Хренодерский переполох - Андрианова Татьяна. Страница 58

«Дожили, — с тоской подумал вожак двуипостасных. — В собственном лесу все кому не лень наезжают».

Делать нечего. Олек оскалил не менее опасный набор клыков и приготовился к драке. О позорном отступлении не было и речи. Титул вожака стаи завоевывался раз и навсегда и передавался более достойному только после кончины. Новый вожак становился таковым только после смерти предыдущего. Так было всегда.

Некоторое время пара зверей с горловым рычанием, способным заставить отступить медведя, кружила по поляне. Они принюхивались друг к другу, примерялись, оценивали силу противника и возможные уязвимые места. Таковых было немного. Оба крупные, величиной с годовалого бычка, зубастые, закаленные в многочисленных схватках. Единственным уязвимым местом являлось горло, но нежить — она нежить и есть, ей вполне по силам не дышать несколько минут и прихватить с собой на тот свет заодно и противника. Охотникам на нежить проще, им можно расстрелять оборотня из арбалета серебряными болтами или стрелами со взрывающимися наконечниками. И в том и в другом случае оборотень получал не совместимые с жизнью травмы на расстоянии и околевал раньше, чем успевал добраться до убийцы. Еще вервольфа можно разрубить на части, но это опасно, потому что с первого удара обездвижить зверя изловчится не каждый.

Вервольфы дружно, словно всю жизнь репетировали именно этот момент, зарычали, кинулись друг на друга, сшиблись грудью, заработали когтями и челюстями, стараясь нанести противнику как можно больший урон. Целью, конечно, было горло, но многочисленные раны способны заставить ретироваться даже матерого вервольфа. Оборотни вообще в схватках гибли редко, если бились не за вожделенное место вожака, просто таким образом выяснялось положение в обществе каждого члена стаи.

Как бы ни были тайные тропы изолированы от окружающего леса, все же шум схватки двух оборотней донесся и сюда. Вяз Дубрович на посторонние звуки обращал внимания ровно столько, сколько умудренный опытом семейной жизни муж на постоянное ворчание жены. Светлолика же насторожилась и рванулась в сторону шума.

— Куда? — попытался было сцапать излишне шуструю девицу леший, но ухватил только пустоту. — Вот шальная девка! Куда ее к демонам понесло? — в сердцах махнул рукой он и шагнул с тропы следом за ведьмой.

За ним скользнули две молчаливые четвероногие тени.

Светлолика приземлилась прямо на муравейник. Настроение ее испортилось быстрее, чем лапки потревоженных насекомых забрались под штаны, поэтому девушка вышла к месту драки уже обозленная, как только что разбуженный медведь-шатун. Обозрев беспорядочно катающийся, рычащий серо-черный ком из мохнатых тел вервольфов, она крепко пожалела, что не владеет чудесным стилем боя «летающая скалка», знакомым большинству женщин. Да и скалки у нее с собой не было. Но унывать не торопилась, хотя радоваться тоже было нечему. Светлолика нашарила под ногами палку потолще и от души отходила ею драчунов, преимущественно по носам. Оборотни завизжали, как обычные дворовые шавки, отпрянули друг от друга и оскалились было на хулиганку, но тут на поляну вышел Вяз Дубрович в сопровождении Луны и Пантеры.

— Но-но! Не балуйте! — строго рявкнул он. — Я вам покажу, как ведьм обижать, — за хвосты раскручу да об елку башками стукну.

Вервольфы разом осадили назад. Поняли, что погорячились. Пока Олек раздумывал, принимать ли человеческий облик или подождать, Лютый принял самый заискивающий и влюбленный вид, какой только смог изобразить, и подполз к девушке, усиленно виляя хвостом.

