Планета Вода (сборник) - Акунин Борис. Страница 43

– Вы хуже Кранка, – устало сказал Эраст Петрович, сам понимая бессмысленность беседы. – И все вы таковы, спасители мира. Вы спросили, жалею ли я, что помог разрушить тайную организацию «Азазель», которая, по вашим словам, стремилась к великой цели? Нет, не жалею. Великая цель меняет знак с плюса на минус, когда для ее осуществления требуются полезные чудовища. И хватит этих прописей. Катитесь к черту, Наполеон номер четыре.

Он закрыл глаза и стал мысленно перебирать нефритовые четки, чтобы вернуть поколебленную гармонию.

– Очень печально, – вздохнул принц. Вздох действительно был печален. – На свете так мало настоящих людей, что гибель каждого из них – огромная трагедия. Но если враг не хочет становиться другом, ничего не поделаешь. Вы слишком опасны, я не могу оставить вас в живых. Мой великий пращур очень уважал сильных врагов и горевал, когда ему пришлось предать смерти храброго генерала Пишегрю или непримиримого Кадудаля. Первого пришлось удавить в темнице, второго – отправить на эшафот. Но я поступлю с вами вежливее. Можете сами выбрать. Револьвер с одной пулей? Мгновенный яд?

Услышав про револьвер, Эраст Петрович оставил гармонию в покое и приподнял голову. Но принц с сожалением покачал головой:

– Нет, оружие исключается. Вас, пожалуй, вообще отстегивать и тем более расковывать не стоит… Что же с вами делать? Не сам же я должен… Мне это как-то и не к лицу. – И принял решение. – Поручу Финчу. Он в таких делах мастер. Скажу, чтобы быстро и без лишних мучений. Прощайте, мистер Фандорин. У вас есть время приготовиться к неизбежному – минут сорок. Я проведу торжественную церемонию и вернусь сюда с новоиспеченным офицером Финчем. Посмотрите на потолок, попрощайтесь с морем. Пусть эта прекрасная картина станет последним, что вы видите в жизни. Посмотрели? Прощайте.

С этими словами он накрыл лежащего простыней.

– Я оставляю вас одного еще и потому, что продолжаю надеяться. Вдруг вы передумаете? Разумеется не ради спасения жизни. Подумайте еще раз. Может быть, проблема не в том, что мир не может быть единым, а в том, что миром до сих неправильно управляли?

Удаляющиеся шаги. Скрип и металлический щелчок. Тишина.

Для очистки совести Эраст Петрович проверил, возможно ли ослабить ремни. Но Финч хорошо знал свое дело. Ремней было три – для груди, для талии и для ног. Держали крепко, не шелохнешься.

Что ж, сорок минут покоя перед уходом – щедрый подарок. Мало кому так везет перед финальным занавесом. Можно приготовиться. Даже сочинить предсмертное стихотворение.

Не сказать, чтобы мысль о расставании с жизнью так уж сильно огорчала Фандорина. Ничего особенно дорогого он в этом мире не оставлял. Конечно, жаль, что не удалось остановить мегаломаньяка. Будет война, будут потрясения. Что ж, от благородного мужа не требуется, чтобы он спас всё сущее. Он лишь обязан сделать то, что мог, а там уж как получится.

Ничего, мир как-нибудь спасет себя сам, он переживал и не такое.

Снова металлический щелчок. Его высочество вернулся?

Но нет. Шагов было не слышно.

Вдруг простыня, словно сама собой, соскользнула с лица Эраста Петровича. Он открыл глаза и увидел перед собой принцессу Кагуяхимэ. Ее хрустальное личико было искажено, в ясных глазах стояли слезы.

– Он не морской король и не принц! Он чудовище! – плача воскликнула девочка. Она была в ночной рубашке, светлые волосы заплетены в две небрежные косы. – А его волшебник – гнусная гадина! Волшебник – ладно, но принц, принц…

Она горько, безутешно зарыдала, склонившись над Эрастом Петровичем.

– Беллинда? – пробормотал Фандорин. – Ты ж-жива?

Мысль о том, что он уже находится в царстве мертвых, мелькнула и была изгнана. У покойников не может чесаться нос.

– Мне не спалось… Я услышала странные звуки… – Девочка зашмыгала носом. – Я подслушивала…

– Отодвинься, пожалуйста, – попросил он. – Твоя коса щекочет мне лицо. И объясни, как ты сюда попала?

