люблю тебя. Я знаю, что вела себя ужасно, но теперь готова стать лучшей женой на свете.

Люсьен едва сдержался, чтобы не рассмеяться ей в лицо.

— Чьей-нибудь другой, возможно, но не моей. Единственное, что тебе всегда нравилось во мне, это деньги. Думаю, именно поэтому ты и пришла. Сколько тебе нужно?

Ее лицо приняло оскорбленное выражение.

— Какая вульгарность! — воскликнула она, в очередной раз восхищая Люсьена своими актерскими способностями. — Неужели ты думаешь, что я проделала такой длинный путь из Италии ради денег? Мне нужен ты. Я хочу, чтобы мы снова поженились.

— Равенна, это невозможно, — сказал Люсьен, скрещивая руки на груди. Ее визит уже начал ему надоедать, ситуация становилась неприятной. — Я уже женат.

Темные глаза Равенны смотрели на него со смешанным выражением ужаса и недоверия.

— Это невозможно! Ты же любишь меня!

— Тебе придется в это поверить, — сказал Люсьен, невольно наслаждаясь своей местью. — Это правда.

Равенна растерялась, но спустя мгновение ее глаза уже смотрели на него с вызовом.

— Если… если ты хочешь, чтобы наши отношения продолжались, скажем, неофициально, то я не возражаю. — Ее голос упал до чуть хрипловатого шепота. — Разве мы не можем продолжать наслаждаться друг другом?

— Мы сможем продолжать разговаривать только в том случае, если ты перестанешь мне лгать, — осадил он ее. — Если тебе не нужны деньги, тогда что? Я тебе не нужен.

Она сердито вздернула подбородок.

— Зачем ты так говоришь? Почему я не могу хотеть тебя?

Он рассмеялся, удивленный ее настойчивостью.

— Ты ненавидела меня с той самой минуты, как увидела. Ты бросила меня ради Уэйленда. Я для тебя не кто иной, как презренный калека, которого ты обманывала со всеми подряд. Так почему ты не в Италии? И что с моим любезным другом Уэйлендом?