— То-то же, — одобрил леший. — А то повадились на беззащитных девушек рявкать…

Вожак смерил взъерошенную девушку с толстой палкой наперевес удивленным взглядом. Хрупкую на вид Светлолику беззащитной мог назвать только человек, видящий ее впервые, и то первые пять минут. Вспомнив, как эта блондинка ловко огрела вампира лопатой, а потом пыталась проделать то же самое с ним, Олек скептически хмыкнул. То, что девица при каждой встрече пытается его побить, внушало некоторый оптимизм — значит, он ей точно не безразличен. Хотя в народе и бытовала пословица «бьет — значит любит», обольщаться пока все же не стоило. Судя по униженному виду серого человека-волка, конкурент на руку ведьмы и все части тела, к ней прилагающиеся, у него уже имелся в наличии. Это, конечно, несомненный минус, но то, что девушка не шарахается в сторону, не пытается бежать со всех ног, а спокойно треплет лобастую голову явно млеющего оборотня — большой плюс. Обычно человеческие женщины сильно нервничают, встречаясь с клыкастым монстром ночью в лесу. Исключением стала только Красная Шапочка, но она видела волка днем, да и в авторстве ее младенцев так никто и не признался. Может, и не двуипостасный это вовсе. А девушка и солгать могла.

Светлолика спокойно запустила пальцы в густую шерсть оборотня. Лютый умильно закатил глаза, словно был обычной собакой, жаждущей ласки хозяйки, и с чувством лизнул нежную девичью руку розовым языком.

«Подлизывается, гад», — мрачно подумал Олек.

Такое явное подобострастие ему претило. Он нехотя, словно невзначай махнул хвостом — смотри, какой я дружелюбный, — и спокойно, чтобы не напугать, потрусил к Светлолике. Ведьма ощутимо напряглась, но с места не двинулась. Двуипостасный счел это хорошим знаком и завершил свой маневр, усевшись и откинув хвост на расстоянии вытянутой руки.

— Еще один? — ни к кому, собственно, не обращаясь, вопросила Светлолика. — И откуда вы только беретесь? Размножаетесь, что ли? Вяз Дубрович, может, и его попробуем пристроить?

Леший смерил двуипостасного насмешливым взглядом зеленых глаз и, конечно, узнал Олека.

— Этого, пожалуй, пристроишь, — скептически хмыкнул он. — Ладно, забирай всех и пошли. Немного идти уже осталось.

И действительно, не прошло и десяти минут, как они вышли на залитую серебряным светом поляну, в центре которой возвышались поросшие зеленым мхом дольмены, образуя большой круг с плоским камнем посередине. Вокруг самозабвенно кружились в замысловатом танце многочисленные светлячки. Образуя сложные фигуры, они затем рассыпались в разные стороны, чтобы вновь соединиться в точно выверенный круг, звезду или неизвестный символ. Древние камни выглядели так, словно при сотворении мира Всевышним были одним из первых его творений. Яркий лунный свет придавал камням особо мягкое свечение, будто каждый из них был лунной дорожкой, уходящей в темные небеса. В таких местах невольно чувствуешь себя неуютно, словно незваным гостем пришел туда, где тебя быть не должно, и следы ботинок нарушают что-то важное, вторгаясь в здешнюю гармонию.

— Какая красота! — восхищенно ахнула Светлолика.

— Да-а-а. Место особенное, — подтвердил леший.

Олек подошел поближе к одному из камней и попробовал луч лунного света, будто он был чем-то осязаемым, что можно ухватить лапой и потянуть вниз, как пряжу. Вервольфы уселись на землю, задрали клыкастые морды к лунному небу и издали слаженный певучий вой с такими переливами, что тронули за душу даже Вяза Дубровича. Он смахнул непрошеную слезу рукой-веткой, шмыгнул носом, подошел к ведьме и опустил руки ей на плечи.

— Приглядись-ка, — громко шепнул он.

На поляне любой громкий разговор был неуместен, как ругань в храме.

Светлолика послушно вгляделась в круг.

— Что ты видишь?

На плоском камне девушка отчетливо разглядела поразительной красоты серебряную волчицу. Ее словно сотканная из лунного света шерсть была настолько густа, что хотелось запустить в нее руки, ощутить, такая ли она мягкая на ощупь, как кажется.

— Она прекрасна! — потрясенно прошептала ведьма.

Ее распахнутые глаза сияли восторгом, а лицо приобрело настолько одухотворенный вид, что казалось, будто светится изнутри каким-то особым мягким сиянием. Олек, оглянувшись, так и замер с поднятой лапой.

«Женюсь, — решил он. — Видит Всевышний — женюсь!»

— Тогда иди. — Вяз Дубрович ласково подтолкнул замершую ведьму. — Поговори с ней насчет своих питомцев. Может, присоветует что дельное.