Планета Вода (сборник) - Акунин Борис. Страница 7

– Неужели концерн может отказать представителям Британской империи, ищущим опасного п-преступника?

– Мы не можем действовать по официальным каналам. Я ведь говорил, что дело засекречено. Кроме того, мы должны сначала убедиться, что спасение Кранка было технически возможно. Для этого нужно, чтобы кто-то, обладающий соответствующим снаряжением и навыками, произвел разведку плантаций и всего подводного периметра острова. К сожалению, в Королевском военно-морском флоте субмарин не строят. Нет и водолазов, умеющих работать без скафандра. Мы навели справки и выяснили, что никто лучше вас и ваших помощников с таким заданием не справится.

От детективной работы Эраст Петрович отказался бы не задумываясь – надоело, но тут заколебался. Признаться, он был польщен. Подумать только! Ведущая морская держава планеты обращается к нему за помощью.

– Если вы согласитесь, то получите очень хорошее вознаграждение, – вкрадчиво сказал Торнтон. – Я бы сказал, беспрецедентное. Не за результат – просто за согласие.

Хорошо зная скупость Скотленд-Ярда, Фандорин посулом не соблазнился. Да и какой гонорар сравнится с возможностью добыть двадцать тонн золота?

– Убийства девочек прекратились? – спросил он. – «Лилиевый маньяк» угомонился?

– Да, но…

– Тогда извините. Я слишком занят своей собственной работой. Придумайте какой-нибудь другой способ разгадать эту т-тайну.

– Я ведь вам не деньги предлагаю. – Торнтон достал из кармана какой-то конверт. – Кое-что получше. Предположим, найдете вы свой галеон. Знаете, что будет дальше? На него предъявит свои права голландская корона, поскольку здесь территориальные воды Нидерландов. Начнется разбирательство, которое в подобных случаях обыкновенно растягивается на долгие годы. А у меня вот здесь лицензия ее величества королевы Нидерландов, дающая вам право распоряжаться любыми морскими находками по вашему усмотрению.

Он достал бумагу с невозможной красоты печатями, помахал ею в воздухе.

– Документ выдан по личной просьбе британского правительства. И отдам я вам лицензию прямо сейчас. Если вы дадите слово прибыть со своей субмариной на Тенерифе, где находится временный штаб расследования. Вас доставит специальный транспортный корабль. Ну же, это очень выгодное предложение. На галеоне, как я слышал, двадцать тонн золота? После судебного разбирательства вам достанется одна четверть. Стало быть, фактически мы предлагаем вам пятнадцать тонн золота.

– Если мне удастся обнаружить галеон, – заметил Эраст Петрович.

– Ну так и вы можете ничего полезного для нас не найти. А гонорар в любом случае ваш…

Торнтон выждал еще немного и прибавил:

– Подумайте еще и вот о чем. Если Кранк жив, он рано или поздно найдет себе новую жертву. Маньяки ведь не останавливаются. Эта кровь будет на вашей совести.

Психолог, внутренне усмехнулся Фандорин. У англичан в моем досье, вероятно, написано что-нибудь вроде «придает сугубое значение нравственно-этическим мотивациям».

– Ладно. Я п-подумаю.

Борьба за мировое господство в двадцатом веке

13 октября 1903 года. Пуэрто-де-ла-Крус. Остров Тенерифе

– Почему вы добирались так долго? Почти полтора месяца!

Такими словами встретил Сесил Торнтон сходящего по трапу Фандорина. Тон был не вкрадчивый и просительный, как на Арубе, а строгий, недовольный. Эрасту Петровичу напоминали, что он взялся исполнить работу и получил плату вперед.

Но ведь старший инспектор и Британская империя, которую он представлял, действительно наняли команду «Лимона-2» на службу – как нанимают любую водолазную бригаду. Поэтому отвыкший давать кому-либо отчет в своих действиях Фандорин сначала сдвинул брови и сверкнул глазами, но затем взял себя в руки и кротко объяснил:

– Видите ли, для скрытного плавания нужен перископ. У нас на лодке его не было, за ненадобностью. Пришлось менять к-конструкцию рубки. Мой инженер мистер Булль справился с этой технической задачей довольно быстро, но ведь нужно было еще проверить прибор в море…

Небольшой английский пароход, переправивший лодку и ее экипаж через Атлантику, пришвартовался не в самом порту, а в уединенной бухте, зажатой между скал. Здесь, в полном соответствии с фандоринскими инструкциями, была оборудована небольшая база – с ангаром для субмарины и выводящим на глубокое место деревянным пирсом, на котором гостей и встретил Торнтон. Здесь же стоял небольшой кран, а по настилу были проложены рельсы, чтобы перемещать лодку в ангар, если понадобится сделать ремонт.