– Сейчас. Только сначала…

Беллинда стала расстегивать ремни.

– Не имеет смысла. Я все равно скован по рукам и ногам.

– У меня есть ключ, который подходит ко всем замкам. Он дал.

– Принц Наполеон? Но почему? Ты живешь у него? Ничего не п-понимаю.

Не слушая, девочка всё повторяла, всхлипывая:

– Он мне так нравился, так нравился… А он чудовище! Не волшебный принц, а чудовище…

Закончив возиться с наручниками, Беллинда закрыла лицо руками и заревела уже всерьез, ни на что больше не отвлекаясь.

Фандорин с наслаждением растер запястья. Рассеянно погладил девочку по затылку.

Это потом. Сначала главное: красный рычаг.

Нет. Времени достаточно, чтобы нанести небольшой визит соседу принца, чудесному профессору Кранку. Иначе, как только включится сирена, «лилиевый маньяк» пустится наутек и ищи его потом свищи.

– Не могла бы ты мне одолжить твой ч-чудесный ключ?

Беллинда безразлично сунула ему тонкую стальную трубочку и зарыдала еще пуще:

– У-у-у…

– Всё, хватит. Иди оденься и обуйся. Если хочешь что-то взять, бери. Жди меня здесь. Я скоро вернусь.

Заплаканные глаза смотрели на него с тревогой.

– Куда вы уходите? Что вы хотите сделать?

– То, что должно быть сделано. А потом я вернусь, включу механизм з-затопления Атлантиса, и мы с тобой покинем это проклятое место. Собирайся!

– Вы уничтожите морское королевство? – ахнула Беллинда. – Оно такое красивое!

– Акула тоже красивая. Но она убийца.

Девочка больше не плакала, но ее губы дрожали, а личико сделалось совсем белым.

– Всё, я пошел. Где тут у них замочные с-скважины? И как попасть во двор?

Времени разглядывать апартаменты принца особенно не было. Эраст Петрович лишь запомнил путь: из кабинета по коридору налево, поворот, еще один поворот.

В небольшом дворе (сверху – черное море, справа – запертые ворота, слева – склад, напротив – дверь, ведущая в дом профессора) было пусто. Высаженные в каре декоративные деревца безжизненно поблескивали листвой в свете электрических ламп. Как они тут, бедные, выживают без живого солнца?

Ровно половина третьего. Наполеон ушел примерно десять минут назад. Значит, времени – примерно полчаса. Должно хватить.

Поворот чудо-ключа.

Вот и логово любителя белых лилий.

Воздух здесь был буквально пропитан сладким, настырным ароматом этих цветов. Эраст Петрович двинулся вперед, прислушиваясь. Должно быть, Кранк спал – в доме было тихо.

Жилище странного существа было странным. Голые белые стены, белый потолок – никакого моря над головой. Вход в каждое следующее помещение приходилось искать, потому что двери были спрятаны. Довольно скоро Фандорин научился это делать: нужно наскоро простучать стены и там, где гулкий звук, поискать нажимной механизм. Но переход в каждое следующее помещение занимал несколько минут, и Эрасту Петровичу уже не казалось, что времени достаточно.

Он оказался в галерее, свод которой наконец был не глухим, а прозрачным. Слабый электрический свет, лившийся сверху, лишь подчеркивал антрацитную черноту ночного моря. Дверь в дальнем конце оказалась хитрой. Фандорин потерял три с половиной минуты, прежде чем сумел открыть ее, нажав ногой на плинтус.

Два часа сорок пять минут.

Это была спальня. Тоже сплошь белая. Посередине – маленькая кровать, у стены полка, на ней несколько кукол с золотыми волосами. И повсюду вазы с цветами. Запах лилий такой сильный, что хоть нос зажимай. Даже самый дивный аромат, если он слишком густ, вызывает отвращение.

Кранка нет. Постель несмята.

Эраст Петрович чертыхнулся и зарысил в обратном направлении. Очевидно, замаскированных дверей было больше и главную он пропустил.

Вернувшись в большую комнату со столом посередине (время: два часа сорок семь минут), Фандорин побежал вдоль стены, колотя по ней кулаком.

И вдруг услышал дребезжащий голос, сердито воскликнувший по-немецки: