Снег (СИ) - Политова Алина. Страница 29

- А кто вы? - Спросила я.

- Ты узнаешь… со временем. Если все сложится, как надо. Я смотрю, тебя не сильно шокировала весть о твоей смерти, дитя мое?

- Я не знаю… я все вспомнила. И от этого легче. Неизвестность была страшнее. Но что же дальше? Почему мы здесь? Если умерли…

- Еще не все решено. - Доктор вздохнул еще печальнее. - Даже небеса плачут, когда погибают юные. Даже небеса плачут… Максим, подойди сюда. Подойди к этому месту. Смерть священна, усмири свою душу. Самые священные места на земле для человека - это место где он родился, и где он умер. Не храмы, не всякие там места поклонения фетишистов. Нет. Только две точки на земле - место начала и место конца. Два твоих личных храма. Подойди сюда и отдай дать уважения этому месту.

Мы посмотрели на Максима. Я протянула ему руку.

- Я не могу, - с усилием пробормотал он и закрыл лицо руками.

- Душа самоубийцы не найдет покоя. Ни там, ни здесь. Это самый тяжкий крест, - покачал головой доктор.

- Самоубийцы? - Переспросила я.

- Ты так и не поняла? Он умер рядом с тобой. Когда нашел тебя на лестнице, он попробовал порошок и понял, что это не кокаин, а что-то другое. Понял, что это убило тебя. Должно быть, что-то переключилось в его голове, и вместо того, чтобы помочь тебе, попытаться вызвать скорую или отвезти тебя в больницу, он сам проглотил порошок. Его отец накануне просил его перестать принимать наркотики, потому что его могут отравить. У отца были проблемы с конкурентами. Но Максим решил, что отец хочет запугать его, чтобы отвадить от наркотиков. Когда увидел тебя, он сразу все понял. И подумал, что ты уже мертва.

- Потому что ее глаза были открыты! - В отчаянии крикнул Максим. - Я знал, что человек не может быть без сознания, если открыты глаза!

- Это не так, - покачал головой доктор. - Ты ошибся.

- Ошибся…

- Да. Это не всегда значит, что человек мертв.

- Она… была жива?!

- Теперь это не важно, верно?

- Не важно?! - Закричал Максим. - Да ведь… получается, что я убил ее ДВАЖДЫ! Дал эту отраву, а потом не помог ей… Да почему я не сдох уже сразу, а? Почему я все еще здесь?! - Максим с яростью двинул кулаком по окну, и стекло брызнуло сверкающими осколками во все стороны.

- Просто дайте мне покоя, - застонал он, съезжая на пол, прижимая к груди окровавленную руку. - Дайте мне мой ад и оставьте меня!

Я смотрела на Макса, но на самом деле меня больше занимало нечто, происходящее в пространстве. Воздух вокруг меня будто стал вязким. Это было не видно, но я чувствовала какое-то странное кисельное движение. Это тревожило… я бросила взгляд на доктора. Кажется, он тоже прислушивался к пространству.

- Что это? - тихо спросила я.

- Его ярость, - прошептал доктор. - Он просто топит себя. Видно, ты не сможешь помочь. Тебе пришло время уходить.

- Что мне сделать?!

- Прости его.

- Максим, я прощаю тебя! - Крикнула я.

- Нет, не так…

- Да как, черт возьми! - Разозлилась я. - Как я могу простить его, если не чувствую обиды?!

- Максим, ты должен подойти сюда! - Крикнул доктор. - Ты должен проявить волю! Все еще можно исправить, только очисть свое сердце от обиды на себя!

- Ну, иди же сюда! - Закричала я. Воздух вокруг стал превращаться в воронку. Мне казалось, мой разум или что-то из меня - затягивается в эту воронку. Без тела… И так хотелось отдаться этому течению! Но Максим…

- Боже мой, да подойди же!!! - Я протянула к нему руку. - Я умоляю тебя!!! Мне плевать на то, что ты меня убил… ладно, как ты хочешь?! Мне не плевать, я очень злая, но я тебя прощаю!!! Так?! НУ ЧТО ЕЩЕ!!!!!!!!!!

- Оставь его, нет времени! - Донесся голос доктора. Я уже почти не могла двигаться, ЭТО тянуло меня с силой огромного магнита. И хуже всего, что мне НЕ ХОТЕЛОСЬ сопротивляться!