Пит Булль, не признававший глупых ритуалов, уже соскочил на причал, не поприветствовав инспектора и даже на него не взглянув. Инженера занимало лишь одно: правильно ли всё подготовили англичане, которые, по его мнению, недалеко ушли от русских по части умственных способностей. (Впрочем, мистер Булль относился неодобрительно ко всем на свете нациям, включая еврейскую, и делал исключение только для американцев, да и то лишь потому, что они, собственно, нацией не являются). По пирсу инженер пробежал рысцой, пригнувшись к настилу, словно охотничий пес, идущий по следу. Исчез в ангаре.

Тем временем Маса собственноручно стягивал с «Лимона» брезент. Вот субмарина залоснилась круглыми серебристыми боками под тенерифским солнцем, таким же ярким, как арубское. Японец сложил руки по швам, поклонился лодке в пояс. И только после этого подпустил к ней стропальщиков.

– Ладно, не буду мешать, – сказал Торнтон, видя, что Фандорин смотрит не на него, а на кран. – Когда закончите, коляска доставит вас в отель. Там и поговорим.

Провозились часа два. Булль, естественно, остался всем недоволен. Маса, естественно, расшипелся на грузчиков за то, что они проявили к «Лимону» недостаточно почтительности. А когда субмарина уже покачивалась на волнах, закрепленная тросами, оба помощника, естественно, переругались между собой.

Во время плавания по океану Эраст Петрович заставил их подписать документ, согласно которому они клялись честью соблюдать во взаимоотношениях уважительность, поэтому пикировка между антагонистами теперь происходила своеобразно.

– Со всей уважительностью должен сказать, сэр, что в следующей жизни вы родитесь глистом, который живет в брюхе у свиньи, – говорил японец.

– А вы дурак, сэр, – презрительно парировал Пит Булль, придававший клятвам меньше значения, чем Маса.

– Со всей уважительностью должен сказать, сэр, что ваша следующая жизнь наступит намного раньше, чем вы предполагаете, – багровел японец.

– А вы дурак, сэр, – звучало в ответ.

И так до бесконечности.

– Ну вот что, – не выдержал Фандорин. – Пакт учтивости отменяется. Я запрещаю вам общаться между собой. Все контакты только через меня. И жить будете п-порознь. Вы, Булль, располагайтесь в ангаре. Я знаю, вы все равно не захотите разлучаться с «Лимоном». Ты, Маса, едешь со мной.

– Он будет мне указывать, – пробурчал Булль. – Эрцгерцог выискался. Я и сам бы никуда отсюда не уехал. Моя складная койка при мне. Распорядитесь только, чтобы мне прислали мое диетическое питание. И проследите, чтобы ваша макака не подсыпала туда яду.

– Маса, дамарэ [2]! – рявкнул Эраст Петрович, схватил японца за шиворот и уволок за собой.

В коляске, катившейся по набережной маленького живописного городка, японец довольно быстро оттаял. Забыв про обидчика, он с интересом разглядывал местных сеньорит, а на некоторых, особенно понравившихся, даже оглядывался.

– Возможно, первая категория, господин. Очень возможно! – взволнованно объявил он. – Мне нравится остров Тенерифе!

У Масы, знатока и ценителя женской красоты, имелась своя система, по которой он оценивал обитательниц разных стран и местностей. Эта градация не вполне совпадала с общепринятой. Учитывались толщина, маслянистость кожи, затуманенность взгляда, доверчивость, пылкость, незлобивость и еще два десятка параметров, в том числе совсем гурманских вроде округлости мочки уха. По этой взыскательной шкале немки стояли много выше француженок, а первой категории Маса до сих пор удостаивал только красавиц русского Севера и Гавайских островов.