В когтях тигра - Одувалова Анна Сергеевна. Страница 16

Ком Хен остановил меня в коридоре.

— Анжелика, — произнес он так тихо, что я еле услышала, — не поймите мои слова превратно, но мне бы не хотелось, чтобы вы сейчас ехали домой… вы замерзли. — Речь стала более громкой и непривычно торопливой, словно он переживал, что я пойму неправильно или сбегу, не дослушав. — Свитер до сих пор влажный… вы едва держитесь на ногах. Отдохните хотя бы несколько часов, а потом, если захотите, я отвезу вас домой.

— Не волнуйтесь. — Я постаралась через силу улыбнуться. — У меня и в мыслях нет, что вы будете ко мне приставать. Я младше вас на тысячу лет…

Я имела в виду, что взрослому состоявшемуся мужчине по определению не может быть интересна лохматая испуганная девчонка в недорогом растянутом свитере. Но глаза Ком Хена вновь стали чернильными, хотя выражение лица и не изменилось. Из чего я сделала закономерный вывод, что меня снова поняли неправильно. Пришлось срочно менять тему и исправляться.

— А это не будет обременительно?

Во мне проснулось хорошее воспитание и скромность. «Интересно, где они были раньше?»

— Я переживу, — отозвался он, и стало совсем неловко, но демонстративно уйти я не смогла — была слишком слаба.

— К тому же, — отозвался молодой человек, — мне хочется еще проверить одну вещь, но это не сейчас. Вы должны быть отдохнувшей.

— Это страшно?

— Нет. Мне нужно понять, какая у вас связь с артефактом и есть ли она вообще.

— Я не хочу быть связанной с артефактом. Зачем?

— Затем, что артефакт — это сложная и мощная вещь. Она либо защищает владельца, либо в конечном счете убивает. Нам нужно сделать так, чтобы пинё вас защищали.

ГЛАВА 6

После того как я согласилась на предложение Ком Хена и поняла, что не нужно никуда идти, силы покинули меня окончательно. Даже в комнату вернулась с трудом. Колени дрожали, а голова кружилась от накатившей слабости. У дверного проема меня мотнуло, и преподавателю пришлось поддержать под локоть. Так плохо мне не было никогда, причем это касалось и физического и душевного состояния.

Он смотрел на меня со смесью жалости и недовольства. Было понятно, что я ему тут не нужна, но и вышвырнуть на улицу не позволял какой-то внутренний кодекс. Мне стало до ужаса жалко себя, неловко из-за создавшейся ситуации и того, что не смогла, как любая порядочная девушка, отказаться и доползти до собственного дома, чтобы завалиться спать на любимый диван. В конце концов, мама меня в детстве учила не навязываться, но она ничего не говорила про ситуации, когда гордость и внутреннее самоуважение могут привести к смерти.

Ком Хен усадил меня на диван и критически осмотрел, поджав губы. Между темных бровей пролегла складка.

— Я сейчас дам вам свою майку, вы переоденетесь и немного поспите, — скомандовал он, а потом, словно спохватившись, уточнил: — Хорошо? Я даже повторю ваш подвиг и уступлю свою кровать. А когда вы отдохнете, мы подумаем, что делать дальше.

Я устало кивнула. Сил спорить все равно не было, да и не имелось у меня ни одной дельной мысли. Только сплошная каша в голове.

Ком Хен принес обычную серую хлопчатобумажную футболку. Я сомневалась, что смогу добраться до ванной и самостоятельно переодеться. Сначала сидела на диване и несчастно смотрела на молодого человека. Но потом он сделал шаг навстречу, видимо намереваясь помочь, и я, осознав это, все же нашла силы и, суетливо подскочив, сбежала. Мне и так было стыдно и неудобно от осознания того, что усложняю кому-то жизнь. Не хватало еще, чтобы Ком Хен меня стал переодевать, словно маленького ребенка. Нет уж! И так выгляжу слишком беспомощно и глупо.

Майка была удобная, мягкая и пахла свежестью и цитрусовым ополаскивателем для белья. Только уж очень короткая, даже до середины бедра не доходила, поэтому я решила пока не снимать влажные и грязные джинны. Посчитала, что расхаживать перед Ком Хеном с голым задом неприлично.

Мужчина ждал меня в гостиной.

