Небо-воздух (СИ) - Патрикова Татьяна "Небо В Глазах Ангела". Страница 26

      - Вот как? - выгнул брови Валентин, поглаживая его по спине.

      - Да, - очень серьезно кивнул Руфус и тут же оказался опрокинут на ковер, а Валентин навис над ним, сжимая тонкие руки в области запястий.

      - Вал! - запротестовал кок, но замер, натолкнувшись на более, чем серьезный взгляд серых глаз священника.

      - Что вы делаете, скажи мне. - Тихо, но твердо потребовал тот, Руфус сглотнул, зажмурился и прошептал.

      - Я могу... показать, если хочешь.

      - Не хочу. - Отрезал Валентин и вверг малыша в состояние близкое к панике. - Лучше я, а ты мне потом скажешь, дошли вы до такого или еще нет. - Промурлыкал он и совсем невесомо прикоснулся губами к губам кока.

      Тот вздрогнул, а через секунду сам метнулся в это легчайшее прикосновение, пытаясь сделать его более ощутимым. Валентин тихо рассмеялся ему на ухо, и вместо того, чтобы стянуть уже расстегнутую курточку, сразу же принялся за брюки.

      Руфус и сообразить не успел, как остался без них. Неосознанно попытался прикрыться руками, но Валентин отстранил их с мечтательной, мягкой улыбкой. Лизнул малыша в подбородок, вызвав тихий, сдавленный вздох, прижал руку к бокам, не позволяя вырваться и поцеловал тазовую косточку. Руфус вскрикнул.

      - Тише, - проворковал Валентин, подтянулся выше, снова заглянул в испуганное лицо маленького кока, и решил, что торопиться, хоть и хочется, но не стоит. - Не бойся, мой хороший, - прижав его к груди, прошептал он. Руфус неуверенно обнял его в ответ. И Валентин принялся увещевать более настойчиво. - Это будет очень приятно, обещаю. Не бойся.

      - Я... я ни с кем, кроме Сима... ни с кем, так близко... - забормотал тот, отчаянно вжимаясь в него.

      - Значит, до этого вы уже дошли, - улыбнулся ему в волосы Валентин. - А дальше?

      - А что дальше? - замерев на секунду, уточнил Руфус.

      - Дальше ручек и губ играть пробовали?

      - Как это? - все еще не понимая, уточнил Руфус и даже отстранился, чтобы заглянуть Валу в глаза.

      Валентин всегда презирал какие-либо комплексы, поэтому, устав подбирать слова, спросил открытым текстом.

      - С проникновением уже пробовали?

      - Каким проникновением? - по-настоящему заволновался маленький кок, - Я... я же не девочка, и Сим тоже, и вообще, это бы только у Вилки с Кешей получилось, она же у нас девчонка, как оказалось.

      - О! - многозначительно протянул Валентин, с трудом сдерживая смех, снова опрокинул его на ковер и опустился сверху. - А ты думаешь, что этим можно заниматься только с девушками?

      - Слушай, - возмущенно засопел Руфус, забыв о смущении и о том, что уже наполовину обнажен. - Может, мы и маленькие еще, может и деревенщины и образование, в отличии от некоторых, у нас никакое, но откуда дети берутся и как делаются мы в курсе!

      - Зато какая завидная тяга к самообразованию, - прокомментировал Вал с улыбкой и, чуть сместившись, чтобы было удобно, накрыл ладонью пах мальчишки.

      Руфус вскрикнул, но Валентин легко заглушил его поцелуем. Пальцы сжались, ладонь пришла в неторопливое, но настойчивое движение и уже через несколько мгновений, когда мужчина все же дал ему возможность вздохнуть, маленький кок заскулил, заметался. Согнул ноги в коленях, прижимая их к себе и бесстыдно открываясь перед ним. Валентин все так же улыбался, ловя губами его тихие стоны, а потом убрал руку, и малыш захныкал. Потянулся закончить начатое сам, но священник настойчиво отстранил его. Спустился ниже, обхватил губами, сжал, хотел вобрать в рот еще глубже, но не успел. Руфус выгнулся, вскинул бедра и тихо, гортанно, совсем не по-человечески зарычал в потолок. Валентин проглотил, облизал губы и подтянулся, опустившись на подушку рядом с мальчишкой, впавшим в прострацию. Тот очень долго приходил в себя.

