Босячка (СИ) - Рул Анастасия. Страница 15

Впрочем, для меня тьма квартала богемы была привычной. Я выросла здесь, и этим все сказано. И меня никто не трогал: в свое время я отвоевала право жить под мостом, расположенному между двумя кварталами. Не скажу, что кого-то убивала, но многие из тех, кто решался поднять руку на меня, вскоре сильно пожалели об этом. Помнится, были использованы обычные методы: облив помоями, атака грызунами на обидчика, кусание за руки, пинание в область паха, удары в глаз, подножки, пауки в еде, слабительное в эле, гнилые овощи в лоб, внезапное облысение. Закончилось все тем, что при виде меня местные богемщики быстро разбегались, поминая Бездну.

Эх, воспоминания! Улыбаясь чуть ли не до ушей, я спустилась вниз, под мост, крича:

— Галыга, старый пройдоха, встречай гостей! И резко остановилась. Галыги не было. Это в два часа ночи-то? Мало того, старые тряпки, раньше аккуратно сложенные стопочкой, были разбросаны во все стороны. Картонные коробки — стулья, зацепившись за камыши, плавали в речной воде. Камни, на которых стояла доска-стол, выворочены со своих мест. Железные, почерневшие от гари кружки валялись на земле, перегнутые пополам чьей-то сильной рукой. Но больше всего меня шокировала бутылка вина, которую старик купил специально для моих «поминок» — она валялась на берегу, разбитая на мелкие осколки. Моя улыбка сползла с губ, и я осторожно подошла к разбитой бутылке: красная, ароматная жидкость почти впиталась в землю, мелкими капельками блестя на камнях под нежным светом луны. Я еще раз оглядела разгром нашего «дома» и рванула на противоположный берег реки через мост. Пройдя знакомыми тропками между покосившимися домами, я затормозила возле разрушенной статуи одного из Богов, выкинутой из парка элитного района за свое несоответствие канонам красоты. Засунув пальцы в рот, я оглушительно свистнула, сосчитала до трех, еще раз свистнула, и замерла в ожидании.

— Шило? — послышалось, наконец, из-за угла.

— Я. Слышь, Борзой, ты моего деда не видел? Нет его на месте. Раздалось шмыганье носом и задумчивое сопение моего старого знакомого — бывшего коллеги по ремеслу. Сузив глаза, я тихо прошипела:

— Чо за молчание, Борзой? Друзей забываем, а? Короткая память, так может, освежить? Ты как? Соскучился по выгребной яме?

— Да все путем, Шило. Я видел, как старика тащат два наемника в кабак «Душа орка». Я ваще тут не причем! Честно!

— Доперло до меня. Борзой. Свободен.

— Эй, Шило…

— Чо?

— Душа старика еле держалась в теле, ты бы ускорилась.

— Так чо тупишь? Вали отсюда. Должок верну. Позже, не сейчас.

— Понял, не орк. Чуть стукнули камешки под ногами Борзого, и тот исчез. А я рысью понеслась в названный кабак, стоящий на берегу реки со стороны рабочего квартала. Ничем не примечательное, хлипкое строение, с облезлой вывеской, на которой был изображен нелепый призрак орка в фартуке, было самым последним домом на улице. Уже на подходе я услышала пьяные вопли, звон бутылок, топот танцующих ног. Кабак пользовался популярностью тем, что там было дешевое орочье пойло, именуемое фугой. Я распахнула двери, и, привыкнув к дыму от сигар, прошла внутрь. В кабаке уруку негде было упасть — народ сидел и за столами, и под столами, и на столах. Стойкий запах фуги ударил в нос, и я закашлялась, отходя в сторону. Пару минут стояла, пытаясь отдышаться, и только потом начала разглядывать гуляющих горожан. Пять орков, включая самого хозяина, два кузнеца, торговцы с ближайшего рынка количеством в десять штук, три вампира в самом углу. Гулящие девки, три хмурых гнома, и три наемника с мечами, прислоненными к столу. Так, стоп. Наемники?

Я продралась поближе к столу, где сидела веселая троица, распивающая фугу. Мое внимание привлекли две укрытые плащом фигуры, что полулежали на столе, не шевелясь. Я прислушалась.

— Я те говорю! Дафары это! Самые настоящие! Я сам видел, как пацан вечером прилетел на черных крыльях к городу! Чтоб мне в Бездну провалиться! — разгорячено говорил один из наемников, половину лица которого уродовала коричнево-багровая, гигантская родинка.

— Да ладно, ладно! Ну, пацан, может и дафар. А старик под мостом? Он же дряхлый, как сама смерть! — возражал ему другой, с давно небритым подбородком и шикарными кудряшками на голове.

Я насторожилась: они говорили про моего деда. Так один из тех, кто под плащом, Галыга? При чем тут дафары?

— Про него мне рассказал один темный маг, который задолжал мне за работу. Он уверял, что этот дряхлый старик — чистокровный дафар!