— Пойдемте, я покажу вам спальню? — предложил он. Я, смущаясь, кивнула и послушно пошла за Ком Хеном к межкомнатной двери, отделанной под серебристый дуб.

Я оказалась права. Спальня преподавателя, как и ванная комната, отличалась от выдержанных в пастельных тонах интерьеров коридора и столовой. Здесь все было построено на контрастах. Ламинат цвета венге на полу, белые стены. Зеркальный потолок, который меня смутил, и я сразу же опустила глаза, предпочитая не думать, зачем он нужен. На окнах серые жалюзи с черным рисунком, а в центре огромная кровать под мягким пледом мышиного цвета, который сейчас небрежно откинут в сторону. Постельное белье было атласным, черным и очень сексуальным. Щеки вспыхнули, а во рту внезапно пересохло.

Вот о чем он думал, когда приглашал меня сюда? Снова стало неловко, и я даже обрадовалась, что Ком Хен решил не провожать меня до кровати, тактично прикрыв дверь снаружи. Правильная мысль. Иначе вряд ли бы получилось избежать неловкого момента. Мне и сейчас было не по себе. До этого дня я не спала ни в кровати взрослого сексуального мужчины, ни в кровати преподавателя. Более того, еще день назад я не могла себе даже представить ни то ни другое. И уж тем более все вместе.

Я медленно подошла к окну и дрожащими руками закрыла жалюзи. В комнате стало пасмурно. Цвета померкли, растворившись в сером сумраке. С одной стороны, спать с приглушенным светом комфортнее, а с другой… мне снова стало страшно. Я вспомнила, что сюда могут прокрасться вонгви и закрытое окно им не помеха. А если Ком Хен не услышит? А если они захотят убить меня во сне и только после этого пойдут искать шпильки?

Голос разума подсказывал, что вонгви сегодня вряд ли придут. Им, как и напугавшему меня корейцу, нужны пинё, а пинё у меня с собой нет. Я обещала принести их завтра, а значит, сегодня нахожусь в относительной безопасности. Но все равно успокоиться было сложно, несмотря на всю разумность доводов.

Я забралась с ногами на кровать, закуталась с головой мягким и очень уютным пледом и попыталась задремать. В результате даже не поняла, когда заснула. Сон подкрался незаметно, смешивая реальность и вымысел, запутывая, уводя в кошмар так искусно, что появление вонгви стало для меня совершенно реальным. Они подкрадывались медленно со стороны окна, и их похожие на сладкую вату тела подрагивали, словно огромное пламя свечи. С оскаленных клыков капала ядовитая слюна, а руки-щупальца пытались стащить плед. Я заорала так, что, наверное, переполошила всех соседей и подскочила на кровати, проворно пытаясь отползти назад, к высокой, отделанной кожей спинке. Сон как рукой сняло.

Ком Хен влетел в комнату буквально через секунду, едва не выбив дверь, и укоризненно посмотрел на меня, когда понял, что опасности нет. А я, закусив губу, уставилась на него, пытаясь прикрыть голые ноги откинутым в панике пледом.

Еще не совсем стемнело, и в полумраке было хорошо видно поджарую высокую фигуру и сосредоточенное лицо. Темные волосы упали на глаза, руки сжаты в кулаки, видимо, мужчина был настроен сражаться. В сумерках белая майка выделялась единственным более или менее ярким пятном, и я невольно смотрела на широкие плечи, узкую талию и хорошо развитые мышцы груди. Он действительно начинал меня привлекать, хотя я и понимала, что это неправильно, но игнорировать мужественность и внутреннюю силу, которая пронизывала все пространство рядом с ним, не могла. Как и делать вид, будто не замечаю, насколько он красив. В нем все было слишком. Слишком интересное лицо, слишком хорошая фигура, слишком безупречное поведение и тайна — я начала понимать, почему наши девы от него без ума, но сама не хотела присоединяться к восторженному курятнику. Это было глупо и бессмысленно.

— Простите… — пробормотала я, сглотнув, и подтянула плед еще выше, к подбородку. Но даже так чувствовала себя обнаженной под его внимательным взглядом. — Просто приснился кошмар. Я постараюсь больше не кричать. Правда-правда!

Меня снова била крупная дрожь, и из глаз текли слезы, а зубы стучали. Все же вонгви из сна были слишком реалистичны.