      Валентин лежал рядом, дышал ровно, улыбался, и выводил на впалом животике малыша замысловатые круги, наконец расстегнув и рубашку. Он бы предпочел и вовсе её с него снять, ведь в комнате было очень даже тепло, но не хотел пока его беспокоить. Руфус задышал ровнее и медленно повернул голову в его сторону.

      - Ты... - выдохнул тихо и сипло, но поправился. - Это... слишком ярко для меня.

      - Ничего, - самодовольно улыбнулся Валентин, - Привыкнешь.

      Перекатился на бок и притянул его к себе спиной. Руфус вжался в него весь от затылка до коленок, блаженно вздохнул и тихо прошептал.

      - А можно, я завтра для тебя сделаю это, сейчас мне уже ничего не хочется? Можно?

      - Можно. Только завтра мы с тобой еще поговорим о твоем друге и о вас двоих, согласен?

      - Угу, - сонно пробормотал маленький кок, засыпая с блаженной улыбкой.

      Валентин же задумался. Он всегда себя считал человеком широких взглядов. Но мысль, пришедшая ему в голову была не сколько необычной, сколько дерзкой, но просто невероятно соблазнительной своей неприличностью и в тоже время привлекательностью. В конечном итоге, раньше в любви и постели ему всегда чего-то не хватало, и даже если поначалу все было хорошо, то все равно в какой-то момент появлялась неудовлетворенность. Он терпеть не мог этот извечный выбор - либо неистовство, либо нежность. Он никак не мог получить от одного любовникЮ и то, и другое. Потому что одни изначально были дерзкими и горячими, загораясь, словно фитиль пушки, и отдаваясь так, что потом долго приходилось залечивать разодранную в лохмотья спину, другие же, напротив, были трогательны, нежны и, не смотря на все откровенные безумства в постели, невинны. Но совместить и то и другое в одном человеке не мог никто, даже Рогатый бог. Но, познакомившись поближе с Руфусом, в голову Вала закралась одна простая мысль, а зачем, собственно, совмещать?

      С этой мыслью он и уснул. С ней же и проснулся на утро. Обнаружил, что мирно спит себе на спине, не глядя пошарил рукой рядом с собой, Руфуса не обнаружил. Расстроился, что греха таить, и открыл глаза. Хотел уже отправиться на поиски мальчишки, но обнаружил у себя на груди весьма любопытным элемент. Распластав во все стороны трогательные, нежно розовые лапки, на нем, брюхом книзу, блаженно дрых белоснежный мышь довольно крупных размеров. Сопел и попискивал во сне, шевеля тонкими усиками на остренькой мордочке с таким же как лапки розовым носом.

      Открытие было неожиданным. Ну, еще бы! Элемент-раздражитель из нежелательного и неприятного, быстренько перекочевал в любопытный и требующий отдельного изучения. Погладив спящего мыша по спинке, Валентин решил по-быстрому, пока никто не видит, проверить одну свою только что возникшую в голове теорию.

      - Руф, солнце мое, вставать пора, - проворковал он и был одарен тихим, писклявым голосочком.

      - Ну, еще чуточку.

      Говорил мышь. Все вставало на свои места. Вот абсолютно все. Даже та давняя воздухоплавательная колоша с гордым наименованием "Чайка" и участок воздушного моря, на карте которого не значилось никаких островов. И то, что мальчишки не решались заводить близкие знакомства с кем-либо, кроме друг друга. Им, действительно, нельзя было учиться с кем-то еще, ведь трансформация могла проявиться в любой, даже самый неподходящий момент.

      - А завтрак для всех ты когда готовить собираешься, солнце? - полюбопытствовал Вал нарочито невинным голосом.

      - Да-да, уже встаю, - откликнулся сонный мышонок, собрал лапки в кучку, неосознанно впиваясь маленькими коготками в тонкий шелк безрукавки священника, выгнул спинку, выпростал вперед левую переднюю лапу и назад правую, и душераздирающе сладко зевнул, продемонстрировав две пары острых резцов, два сверху, два снизу. Закрыл пасть и открыл зеленые, как травка, но что примечательно, узнаваемые глаза.

      Если бы мыши умели улыбаться, наверное, то, как юный Руфус Сидоренко дернул розовенким мушиным носиком, совсем немного обнажив верхние резцы, можно было расценить как улыбку. По крайней мере Валентин определил для себя это движение именно так. Снова протянул руку, провел пальцами по мохнатой, снежной белой спинке. И полюбопытствовал, прекрасно понимая, что малыш еще не осознал, что обратился во сне.