— И ты поверил ему? — ухмыльнулся третий, до сих пор молчавший, с пышными, лихими усами над верхней губой. — А где доказательства?

— Да не мог он соврать! Знает, что у меня разговор короткий! Чуть что — мечом на две половинки. И все — тю-тю! Нет мага!

— Да кто купит такой товар? Ладно, за парня мы получим 20 золотых, а за этого старого хрыча? Черного Бога не проведешь! Этот пират зуб съел на работорговле, сразу поймет, что мы его пытаемся надуть, — снова возразил ему лохматый.

— С ним шутки плохи, — покивал головой усатый. — Вздернет на рее да выкинет трупик в море. Потом ищи-свищи ветра в море! На корм рыбам пойдешь.

— Да поверит он. Если что, скажем, какой маг дал наводку, — отмахнулся от предупреждений своих напарников помеченный родинкой. — На рассвете Черный Бог отплывает к Предельным Горам, мы как раз успеем скинуть ему товар. За дафаров он много даст, надолго хватит. Я стиснула кулаки: работорговцы! В Галде рабство запрещено, но в северных странах, далеких от центра, оно до сих пор процветает. Это мой-то старик дафар?

Господа, я лично видела дафаров, и стопроцентно могу сказать: он такой же дафар, как я — наследная принцесса! Ошибочка вышла. Ну, вы жестко поплатитесь за то, что подняли руку на Галыгу! Я с трудом подавила ярость, благоразумно решив, что отбивать деда лучше на улице, а не в шумном кабаке. Здесь и так драки вспыхивают по пустякам, как сухая солома в огне. Только я подумала об этом, как над моей головой пролетела пустая бутылка, и раздался вопль:

— Дави его, гада! Пусть за свои слова отвечает! Я — лучший кузнец Галда, а он — слабак! Даже молот в руке удержать не может!

— Ах, ты… — ответил руганью второй кузнец, который до этого тихо-смирно пил из кружки фугу со своим приятелем. Я поспешно пригнулась, и меланхолично наблюдала, как надо мной стремительно увеличивается количество летающей посуды. Загремели отодвигаемые лавки, загрохотали опрокидываемые столы, и народ радостно начал махать кулаками. Все, кто мирно сидел, приняли активное участие в общей драке. Орки повынимали свои дубинки, вампиры выпустили клыки, гномы достали секиры, кузнецы — железные подковы, торговцы — припрятанные бутыли с взрывной жидкостью. В ход пошло все, вплоть до спящей у камина тишши. Когда и та пролетела надо мной, отчаянно вопя, я решительно двинулась к трем вскочившим с места наемникам. Но выкрасть под шумок деда мне не удалось. Наемники, к моему глубокому разочарованию, не стали вступать в драку. Двое из них легко подняли бессознательные фигуры в плащах, перекинули их через плечи, и двинулись к выходу. Не будь я так зла на них за то, что они украли деда и разрушили наш «дом», я бы восхитилась тем, как они пробирались к выходу. Все, кто вставал на их пути, просто отлетали в сторону, и как-то само собой получилось, что дорогу им освободили. Мне же пришлось ползком по полу пробираться к выходу, иначе я рисковала остаться без головы. Тяжело отдуваясь, я, наконец, доползла до выхода, но, выскочив наружу, я никого не увидела. Наемники убежали далеко вперед.

— … — сказал я, и обернулась назад. — Это все ты виноват! Да чтоб у тебя крышу снесло! И махнула рукой в сторону злосчастного кабака. Эффект был неожиданным. Нет, крышу не снесло, как я того пожелала. Вместе с обалдевшими стражниками, которые к тому времени подбежали к бушующему кабаку, я наблюдала, как у того вырастают… птичьи ноги! Строение заскрипело, накренилось, и оторвалось от земли: ноги старательно отряхивали землю с себя. Раскрыв рот, я наблюдала, как оживший кабак делает разминку: то приседает, то задирает ноги вверх. В процессе этого из него высыпались наружу все, кто там был. Последним вылетел гном, а хозяин орк с изумлением проводил того взглядом, вцепившись в дверной проем. Кабак, последний раз присев, вдруг сделал один шаг… Второй… И птичьи ноги с радостью вылеченного калеки рванули с места. Я застыла столбом, а мимо меня… Сначала проскакал кабак, сияя сине-зеленым лицом хозяина-орка, уцепившегося за порог. Следом за ним в полном восторге промчались те, кто недавно в нем гулял. И замыкал цепочку отряд стражников, которые до последнего не могли решить: глюк это или убегающий преступник. Видимо, решили, что последние, потому как лица их посуровели, а в руках замелькали дубинки. Минут пять я ошарашено стояла, глядя на оседающую пыль вдали, и только потом вспомнила, чего я вообще здесь делаю. Наемников-то давно уже и след простыл, как и моего деда.