- МАКСИМ!!!!!!! - Каким-то нечеловеческим усилием я вырвалась из сладкого плена и сделала эти несколько шагов к нему. Схватила за руку и проорала в лицо:

- Я НИКОГДА ТЕБЯ НЕ ПРОЩУ, ЕСЛИ ТЫ ОСТАВИШЬ МЕНЯ!!!

Это были ТЕ слова! Те самые, которые я должна была сказать сначала! Потому что я чувствовала их! Потому что моя ярость и злость была связана с ними. В каком-то ужасе и растерянности Макс уставился на меня. И на секунду забыл, что должен сопротивляться. Я сжала руку и она, вдруг, как масло вошла в его кожу. Будто прожгла насквозь… Завершающиеся лепестки спасительного смерча кружились за моей спиной и последним усилием я забросила нас двоих на этот уходящий поезд…

Почти все время было тихо. Иногда я слышала медсестер, слышала, как шуршали их халаты и какие-то склянки. Но я не открывала глаза. Даже не дергалась, когда в меня вставляли очередную иглу. Иногда я слышала снег. Наверное, это была лишь иллюзия, что я его слышала. Но я точно знала, что за окном падают белые хлопья. Я собака, у меня чутье. Мне не обязательно что-то видеть, чтобы знать. На самом деле мне хотелось, чтобы при мне говорили, побольше говорили. Но все молчали. Наверное, такие были правила. Иногда я спала. Чаще я спала. Я могла давно уже открыть глаза и что-нибудь сказать. Но я очень устала. Просто хотелось немного отдохнуть. Потом столько дел прибавится… Иногда приходила мама и долго держала меня за руку. Она была не похожа на ту пустую равнодушную маму из моего сна. Она была нежной и заботливой, любила меня. Я чувствовала это, когда она брала меня за руку. Однажды она пришла с сестрой.

- Почему она не приходит в себя, если вышла из комы? - Спросила сестра.

- Тише, здесь нельзя говорить громко, - одернула ее мама. - Она слишком слаба.

- А ты веришь в этого шамана, ма? Я верю.

- Я верю в нашу медицину. - Вздохнула мама. - А шаманы эти… этот Чехов просто шарлатан. Беликов потратил на него целое состояние, а результата не было.

- Ма, ну они же вышли из комы! И одновременно! Такого не бывает. Даже доктор Сашкин сказал, что это похоже на чудо.

- Не знаю, малыш. Какая уже разница, правда?

- А может, Сашка стала сумасшедшая… знаешь, бывает, что от комы мозг повреждается. Мы не узнаем как она, пока она не заговорит.

- Не мели глупости! Выйди лучше, подожди в коридоре.

Я открыла глаза. Свет ослепил меня, и стало невыносимо больно. Но разве это была боль? Мелочи… Просто палата слишком белая, белые халаты на маме и сестре, белый снежный свет из окна. Кто придумал этот бред - в больнице все должно быть белым?!

- Сашенька… - мама сразу заплакала. - Иди, скорее зови врачей, Саша открыла глаза! - это она сестре.

- Мама… - губы мои были сухими как пески Сахары. Как же тяжело было говорить… кусок наждачки вместо языка.

- Да, миленькая моя… - Она склонилась надо мной, капая слезами мне на лицо.

- Мне нужно Беликова, - из последних сил произнесла я. - Я хочу сказать отцу Максима, кто нас убил.

- Ты жива, Сашенька, вас никто не убил.

- Приведи мне его, - это были мои последние слова на этот час, и я отрубилась.

Мне привели его. Только через несколько дней. Когда я могла уже немного сидеть, поддерживаемая специальным устройством кровати, и могла говорить длинными фразами. Я не рассказывала, конечно, про бар и про то, что слышала, как один садист рассказывал другому, как отравил сына хозяина "АгроБанка". Это было в будущем. Этого разговора еще не случилось. И чтобы его не случилось, я должна была принять меры. Я сказала просто, что это Руднев. Илья Альбертович Руднев, он заставил барыгу продать Максиму вместо кокаина отраву. Чтобы мы умерли на лестнице… Отец Максима ничего больше не спрашивал. Он не требовал доказательств, не спрашивал, откуда мне это известно. Просто коротко кивнул мне и сказал "спасибо". Я знала, что он примет меры. Быть может, на моей совести появиться труп-другой. Но зато на месте, которое чуть не стало нашим последним храмом, никогда не возникнет страшный стеклянный бар, и толстая тетя-уборщица не будет оттирать хлоркой кровь в этом баре. Я должна была позаботиться о своем священном месте. И я это сделала.