Я останусь верен тебе (СИ) - "Cnyazhna". Страница 6

Вот и все. Все гениальное просто.

- Я не подлый, Майкл, - хитро улыбнулся Альфред. - Я просто сообразительный человек, который хотел вернуть своего сына в семью.

Омега слабо усмехнулся, присаживаясь в кресло. В полутьме лицо сорокапятилетнего человека словно омоложалось. Пропадали морщины, и глаза блестели сильнее, источая яркий огонь жизни.

- А ведь эти двое действительно были чем-то большим, чем любовниками... - внезапно проговорил Майкл, в задумчивости подперев руку кулаком. - Джон так вдохновленно рассказывал мне о запахе этого омеги...

Альфа его оборвал:

- Любой омега хорошо пахнет... если покупает хорошие духи, - фыркнул он, присаживаясь на кушетку. - Тебе ли, Майкл, мне рассказывать о иллюзии термина "пара"? Нам ли не знать, что этот термин полностью абстрактен?

Омега на другом конце кабинета безразлично пожал плечами...

_________________

*Кажется, читатели уже наизусть заучили мою вечную просьбу в конце главы...*

Порознь.

Вину предков искупают потомки. /Курций/

Его звали Дориан. Ему было сорок шесть, и он жил в родном городе Рауля, работал грузчиком-перевозчиком, и приехал сюда за очередным заказом. На редкость он оказался добрым, отзывчивым человеком и даже согласился отвезти Рауля до своего города бесплатно, при условии, что тот больше не захочет покончить с собой.

Рауль согласился.

С тех пор прошло четыре месяца. Молодой омега уже успел вселиться в свою родную квартирку на самой окраине города, завести работу - пусть с невысокой заработной платой, но все же - продавца в магазине, а затем еще одну - уборщика в довольно большой торговой фирме. Рауль не был идиотом в этом плане. Он знал, что сейчас, пока еще есть время, нужно было заработать как можно больше денег. Потому что следующие два года работать с маленьким ребенком на руках будет невозможно.

Ребенком... это маленькое солнышко, день ото дня согревающее его душу, тихо спало у него под сердцем уже четыре месяца. За это время он порядком подрос и недавно даже начал шевелиться, словно напоминая о своем скором рождении.

Мое маленькое солнышко... Кроме тебя у меня никого не осталось. Совсем, совсем никого.

В семь лет умер мой младший папа, не выдержав издевательств старшего. Старший отец очень много пил и избивал нас с папой. Не знаю, да и не хочу знать, что однажды его сломало, но на протяжении всей моей жизни я могу вспомнить своего отца-альфу только бухим с бутылкой водки под боком. В девять лет, окончательно уйдя в запой, отец сдал меня в приют, а еще через полтора года его нашли мертвым в своей квартире. Алкоголь все-таки его добил...

В двадцать меня оставили четверо друзей из приюта. Напившись, они угнали дорогую машину какого-то чиновника, и, убегая от погони, попали в ужасную автокатастрофу, угодив под фургон.

В двадцать три ушел в воспоминания Джон... но он, в отличии от остальных, сделал мне подарок на прощание. И этим подарком оказался ты.

И знаешь, мой милый? - я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты был счастлив. Вина, которую я ощущаю перед тобой, по-прежнему остается неизмеримой. Я никогда, никогда не смогу простить себя за то, что чуть не лишил тебя жизни. Но я обещаю, что сделаю все, чтобы искупить свою вину. Я подарю тебе хорошую жизнь, мой маленький.

Пусть даже я практически ни на что не способен.

Так что сейчас потерпи, мой малыш. Ведь я постоянно ношусь по городу, жадничая денег на метро, таскаю тяжелые ведра с водой по тридцати шести этажному зданию фирмы, где работаю, мало сплю по ночам, продавая выпивку в небольшом ларьке на перекрестке... Извини, малыш, что не даю тебе отдохнуть в животике. Но я обещаю, что когда ты родишься, нам будет хорошо вдвоем.

Тебе будет хорошо. А я буду радоваться твоему счастью.

- ... Так, пиво... Ага, то. Так, ну дай еще покрепче чего... Это что, крепкое по-твоему?! Даже от лимонада сильнее прет, чем от этой херни, которую ты держишь в руках! Так... Ну и жвачку, вон ту! - молодой подросток лет четырнадцати показал пальцем на витрину. - Нет!! Нет, не то! Левее, еще левее. Да нет же, блять! Да, да вот эту.

Прикусив губу, Рауль положил на прилавок зеленую пластинку.

- Четыре доллара двадцать центов.

- А чего так дорого?!

Рауль скупо пожал плечами. Пацан, хмыкнув, выкинул деньги на прилавок и, взяв пакет с покупками, вышел из магазина.

Первый месяц Рауль наотрез отказывался продавать выпивку детям младше двадцати. За это его практически уволили, отказались выдать зарплату, а директор магазина доходчиво ему втер, что когда ты стоишь за прилавком - твое дело продавать, ни больше, ни меньше. Теперь Рауль просто молчал и продавал. Однако и расхваливать спиртное, как "посоветовал" ему директор, не собирался.

На второй месяц пришло безразличие, сопряженное с частичкой презрения. Он смотрел на этих подростков, строящих из себя незнамо кого, и тихо повторял себе, что его сын никогда не станет таким.

Его сын будет очень сильным и добрым человеком. Иначе никак.

Поверь, Джон... наш сын будет хорошим человеком. Я воспитаю его так, чтобы ты мог гордиться им.

Джон...

Знай, Джон, пусть ты даже и не слышишь меня сейчас: я все равно останусь верен тебе. Не смотря ни на что и ни на кого. Потому-что я люблю тебя. Потому что для меня нет, и не будет существовать альфы, кроме тебя.

Часы отбили без пяти шесть, когда в маленький магазинчик забежал Джек. Это был веселый малый с светящимися энергией глазами и хвостиком светлых волос. Можно сказать, единственный оставшийся у Рауля друг с приюта, который и помог ему устроиться на эту работу.

- Привет скучающим у стойки! - разнеслось по маленькому помещению. - Забираю у тебя эту почетную должность.

Рауль, как всегда, промолчал, слабо улыбнувшись. Поймав на себе взгляд товарища, Джек как-то съежился, пряча глаза, и нелепо проговорил что-то наподобие: "Мне так жаль...".

Странная реакция других людей на его взгляд уже практически вошла в привычку.

Рука коснулась живота. Как думаешь, малыш, почему все так реагируют на нас с тобой? Папа как-то неправильно себя ведет? Или это из-за того, что папа мало разговаривает с окружающими?

В любом случае не стоило рассуждать об этом сейчас.

Молодой омега второпях покинул ларек. Ровно в семь ему нужно было быть в торговой фирме.

* * *

- Мой дорогой, ну зачем же ты повел себя с ним так строго? - раздосадовано спросил Майкл, с грустью смотря на своего сына. - Николас был очень важен для нас: на его изящной шкурке висело восемь процентов акций.

Джон дернул плечом. Да, наверное, он все-таки погорячился. Однако вспоминать, как он намылил эту смазливую рожу своего муженька, было приятно чертовски.