Где-то там - Муравьев Константин Николаевич. Страница 23

Я уже собрался бежать, как и ранее советовал мне Рыкун, вспомнив его последнее напутствие…

«Почему это такая здравая мысль не пришла мне в голову раньше?» — удивленно подумал я.

… Но не успел. Змея сначала свернулась в некое подобие пружины, а потом, резко распрямившись, метнулась в мою сторону длинным и стремительным прыжком-полётом. При этом её раздвоенный хвост расправился и превратился в подобие крыльев, позволяющих змее парить над поверхностью.

Я сделал шаг в сторону от этого необычного и странного летящего на меня змея, плавно выхватил Клык на одном непрерывном и каком-то тягучем движении и в точно выверенный момент рубанул змею где-то позади головы, точно там, где почувствовал средоточие её жизни, в самое уязвимое место.

В этот момент окружающая жизнь нагнала меня, и я услышал щебет каких-то птиц, падение пролетевшего мимо меня тела и осознал, что те движения, совершённые мной, уложились всего в несколько долей секунды. И самое главное, я проделал всё это так быстро, на таком автомате и с таким точным расчётом, что сам себе поразился: «Не может такого быть». Но, посмотрев под ноги, сказал:

— Хотя — нет, может.

И тут ко мне пришла мысль выглянувшего из-за моей левой ноги Ленивца: «Хорошая еда». И он обошёл вокруг лежащей на коре змеюки.

Я тоже последовал его примеру и обошёл эту лесную рептилию. Правда, рептилия ли это, ещё оставалось под вопросом, летающих змей я, если честно, не видел. Большая и толстая при жизни, сейчас она представляла собой огромную распластавшуюся тряпку. Что меня очень заинтересовало, так это её шкура, на вид прочная и эластичная.

«Хорошо бы её снять и хоть как-то выделать. Много на что тогда можно будет использовать полученный материал. Да и с едой Ленивец прав. Вроде не чувствую того, что она для меня как-то опасна».

Обдумав всё таким образом, я пока оставил змею здесь и пошёл посмотреть на того осьминога.

Едва подойдя к нему, я заметил сильнейший энергетический фон тёмно-серого цвета, того же, что был и у тумана, наступавшего на меня. Исходил он от пластин, расположенных вокруг туловища этого небольшого монстра. Рассмотрев их получше, я понял, что они покрыты небольшими шипами, которые и создают этот фон.

Я насчитал девятнадцать пластин, правда, две из них были треснуты посередине, а одна полностью разбита в мелкую крошку. Свойства этих костяных штуковин были не очень понятны, но, сопоставив их с количеством бросков, сделанных мной у озера, я понял, что попадал именно в эти места и раздробленная пластина, скорее всего, последняя, та, в которую я запустил самый большой камень.

На что их можно использовать, я сразу не придумал, но про костяные доспехи когда-то слышал, и почему-то именно эта идея засела у меня в голове.

Больше с этого странного животного, или не животного, мне снимать ничего не хотелось. Было какое-то гадостное ощущение от мысли, что придётся прикасаться к нему. Но конкретно пластины никаких негативных чувств не вызывали, поэтому, переборов себя, я сел на корточки и стал аккуратно вырезать их из туши.

Потратив на это около часа, я сложил их одна на другую и понёс в сторону озерца. Подойдя к нему, я увидел, что из него пьёт воду какая-то большая птица, которая, заметив меня, подняла голову, встряхнулась, что-то проклокотала, расправила крылья и улетела, оставив на берегу достаточно большое, отливающее зеленью перо с лёгким голубым энергетическим фоном.

Я решил не мусорить около озера и спустился немного вниз по вытекающему из него ручью, вспомнив удобное место, как раз у найденного недавно порожка, и обосновался там. В этом месте была небольшая удобная заводь, в которую я и сгрузил все пластины, оставив их промываться под проточной водой.

Помывшись сам и постирав испачкавшуюся одежду, я натянул её влажную на себя и вспомнил, что ещё хотел заняться змеёй, и, тяжело вздохнув, потопал за ползуче-летучим лесным монстром.

— Зря только мылся. Сейчас опять весь измажусь, — бурчал я себе под нос, бредя за вторым своим охотничьим трофеем.

Ленивца я обнаружил тут же, он сидел у шипастой головы змеи. Увидев меня, он встал, подошёл ко мне и сообщил:

«Охранял еду. Никто не приходил».

«Молодец, — похвалил я его и подумал: — А чего он, собственно, мне помогает?»

«Ты как хозяин», — пришла ответная мысль.

«Кто твой хозяин?» — постарался выяснить я.

«Ты» — такой простой ответ и никакого понимания, почему это я.

Было у меня подозрение, что всё это, может, как-то связано с бывшим владельцем пояса, плаща и кинжала, и поэтому я спросил:

«Эти вещи принадлежали ему», — и последовательно указал на каждый предмет.

«Да».

Понятно, видимо, всё-таки это питомец того погибшего товарища, что оставил мне это наследство. Вот к нему добавился ещё и Ленивец.

Разобравшись с этой практически альтруистической помощью, я подхватил змею в том месте, где она начинала раздваиваться, и потащил в то же место, куда положил и пластины.

Дойдя до заводи, я оставил на берегу труп рептилии, который собирался распотрошить несколько позже, и оглядел пространство вокруг. К тому месту, где я стоял, стала подтягиваться различная мелкая живность, её хорошо было видно в энергетическом плане.

«Чувствуют, что здесь можно будет поживиться», — усмехнулся я.

Я не ощущал от них никакой опасности. Наоборот, ясно чувствовал их опасение и признание меня хозяином этой территории, и даже несколько большей, так как и соседних хищников я уже укокошил. И местный «люд» признал меня их владетелем.

Пока я раздумывал над этим, пришла мысль, что коль скоро это теперь моя земля, то и следить за ней придётся мне.

Вспомнив о той неаппетитной туше, оставшейся от осьминога, я понял, что от неё нужно избавляться: во-первых, она мне не нравится, а во-вторых, может привлечь внимание каких-нибудь специфических падальщиков, которые на неё позарятся, и ладно, если это будут мелкие и безобидные зверюшки. Но что-то в последнее время мне в это слабо верится. Видимо, в первые дни кто-то умный и могущественный дал мне некоторое время на небольшую адаптацию и привыкание, а теперь лимит везения закончился, и я начал знакомиться с истинными хозяевами этого леса.

Решив, что лишняя шумиха и известность мне ни к чему, я, вздохнув, уже в который раз направился в сторону лесной чащи. Дойдя до места, где лежали останки осьминога, я посмотрел на его громадную тушу и, решив, что вряд ли смогу дотянуть её до края ветки целой, несколькими точными ударами Клыка разделал на несколько частей. Что меня удивило, брезгливость отошла куда-то на второй план, и хотя раньше я разделкой туш никогда не занимался, но больно ловко это у меня получилось сейчас.

Отнеся своё умение к обретённой способности обращения с холодным оружием, я подхватил ближайший лежащий ко мне кусок туши и потянул его к той пропасти, что начиналась от края ветви, благо осьминог не успел доползти до неё всего метров двадцать. Так, по частям, я сбросил тушу в пропасть.

Сейчас, когда уже явно наступил день, внизу не было тумана и угадывалась то ли какая-то грязь, то ли болото. Правда, до него было относительно далеко.

«Может, спуститься потом вниз и поискать хозяина плаща? Ведь ясно чувствую направление, куда нужно идти. На месте его гибели может быть ещё что-то полезное. Правда, надо помнить, что там находится и тот, кто его убил».

Сделав себе такую заметочку на память, пока решил заняться текущими делам. Их и так было море.

Я вспомнил, что не собрал до сих пор так выручившие меня камни, и опять отправился в направлении озера. Там я стал оглядывать поляну, усилив свою способность видеть энергии. Это дало мне возможность достаточно быстро обнаружить все девятнадцать камешков.

Собрав снаряды, я, к своему сожалению, убедился, что свечение многих из них значительно ослабло, но их мощности ещё на один-два броска должно хватить. Я сложил их обратно в карман куртки и посмотрел на чистую, привлекательную и такую манящую водную гладь озера.